Завтра утром у нас назначена с ним встреча, после чего мы могли бы сходить на похороны капитана Линдена на Центральном кладбище. – Либль кивнул в сторону тюрьмы: – Господин Беккер здесь недавно. Впрочем американцы отнесли это происшествие к компетенции военной разведки и поэтому держали его в лагере для военнопленных в Штифтсказерне – штаб-квартире их военной полиции в Вене. Оказалось чертовски трудно пробраться туда, но, скажу я вам, не легче и выбраться. Однако в конце концов было решено, что делом займется австрийский суд, поэтому наш клиент будет содержаться в этой тюрьме до вынесения приговора.
Либль подался вперед и, тронув водителя за плечо, попросил повернуть направо, к Центральному госпиталю.
– Теперь, раз уж заплачено, мы можем забросить и ваш багаж, – сказал он. – Я позволил себе несколько отклониться от маршрута, чтобы показать, где находится ваш друг, и дать возможность оценить серьезность его положения. Не хочу показаться бестактным, господин Гюнтер, но признаюсь, что я был против вашего приезда в Вену. Можно подумать, здесь нет толковых частных детективов! Я с успехом пользовался услугами многих из них, причем они знают Вену куда лучше, чем вы. Я надеюсь, вас не обидит моя откровенность. Вы ведь совсем не знаете города, не так ли?
– Я ценю вашу прямоту, доктор Либль, – сказал я, тем самым здорово погрешив против истины. – Вы правы, я не знаю города, никогда в жизни не был здесь. Однако позвольте и мне говорить прямо. Имея за плечами лет двадцать пять работы в полиции, я не особенно расположен обращать внимание на ваши умозаключения. Почему Беккер предпочел нанять именно меня вместо какого-нибудь местного сыщика – его ума дело. А вот что он готов щедро оплатить мои услуги – это факт. И давайте не будем обсуждать сейчас эту затею. Когда придет время вам отправиться в суд, я сяду вам на колени и буду расчесывать вам волосы, если пожелаете, но до этого момента вы будете листать ваши своды законов, а я – беспокоиться о том, что приготовить для спасения этого тупого ублюдка от карающей руки правосудия.
– Неплохо, – прорычал Либль. Подобие улыбки дрожало на его губах. – Правдивость вам к лицу. Как большинство юристов, я восхищаюсь людьми, которые верят в то, что говорят. Да, я высоко ценю прямолинейность других только лишь потому, что мы, юристы, хитрые бестии.
– Я думал, вы говорили достаточно откровенно.
– Чистой воды притворство, уверяю вас, – произнес он высокомерно.
Оставив мой багаж в уютном пансионе в восьмом округе американского сектора, мы отправились в контору Либля, которая располагалась во Внутреннем Городе. Как и Берлин, Вена была поделена между четырьмя властями, и каждая из них контролировала свой сектор. Исключение составлял Внутренний город, окруженный широким бульваром с гранд-отелями и дворцами, которые замыкали Кольцо. Эту территорию контролировали все четыре державы, патрули здесь были международными, четырехсторонними. Вена несколько пострадала от бомбежек, но по сравнению с Берлином выглядела опрятнее окон гробовой мастерской.
Наконец мы добрались до конторы, Либль отыскал дело Беккера, и я бегло просмотрел материалы.
– Самый весомый аргумент против господина Беккера – то, что ему принадлежит орудие убийства, – сказал Либль, передавая мне пару фотографий оружия, из которого был убит капитан Линден.
– "Вальтер-П-38", – сказал я, – с эсэсовской рукоятью. У меня был такой в конце войны. Они слишком шумные, но уж если научиться как следует спускать курок, то можно стрелять практически без промаха. Лично я предпочитаю «парабеллум». – Я вернул адвокату фотографии. – У вас есть какие-нибудь снимки от патологоанатома?
Либль с видимым неудовольствием передал мне конверт.
– Ничего они выглядят, когда их отмывают, – заметил я, просматривая фотографии. – Человека убивают выстрелом в лицо из оружия тридцать восьмого калибра, а он выглядит не хуже, чем после удаления родинки. Хорошо выглядит, сукин сын, что-то уж слишком хорошо. Пулю нашли?
– Посмотрите следующее фото.
Я кивнул, найдя нужный снимок, и подумал: «Не много же надо, чтобы убить человека».
– Полиция обнаружила в доме Беккера несколько коробок сигарет.
Тех самых, что были в здании старой студии, где застрелили Линдена.
Я пожал плечами.
