На самом деле здесь скрываются куда более фундаментальные процессы, чем те, которые могут быть описаны лишь с помощью этой категории, ведь именно здесь и формируются начало того, что получает обозначение высшей нервной деятельности.
5. Эволюция ритуала
Итак, возможность кодирования всей необходимой информации о любой структурированной деятельности в формах некоего заместительного движения сомнений не вызывает. Высказанные здесь соображения касаются только механизма ее передачи какому-то другому индивиду (или группе индивидов) и восприятия этим другим (или целой группой индивидов). Сомнения возникают совсем по иному поводу, их порождает закономерный здесь вопрос: где следует искать следы такой заместительной деятельности у человека? Ведь если такой заместительной «пантомиме» предстояло сыграть решающую роль в очеловечивании нашего далекого предка, то даже в истекших тысячелетиях она не могла раствориться бесследно.
Впрочем, ответ напрашивается, что говорится, сам собой: это ритуал. Именно он оказывается той пластической структурой, которая синтезирует в себе «пантомимические» составляющие всех звеньев целостного орудийного процесса, именно благодаря ему происходит первичное овладение способом технологической связи орудий. Поэтому-то ритуал и начинает предшествовать каждому сложному деятельному акту, формируя собой новое неразрывное образование, обнаруживаемое этнографами: «ритуал-деятельность». В свою очередь именно обязательность предшествования ритуала собственно орудийной деятельности на первых порах и обеспечивает успешное ее выполнение.
Технологически связанные между собой орудия возникают еще задолго до того, как отдельно взятый индивид обретает способность интегрировать их в неразрывной структуре какого-то одного деятельного акта. Но их появление влечет за собой целую цепь изменений и его собственной жизнедеятельности, и жизнедеятельности всего сообщества, в которое он входит. Как уже было замечено, оно сопровождается (и обусловливается) разрушением целевой структуры поведения, формированием принципиально новой потребности (потребности в самой деятельности), которая становится альтернативой чисто физиологическим стимулам, и, наконец, становлением первичной системы распределения продукта. Таким образом, алгоритмы целевых процессов, использующих развитые цепи орудий, на первых порах могут быть только достоянием всего сообщества в целом; ни одна особь не может быть хранителем всей полноты информации о них. А отсюда и освоение, индивидуализация этих форм через посредство ритуала предстает как своеобразный обмен информацией, то есть как род коммуникации между сообществом в целом и отдельно взятым индивидом.
Одновременно сохраняемых ритуалов, которым надлежит интегрировать в себе двигательные эквиваленты самых разнообразных орудийных процессов, может быть много, ибо и разрушение целевой структуры деятельности, и становление ритуальной системы коммуникации в действительности охватывает собой практически необозримую череду поколений. Ведь согласно датировкам южноафриканских находок, антропогенетический процесс растягивается на миллионолетие, и на всем его протяжении ритуал обязан играть одну из главенствующих ролей в качественном преображении живой материи. Прочное же освоение одних видов производства последовательно открывает перед сообществом возможность овладения другими, в том числе и более сложными. Необходимо лишь подчеркнуть одно принципиальное обстоятельство: поскольку подлежащая индивидуализации орудийная структура может быть только достоянием всего сообщества в целом, то каждый отдельный обменный информационный процесс предполагает необходимость участия в ритуальном действии по меньшей мере нескольких субъектов. В этой – коммуникативной – функции никакой ритуал не знает ограничений на число исполнителей, он может выполняться как целой их группой, так и всем сообществом; и в каждом случае каждым его исполнителем одновременно будет воспроизводиться одна и та же информация, осваиваться один и тот же фрагмент интегрального опыта группы.
