Найдешь его, скажешь, что ты Лена Рябовичева, которая вместо Марины. Вопросов быть не должно. Включишься в обслугу, займешься непосредственно своим скорбным делом, за юнцом присматривай… Хотя нет, там будет кому присмотреть. Возле кухни есть подсобка, ты знаешь, такая же, как у нас в доме. Отделана кирпичом. Вынимаешь кирпич, слева, второй от двери, на уровне твоего плеча. Также, как…
– Я знаю, – весь прошлый день, в особняке Лапицкого, я доводила до автоматизма это движение: вынуть кирпич, слева, второй от двери, на уровне плеча.
– Я знаю, что ты знаешь. Повторяю на всякий случай. Там пушка. Дальше действуешь, как договаривались. Пушку в официантскую наколку, все это хозяйство маскируешь подносом. Потом занимаешь позицию, которую отрабатывали. Как только он сжирает предпоследний шоколадный пистолет, будь готова. Пушку тем же макаром на то же место. У выхода тебя будут ждать. Вопросы есть?
– У него действительно нет шанса? – тщательно подбирая слова, спросила я.
– У кого? У нашего человечишки?
– У Олега?
– Не хочу тебя огорчать, – капитан смотрел прямо перед собой, – но чем черт не шутит, шанс для баловней судьбы всегда есть…
* * *
…С Гербертом Рафаиловичем, толстым обходительным армянином, все прошло гладко: неизвестная мне Марина, видимо, дала мне самые лестные характеристики. Благодушный, почти опереточный армянин внимательно осмотрел меня, ущипнул за задницу и, кажется, остался доволен.
– Нэ знал, что у нашей Марины такая очаровательная подружка. Попрошу ее, чтобы болэла почаще. Вы как добирались сюда?
Действительно, как я добиралась сюда?
– Пешком, – брякнула я.
– Я вас отвезу домой, когда закончим мероприятие. Не возражаете?
– Буду признательна, – я нацепила на лицо самую сладострастную из своих улыбок, оказывается, и такие имелись в моем арсенале. И похоже, действовали безотказно. Герберт Рафаилович был сражен наповал.
Капитан не соврал – особняки действительно были близнецами. Я настолько не могла отделаться от мысли, что все время искала глазами не только Виталика, постоянного спутника моего затворничества, но и самого капитана Лапицкого. Впрочем, когда стали появляться гости, сам дом напрочь вылетел у меня из головы. Должно быть, я была не очень хорошей официанткой, во всяком случае, мне не хватало подобострастного изящества, чтобы разносить и расставлять по столам приборы.
Введенная в заблуждение россказнями капитана, я ожидала увидеть нечто вроде воровской сходки, своеобразной малины со всеми ее атрибутами, но просчиталась. Люди, собравшиеся на чествование, были удивительно респектабельны: смокинги, упругие, поддерживающие шеи воротнички рубашек, терпкие запахи дорогих одеколонов, сталкивающиеся в воздухе; обилие драгоценностей, от которого рябило в глазах, – этим грешили молодые спутницы респектабельной публики. В этих женщинах даже при желании нельзя было найти никакого изъяна – такими красивыми могут быть только любовницы, которым покупают квартиры в центре и обставляют их изысканной мебелью. Карманные девочки откровенно скучали в обществе своих спутников – те разговаривали только друг с другом, на ходу отвечая на звонки сотовых телефонов и решая, казалось бы, глобальные проблемы.
В униформе официантки я чувствовала себя невидимкой – никому не было до меня ровным счетом никакого дела. Лишь изредка самые юные из любовниц влиятельных людей, видимо, недавно купленные по очень высокой цене «мисс» всевозможных конкурсов, бросали на меня снисходительные и одновременно полные презрения взгляды. Девочки из маленьких райцентров какой-нибудь Брянской или Орловской области, выгодно продавшие высокую грудь, длинные ноги и глаза, которые еще совсем недавно не видели ничего, кроме бессмысленных драк поселкового хулиганья, были исполнены достоинства и скрытого торжества.
Среди гостей было несколько смутно знакомых лиц – их я видела в журналах с кроссвордами, которые Виталик разбрасывал где попало. Содержание статей о них я забыла напрочь, но вот персонажи с фотографического глянца – холеные и преуспевающие – остались.