– Он курит. Не понимаю, каким образом несколько пачек сигарет могут свидетельствовать против него.
– Хорошо, я объясню. Эти сигареты были украдены с табачной фабрики на Талиасштрассе – это совсем близко от студии. Вор использовал студию для хранения. Когда Беккер нашел тело Линдена, он прихватил несколько коробок.
– Очень похоже на Беккера, – вздохнул я. – У него всегда были длинные руки.
– Но теперь-то речь идет о длине его шеи. Думаю, излишне напоминать вам, господин Гюнтер, что его дело тянет на высшую меру наказания.
– Можете напоминать сколько угодно, господин адвокат. Скажите, а кто владел студией?
– "Дриттеманфильм и Зендераум ГМБХ". По крайней мере, именно так было записано полное наименование фирмы при регистрации. Но никто не помнит, чтобы на этой студии отсняли хотя бы единственный фильм. При обыске помещения удалось отыскать лишь один старый проектор.
– Могу ли я сам осмотреть место происшествия?
– Я подумаю, это можно сделать. Если у вас есть еще вопросы, господин Гюнтер, оставим их до завтрашней встречи с господином Беккером. А пока мы должны выполнить две формальности, касающиеся вашего гонорара и затрат. Я на минутку покину вас, чтобы достать деньги из сейфа. – Он встал и вышел из комнаты.
Приемная Либля на Юденгассе находилась на втором этаже, над обувной мастерской. Когда он вернулся в контору с двумя пачками банкнотов в руках, я стоял у окна.
– Две тысячи пятьсот американских долларов наличными, как было условлено, – сказал он холодно, – и тысяча австрийских шиллингов на текущие расходы. Все остальное следует согласовывать с госпожой Браунштайнер – подругой господина Беккера. Оплату вашего проживания берет на себя адвокатская контора. – Он передал мне ручку. – Подпишите расписку, пожалуйста.
Я взглянул на бумагу и подписал.
– Хотелось бы встретиться с этой женщиной, а также повидать всех друзей Веккера.
– Как мне было сказано, она встретится с вами в пансионе.
Я убрал деньги и вернулся к окну.
– Могу ли я положиться на ваше благоразумие, если полиция заинтересуется происхождением этих долларов? Понимаете, закон о регулировании денежного обращения...
– Я не выдам вас, не беспокойтесь, – перебил я его. – А не прикарманить ли мне деньги, да и вернуться домой?
– Вы очень добры, – ответил он, протягивая мне пепельницу.
Наблюдая, как он раскуривает сигарету, я задумался о его, судя по всему, бурном прошлом, оставившем свой яшмовый след на некогда красивом лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Либль подался вперед и, тронув водителя за плечо, попросил повернуть направо, к Центральному госпиталю.
– Теперь, раз уж заплачено, мы можем забросить и ваш багаж, – сказал он. – Я позволил себе несколько отклониться от маршрута, чтобы показать, где находится ваш друг, и дать возможность оценить серьезность его положения. Не хочу показаться бестактным, господин Гюнтер, но признаюсь, что я был против вашего приезда в Вену. Можно подумать, здесь нет толковых частных детективов! Я с успехом пользовался услугами многих из них, причем они знают Вену куда лучше, чем вы. Я надеюсь, вас не обидит моя откровенность. Вы ведь совсем не знаете города, не так ли?
– Я ценю вашу прямоту, доктор Либль, – сказал я, тем самым здорово погрешив против истины. – Вы правы, я не знаю города, никогда в жизни не был здесь. Однако позвольте и мне говорить прямо. Имея за плечами лет двадцать пять работы в полиции, я не особенно расположен обращать внимание на ваши умозаключения. Почему Беккер предпочел нанять именно меня вместо какого-нибудь местного сыщика – его ума дело. А вот что он готов щедро оплатить мои услуги – это факт. И давайте не будем обсуждать сейчас эту затею. Когда придет время вам отправиться в суд, я сяду вам на колени и буду расчесывать вам волосы, если пожелаете, но до этого момента вы будете листать ваши своды законов, а я – беспокоиться о том, что приготовить для спасения этого тупого ублюдка от карающей руки правосудия.
– Неплохо, – прорычал Либль. Подобие улыбки дрожало на его губах. – Правдивость вам к лицу. Как большинство юристов, я восхищаюсь людьми, которые верят в то, что говорят. Да, я высоко ценю прямолинейность других только лишь потому, что мы, юристы, хитрые бестии.
– Я думал, вы говорили достаточно откровенно.
– Чистой воды притворство, уверяю вас, – произнес он высокомерно.