Впрочем, в самом начале освоения сложных форм орудийной деятельности, требующих согласования нескольких функционально различных средств, одно ограничение все же существует. Ниже мы увидим, что со временем положение изменяется, но в своем истоке ритуал, понятый как способ обмена формами практического освоения мира, которые возникают на совершенно новой, небиологической, основе обучения, не может исполняться в одиночку. Что, впрочем, не мешает ему служить средством вызова из памяти требуемых ситуацией алгоритмов движения; только в этой функции он (но и то – лишь со временем) становится доступным отдельно взятому индивиду. Повторюсь, полная информация о содержании тех целевых процессов, которые моделируются заместительными структурами ритуалов, формируется у любого индивида только после непосредственного погружения в живой поток совместного ритуального действия, никакое пассивное созерцание исполняемого кем-то другим ритуала не открывает доступа к ней. И даже несмотря на то, что каждый субъект, в конечном счете является постоянным носителем всей суммы ритуалов, складывающихся в данном сообществе, развернутая информация, кодируемая каждым из них, подобно пассивному словарю человека, может содержаться у него лишь в какой-то скрытой форме, которую еще надлежит активизировать. Другими словами, только через погружение в ритуал происходит вызов из памяти и всей соответствующей ему двигательной структуры, и всех, сопровождающих ее ключевых образов внешней реальности. В сущности, никакая информация о деятельности не существует для индивида вне живого потока ритуала, поэтому после его завершения она немедленно растворяется в каком-то небытии.
Но то обстоятельство, что поначалу ритуал ни в одном из своих измерений не может быть индивидуальным действием, нельзя рассматривать как его недостаток, напротив, оно является благотворным как для отдельно взятого субъекта, так и для всего сообщества в целом. Ведь существование одной и той же информации в одно и то же время у целой группы индивидов делает возможным не только необходимое согласование совместных усилий и унификацию самой информации обо всем, что обставляет деятельность. Есть и другое, может быть, гораздо более важное обстоятельство: ритуал, цементируя исходное сообщество, способствует своеобразной калибровке и синхронизации тех формирующихся вместе с ним базисных психофизиологических ритмов, на которые впоследствии надстраиваются ритмы индивидуальных сознаний.
Но и просто унификация информации, которая циркулирует здесь, открывает принципиально новые возможности совместного развития.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
5. Эволюция ритуала
Итак, возможность кодирования всей необходимой информации о любой структурированной деятельности в формах некоего заместительного движения сомнений не вызывает. Высказанные здесь соображения касаются только механизма ее передачи какому-то другому индивиду (или группе индивидов) и восприятия этим другим (или целой группой индивидов). Сомнения возникают совсем по иному поводу, их порождает закономерный здесь вопрос: где следует искать следы такой заместительной деятельности у человека? Ведь если такой заместительной «пантомиме» предстояло сыграть решающую роль в очеловечивании нашего далекого предка, то даже в истекших тысячелетиях она не могла раствориться бесследно.
Впрочем, ответ напрашивается, что говорится, сам собой: это ритуал. Именно он оказывается той пластической структурой, которая синтезирует в себе «пантомимические» составляющие всех звеньев целостного орудийного процесса, именно благодаря ему происходит первичное овладение способом технологической связи орудий. Поэтому-то ритуал и начинает предшествовать каждому сложному деятельному акту, формируя собой новое неразрывное образование, обнаруживаемое этнографами: «ритуал-деятельность». В свою очередь именно обязательность предшествования ритуала собственно орудийной деятельности на первых порах и обеспечивает успешное ее выполнение.
Технологически связанные между собой орудия возникают еще задолго до того, как отдельно взятый индивид обретает способность интегрировать их в неразрывной структуре какого-то одного деятельного акта. Но их появление влечет за собой целую цепь изменений и его собственной жизнедеятельности, и жизнедеятельности всего сообщества, в которое он входит. Как уже было замечено, оно сопровождается (и обусловливается) разрушением целевой структуры поведения, формированием принципиально новой потребности (потребности в самой деятельности), которая становится альтернативой чисто физиологическим стимулам, и, наконец, становлением первичной системы распределения продукта. Таким образом, алгоритмы целевых процессов, использующих развитые цепи орудий, на первых порах могут быть только достоянием всего сообщества в целом; ни одна особь не может быть хранителем всей полноты информации о них. А отсюда и освоение, индивидуализация этих форм через посредство ритуала предстает как своеобразный обмен информацией, то есть как род коммуникации между сообществом в целом и отдельно взятым индивидом.
