— Может, он как раз таки е княжной амуры разводит, а у озера свидания ей назначает?
Савелий отрицательно покачал головой.
— Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство. Ни с княжной, ни с кем бы то ни было другим наш гусар не встречается. Мне показалось, что он вообще избегает встреч с людьми, стремясь сохранить свои поездки в глубочайшей тайне. Давеча, ваше сиятельство, сей блистательный герой, случайно наткнувшись в лесу на егеря княжны, изволил зарубить его саблей, даже не потрудившись вступить с ним в переговоры.
Княгиня испуганно перекрестилась. Впрочем, испуг ее был в большой степени притворным, о чем свидетельствовали глаза Аграфены Антоновны, в которых светился живейший интерес.
— Страсти какие, — сказала она, вынимая из ящика туалетного столика серебряную табакерку и беря оттуда щепотку нюхательного табаку. При этом мизинец ее был жеманно оттопырен. — Этот гвардеец и впрямь занимательный персонаж. Любопытно, что же это он, вырядившись этаким петухом, от людей-то прячется?
— Полагаю, ваше сиятельство, что это неспроста, — сказал Савелий. — Он явно не хочет, чтобы о нем узнала княжна, но главная загвоздка не в этом. Мне показалось, что некое событие нарушило его планы. Думаю, изначально он предполагал вращаться в обществе, оттого и обвешался блестками, как рождественская елка. Он такой же лейб-гусар, как я — индийский магараджа, и раны его, говоря начистоту, кажутся мне столь же фальшивыми, сколь и его роскошные усы.
Княгиня начинила табаком обе ноздри, сморщилась и чихнула. Произведенный ею звук напоминал выстрел осадной пушки; за ним последовал еще один чих, не менее громкий и энергичный, а затем еще один, и еще, и еще...
— Интересно, — больным голосом произнесла она, закончив чихать и промокая надушенным платочком заслезившиеся глаза. — Что же это за событие, которое помешало ему воспользоваться своим маскарадом?
— Полагаю, в городе или его окрестностях внезапно появился некто, с кем наш герой боится случайно столкнуться, — сказал Савелий. — Некто, с кем он близко знаком и кто мог бы опознать его, невзирая на накладные усы и фальшивые локоны.
Княгиня поморщилась, явно не зная, чихнуть ей прямо сейчас или потерпеть еще немного.
— Сие есть домыслы, — пробормотала она, держа наготове платок, — от коих не видно ни малейшего толку. Узнать, кто этот человек, было бы любопытно, но как это сделать? Кто он, этот «некто», о котором ты говоришь?
— Полагаю, догадаться нетрудно, — сказал Савелий, который теперь напоминал мужика разве что одеждой. — Особенно при вашей проницательности, ваше сиятельство. Подумайте сами, кто из людей вашего крута перебрался в здешние края в течение последней недели?
Княгиня громоподобно чихнула и поверх прижатого к лицу платка посмотрела на развалившегося в кресле лакея, моргая слезящимися глазами.
— Ты на что намекаешь? — спросила она. — Я сюда приехала. Я! И что с того?
— Совершенно правильно, — согласился лакей. — Вы, ваше сиятельство. А также ваше семейство, в числе коего не следует забывать о княжне Ольге Аполлоновне.
— Ты на что намекаешь?! — грозно повторила княгиня. Ее дряблое лицо начало стремительно темнеть, наливаясь венозной кровью. — Ты что себе позволяешь?!
— Вот видите, — ничуть не испугавшись, заявил Савелий и самым наглым манером забросил ногу на ногу. — Вы уже и догадались. Только кричать на меня не надобно, ваше сиятельство. Лишний шум нам с вами ни к чему, да я ведь и не виноват, что порядок вещей таков, каков он есть. Теперь подумать надобно, как нам из этого порядка вещей пользу извлечь. Сами посудите, ваше сиятельство, вся наша жизнь такова: крутишься, стараешься, ночей не спишь, а все для того лишь, чтобы на кусок хлеба заработать. Так стоит ли мне за это пенять?
Болтовня эта, по сути своей бессмысленная, достигла тем не менее цели: княгиня успокоилась, перестала грозно таращить глаза, и лицо ее вновь приобрело нормальный цвет.
— Тебе откуда про княжну Ольгу ведомо? — спросила она, глядя мимо Савелия.