Получив минутную передышку, я подошла к окну, – двор перед домом был уже забит дорогими иномарками, а они все продолжали и продолжали прибывать. У «влиятельного человечишки» подлинный размах, ничего удивительного, что я была всего лишь одной из тридцати официанток, неприметная вершительница чьей-то судьбы…
«Мероприятие», как его охарактеризовал Герберт Рафаилович, начиналось в девять. Я вдруг подумала о том, успеет ли Олег на свой самолет в ноль пятьдесят, и тут же закусила губу. В ноль пятьдесят все будет кончено, вот «только самолет в Париж может улететь без Олега… Забыв об указаниях Лапицкого, рискуя вызвать ненужные подозрения, я бродила по той части дома, что прилегала к банкетному залу. Оттуда доносился глухой гул, похожий на морской прибой. До девяти оставалось пятнадцать минут. В девять выйдет хозяин праздника, звезды упадут в море и наступит полный штиль.
…Все полы в коридорах были устелены мягкими дорожками с высоким ворсом. Ворс скрадывал шаги и делал любого человека, идущего по ним, похожим на воришку с самыми серьезными намерениями. Только один раз я забыла, куда повернуть, я спутала коридоры – черт бы побрал мой пространственный идиотизм! – и остановилась у входа на другую половину дома: видимо, апартаменты хозяина. И сейчас же прямо передо мной, как будто из-под земли, вырос мрачный сосредоточенный охранник.
– Что случилось? – отрывисто спросил он, оглядывая меня с головы до ног и сморщив узкий массивный лоб. – Что вы здесь делаете?
Я неловко оправила узенький официантский передник и пропищала:
– Заблудилась.
– Вы в обслуге? – продолжал допрос он, цепляясь глазами за мою одежду.
– Я официантка.
– Фамилия?
Перепугавшись насмерть, я чуть не забыла фамилию:
– Рябовичева. Герберт Рафаилович в курсе.
Охранник вынул сотовый, весело забегал пальцами по кнопкам, дождался ответа и спросил:
– Рафаилыч, у тебя телка не пропадала? Фамилия Рябовичева…
Выслушав ответ, он смягчился, даже складка на лбу разгладилась:
– По коридору и направо.
– Спасибо… Простите, ради Бога…
Неплохо же тебя охраняют, Валентин Константинович! В отличие от Юлика Дамскера, убитого мной в его же собственном кабинете. Ему не повезло. Впрочем, какая разница, где тебя пристрелят, господин Кожинов!.. Но, если там будут сшиваться такие молодцы, мне не выбраться живой. Предаваясь грустным мыслям, я вернулась в комнаты, прилегающие к кухне – «людские», как выспренне называл их Герберт Рафаилович. Девочки, нанятые обслуживать банкет, только что закончили подготовительную работу и получили передышку. В их устало скрещенных ногах, в их негромких голосах было предвкушение скорого и богатого расчета:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Я знаю, – весь прошлый день, в особняке Лапицкого, я доводила до автоматизма это движение: вынуть кирпич, слева, второй от двери, на уровне плеча.
– Я знаю, что ты знаешь. Повторяю на всякий случай. Там пушка. Дальше действуешь, как договаривались. Пушку в официантскую наколку, все это хозяйство маскируешь подносом. Потом занимаешь позицию, которую отрабатывали. Как только он сжирает предпоследний шоколадный пистолет, будь готова. Пушку тем же макаром на то же место. У выхода тебя будут ждать. Вопросы есть?
– У него действительно нет шанса? – тщательно подбирая слова, спросила я.
– У кого? У нашего человечишки?
– У Олега?
– Не хочу тебя огорчать, – капитан смотрел прямо перед собой, – но чем черт не шутит, шанс для баловней судьбы всегда есть…
* * *
…С Гербертом Рафаиловичем, толстым обходительным армянином, все прошло гладко: неизвестная мне Марина, видимо, дала мне самые лестные характеристики. Благодушный, почти опереточный армянин внимательно осмотрел меня, ущипнул за задницу и, кажется, остался доволен.
– Нэ знал, что у нашей Марины такая очаровательная подружка. Попрошу ее, чтобы болэла почаще. Вы как добирались сюда?
Действительно, как я добиралась сюда?
– Пешком, – брякнула я.
– Я вас отвезу домой, когда закончим мероприятие. Не возражаете?
– Буду признательна, – я нацепила на лицо самую сладострастную из своих улыбок, оказывается, и такие имелись в моем арсенале. И похоже, действовали безотказно. Герберт Рафаилович был сражен наповал.
Капитан не соврал – особняки действительно были близнецами. Я настолько не могла отделаться от мысли, что все время искала глазами не только Виталика, постоянного спутника моего затворничества, но и самого капитана Лапицкого. Впрочем, когда стали появляться гости, сам дом напрочь вылетел у меня из головы. Должно быть, я была не очень хорошей официанткой, во всяком случае, мне не хватало подобострастного изящества, чтобы разносить и расставлять по столам приборы.