Одновременно сохраняемых ритуалов, которым надлежит интегрировать в себе двигательные эквиваленты самых разнообразных орудийных процессов, может быть много, ибо и разрушение целевой структуры деятельности, и становление ритуальной системы коммуникации в действительности охватывает собой практически необозримую череду поколений. Ведь согласно датировкам южноафриканских находок, антропогенетический процесс растягивается на миллионолетие, и на всем его протяжении ритуал обязан играть одну из главенствующих ролей в качественном преображении живой материи. Прочное же освоение одних видов производства последовательно открывает перед сообществом возможность овладения другими, в том числе и более сложными. Необходимо лишь подчеркнуть одно принципиальное обстоятельство: поскольку подлежащая индивидуализации орудийная структура может быть только достоянием всего сообщества в целом, то каждый отдельный обменный информационный процесс предполагает необходимость участия в ритуальном действии по меньшей мере нескольких субъектов. В этой – коммуникативной – функции никакой ритуал не знает ограничений на число исполнителей, он может выполняться как целой их группой, так и всем сообществом; и в каждом случае каждым его исполнителем одновременно будет воспроизводиться одна и та же информация, осваиваться один и тот же фрагмент интегрального опыта группы.
Впрочем, в самом начале освоения сложных форм орудийной деятельности, требующих согласования нескольких функционально различных средств, одно ограничение все же существует. Ниже мы увидим, что со временем положение изменяется, но в своем истоке ритуал, понятый как способ обмена формами практического освоения мира, которые возникают на совершенно новой, небиологической, основе обучения, не может исполняться в одиночку. Что, впрочем, не мешает ему служить средством вызова из памяти требуемых ситуацией алгоритмов движения; только в этой функции он (но и то – лишь со временем) становится доступным отдельно взятому индивиду. Повторюсь, полная информация о содержании тех целевых процессов, которые моделируются заместительными структурами ритуалов, формируется у любого индивида только после непосредственного погружения в живой поток совместного ритуального действия, никакое пассивное созерцание исполняемого кем-то другим ритуала не открывает доступа к ней. И даже несмотря на то, что каждый субъект, в конечном счете является постоянным носителем всей суммы ритуалов, складывающихся в данном сообществе, развернутая информация, кодируемая каждым из них, подобно пассивному словарю человека, может содержаться у него лишь в какой-то скрытой форме, которую еще надлежит активизировать. Другими словами, только через погружение в ритуал происходит вызов из памяти и всей соответствующей ему двигательной структуры, и всех, сопровождающих ее ключевых образов внешней реальности. В сущности, никакая информация о деятельности не существует для индивида вне живого потока ритуала, поэтому после его завершения она немедленно растворяется в каком-то небытии.
Но то обстоятельство, что поначалу ритуал ни в одном из своих измерений не может быть индивидуальным действием, нельзя рассматривать как его недостаток, напротив, оно является благотворным как для отдельно взятого субъекта, так и для всего сообщества в целом. Ведь существование одной и той же информации в одно и то же время у целой группы индивидов делает возможным не только необходимое согласование совместных усилий и унификацию самой информации обо всем, что обставляет деятельность. Есть и другое, может быть, гораздо более важное обстоятельство: ритуал, цементируя исходное сообщество, способствует своеобразной калибровке и синхронизации тех формирующихся вместе с ним базисных психофизиологических ритмов, на которые впоследствии надстраиваются ритмы индивидуальных сознаний.
Но и просто унификация информации, которая циркулирует здесь, открывает принципиально новые возможности совместного развития.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28