Оставив мой багаж в уютном пансионе в восьмом округе американского сектора, мы отправились в контору Либля, которая располагалась во Внутреннем Городе. Как и Берлин, Вена была поделена между четырьмя властями, и каждая из них контролировала свой сектор. Исключение составлял Внутренний город, окруженный широким бульваром с гранд-отелями и дворцами, которые замыкали Кольцо. Эту территорию контролировали все четыре державы, патрули здесь были международными, четырехсторонними. Вена несколько пострадала от бомбежек, но по сравнению с Берлином выглядела опрятнее окон гробовой мастерской.
Наконец мы добрались до конторы, Либль отыскал дело Беккера, и я бегло просмотрел материалы.
– Самый весомый аргумент против господина Беккера – то, что ему принадлежит орудие убийства, – сказал Либль, передавая мне пару фотографий оружия, из которого был убит капитан Линден.
– "Вальтер-П-38", – сказал я, – с эсэсовской рукоятью. У меня был такой в конце войны. Они слишком шумные, но уж если научиться как следует спускать курок, то можно стрелять практически без промаха. Лично я предпочитаю «парабеллум». – Я вернул адвокату фотографии. – У вас есть какие-нибудь снимки от патологоанатома?
Либль с видимым неудовольствием передал мне конверт.
– Ничего они выглядят, когда их отмывают, – заметил я, просматривая фотографии. – Человека убивают выстрелом в лицо из оружия тридцать восьмого калибра, а он выглядит не хуже, чем после удаления родинки. Хорошо выглядит, сукин сын, что-то уж слишком хорошо. Пулю нашли?
– Посмотрите следующее фото.
Я кивнул, найдя нужный снимок, и подумал: «Не много же надо, чтобы убить человека».
– Полиция обнаружила в доме Беккера несколько коробок сигарет.
Тех самых, что были в здании старой студии, где застрелили Линдена.
Я пожал плечами.
– Он курит. Не понимаю, каким образом несколько пачек сигарет могут свидетельствовать против него.
– Хорошо, я объясню. Эти сигареты были украдены с табачной фабрики на Талиасштрассе – это совсем близко от студии. Вор использовал студию для хранения. Когда Беккер нашел тело Линдена, он прихватил несколько коробок.
– Очень похоже на Беккера, – вздохнул я. – У него всегда были длинные руки.
– Но теперь-то речь идет о длине его шеи. Думаю, излишне напоминать вам, господин Гюнтер, что его дело тянет на высшую меру наказания.
– Можете напоминать сколько угодно, господин адвокат. Скажите, а кто владел студией?
– "Дриттеманфильм и Зендераум ГМБХ". По крайней мере, именно так было записано полное наименование фирмы при регистрации. Но никто не помнит, чтобы на этой студии отсняли хотя бы единственный фильм. При обыске помещения удалось отыскать лишь один старый проектор.
– Могу ли я сам осмотреть место происшествия?
– Я подумаю, это можно сделать. Если у вас есть еще вопросы, господин Гюнтер, оставим их до завтрашней встречи с господином Беккером. А пока мы должны выполнить две формальности, касающиеся вашего гонорара и затрат. Я на минутку покину вас, чтобы достать деньги из сейфа. – Он встал и вышел из комнаты.
Приемная Либля на Юденгассе находилась на втором этаже, над обувной мастерской. Когда он вернулся в контору с двумя пачками банкнотов в руках, я стоял у окна.
– Две тысячи пятьсот американских долларов наличными, как было условлено, – сказал он холодно, – и тысяча австрийских шиллингов на текущие расходы. Все остальное следует согласовывать с госпожой Браунштайнер – подругой господина Беккера. Оплату вашего проживания берет на себя адвокатская контора. – Он передал мне ручку. – Подпишите расписку, пожалуйста.
Я взглянул на бумагу и подписал.
– Хотелось бы встретиться с этой женщиной, а также повидать всех друзей Веккера.
– Как мне было сказано, она встретится с вами в пансионе.
Я убрал деньги и вернулся к окну.
– Могу ли я положиться на ваше благоразумие, если полиция заинтересуется происхождением этих долларов? Понимаете, закон о регулировании денежного обращения...
– Я не выдам вас, не беспокойтесь, – перебил я его. – А не прикарманить ли мне деньги, да и вернуться домой?
– Вы очень добры, – ответил он, протягивая мне пепельницу.
Наблюдая, как он раскуривает сигарету, я задумался о его, судя по всему, бурном прошлом, оставившем свой яшмовый след на некогда красивом лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86