Введенная в заблуждение россказнями капитана, я ожидала увидеть нечто вроде воровской сходки, своеобразной малины со всеми ее атрибутами, но просчиталась. Люди, собравшиеся на чествование, были удивительно респектабельны: смокинги, упругие, поддерживающие шеи воротнички рубашек, терпкие запахи дорогих одеколонов, сталкивающиеся в воздухе; обилие драгоценностей, от которого рябило в глазах, – этим грешили молодые спутницы респектабельной публики. В этих женщинах даже при желании нельзя было найти никакого изъяна – такими красивыми могут быть только любовницы, которым покупают квартиры в центре и обставляют их изысканной мебелью. Карманные девочки откровенно скучали в обществе своих спутников – те разговаривали только друг с другом, на ходу отвечая на звонки сотовых телефонов и решая, казалось бы, глобальные проблемы.
В униформе официантки я чувствовала себя невидимкой – никому не было до меня ровным счетом никакого дела. Лишь изредка самые юные из любовниц влиятельных людей, видимо, недавно купленные по очень высокой цене «мисс» всевозможных конкурсов, бросали на меня снисходительные и одновременно полные презрения взгляды. Девочки из маленьких райцентров какой-нибудь Брянской или Орловской области, выгодно продавшие высокую грудь, длинные ноги и глаза, которые еще совсем недавно не видели ничего, кроме бессмысленных драк поселкового хулиганья, были исполнены достоинства и скрытого торжества.
Среди гостей было несколько смутно знакомых лиц – их я видела в журналах с кроссвордами, которые Виталик разбрасывал где попало. Содержание статей о них я забыла напрочь, но вот персонажи с фотографического глянца – холеные и преуспевающие – остались.
Получив минутную передышку, я подошла к окну, – двор перед домом был уже забит дорогими иномарками, а они все продолжали и продолжали прибывать. У «влиятельного человечишки» подлинный размах, ничего удивительного, что я была всего лишь одной из тридцати официанток, неприметная вершительница чьей-то судьбы…
«Мероприятие», как его охарактеризовал Герберт Рафаилович, начиналось в девять. Я вдруг подумала о том, успеет ли Олег на свой самолет в ноль пятьдесят, и тут же закусила губу. В ноль пятьдесят все будет кончено, вот «только самолет в Париж может улететь без Олега… Забыв об указаниях Лапицкого, рискуя вызвать ненужные подозрения, я бродила по той части дома, что прилегала к банкетному залу. Оттуда доносился глухой гул, похожий на морской прибой. До девяти оставалось пятнадцать минут. В девять выйдет хозяин праздника, звезды упадут в море и наступит полный штиль.
…Все полы в коридорах были устелены мягкими дорожками с высоким ворсом. Ворс скрадывал шаги и делал любого человека, идущего по ним, похожим на воришку с самыми серьезными намерениями. Только один раз я забыла, куда повернуть, я спутала коридоры – черт бы побрал мой пространственный идиотизм! – и остановилась у входа на другую половину дома: видимо, апартаменты хозяина. И сейчас же прямо передо мной, как будто из-под земли, вырос мрачный сосредоточенный охранник.
– Что случилось? – отрывисто спросил он, оглядывая меня с головы до ног и сморщив узкий массивный лоб. – Что вы здесь делаете?
Я неловко оправила узенький официантский передник и пропищала:
– Заблудилась.
– Вы в обслуге? – продолжал допрос он, цепляясь глазами за мою одежду.
– Я официантка.
– Фамилия?
Перепугавшись насмерть, я чуть не забыла фамилию:
– Рябовичева. Герберт Рафаилович в курсе.
Охранник вынул сотовый, весело забегал пальцами по кнопкам, дождался ответа и спросил:
– Рафаилыч, у тебя телка не пропадала? Фамилия Рябовичева…
Выслушав ответ, он смягчился, даже складка на лбу разгладилась:
– По коридору и направо.
– Спасибо… Простите, ради Бога…
Неплохо же тебя охраняют, Валентин Константинович! В отличие от Юлика Дамскера, убитого мной в его же собственном кабинете. Ему не повезло. Впрочем, какая разница, где тебя пристрелят, господин Кожинов!.. Но, если там будут сшиваться такие молодцы, мне не выбраться живой. Предаваясь грустным мыслям, я вернулась в комнаты, прилегающие к кухне – «людские», как выспренне называл их Герберт Рафаилович. Девочки, нанятые обслуживать банкет, только что закончили подготовительную работу и получили передышку. В их устало скрещенных ногах, в их негромких голосах было предвкушение скорого и богатого расчета:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114