— Помилуйте, ваше сиятельство! — воскликнул лакей. — Прожить в вашем доме хотя бы три дня и не знать подробностей этой печальной истории? Сие решительно невозможно, и ежели вы, ваше сиятельство, хотите, чтобы было иначе, так велите своим дочерям ссориться хоть немного потише.
— Они у себя дома, как хотят, так и ссорятся, — автоматически отрезала княгиня, но в глубине души вынуждена была согласиться с Савелием: не только домашняя прислуга, но и любой, кому вздумалось бы остановиться за забором и послушать с минуту, мог без труда узнать все тайны ее дочерей, а также их мнения друг о друге. — Ты язык-то попридержи, — продолжала она ворчливо. — Знаю, что промеж лакеев заведено над господами насмехаться, знаю, что языки ваши ничем не укоротишь.
— Прощения просим, ваше сиятельство, — с плохо скрытой издевкой ответствовал Савелий, даже не переменив позы. — Однако я и не думал насмехаться ни над вами, ни над вашими дочерьми. Мы ведь о другом говорим.
— Да, — с видимым облегчением оставляя в стороне скользкую тему взаимоотношений лакеев и господ, произнесла Аграфена Антоновна. — Как, ты сказал, он себя называет, этот твой лейб-гусар?
— Студзинский, — ответил Савелий. — Майор Студзинский.
— Студзинский, Огинский, — задумчиво пробормотала княгиня, и Савелий заметил вспыхнувший в ее глазах мрачный огонек. — Поляк?
— Он бы и рад, наверное, выдать себя за русского, — сказал лакей, — да акцент в карман не спрячешь. Поляк, ваше сиятельство, чистокровный поляк.
— С лица каков?
— Трудно сказать, ваше сиятельство. Волос светлый, и, как приглядишься, видно, что не свой. На левом глазу повязка, усы и бакенбарды, натурально, накладные, тоже светлые. Глаза карие, почти черные, нос прямой; брови, ваше сиятельство, как смоль. Я и то удивился: и дернул же его черт с такими бровями блондином представляться! Словом, от его настоящего лица в этом портрете одни глаза да брови и остались. Ну, статен, высок, косая сажень в плечах, однако по глазам видно, что трусоват. В карты плутует, и притом не больно-то ловко...
— В карты?! — страшным свистящим шепотом выкрикнула княгиня. — В карты?! Он! Как есть он! Ах, негодяй, ах, мерзавец! Сгною! На куски разорву! Майор... Майором заделался! Повышение ему, значит, вышло! Ну, Савелий, я тебе этого не забуду. Будет тебе от меня награждение, непременно будет.
— Премного благодарны, — откликнулся лакей. — Что вы намерены предпринять? Осмелюсь заметить, ваше сиятельство, что, кем бы ни был этот человек, другом вашим он точно не является, а планы его, мне пока непонятные, явно идут вразрез с вашими. Княжна Вязмитинова, конечно, богата, но я не думаю, что вы захотите делиться ее деньгами с этим человеком.
— Делиться с ним?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Савелий отрицательно покачал головой.
— Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство. Ни с княжной, ни с кем бы то ни было другим наш гусар не встречается. Мне показалось, что он вообще избегает встреч с людьми, стремясь сохранить свои поездки в глубочайшей тайне. Давеча, ваше сиятельство, сей блистательный герой, случайно наткнувшись в лесу на егеря княжны, изволил зарубить его саблей, даже не потрудившись вступить с ним в переговоры.
Княгиня испуганно перекрестилась. Впрочем, испуг ее был в большой степени притворным, о чем свидетельствовали глаза Аграфены Антоновны, в которых светился живейший интерес.
— Страсти какие, — сказала она, вынимая из ящика туалетного столика серебряную табакерку и беря оттуда щепотку нюхательного табаку. При этом мизинец ее был жеманно оттопырен. — Этот гвардеец и впрямь занимательный персонаж. Любопытно, что же это он, вырядившись этаким петухом, от людей-то прячется?
— Полагаю, ваше сиятельство, что это неспроста, — сказал Савелий. — Он явно не хочет, чтобы о нем узнала княжна, но главная загвоздка не в этом. Мне показалось, что некое событие нарушило его планы. Думаю, изначально он предполагал вращаться в обществе, оттого и обвешался блестками, как рождественская елка. Он такой же лейб-гусар, как я — индийский магараджа, и раны его, говоря начистоту, кажутся мне столь же фальшивыми, сколь и его роскошные усы.
Княгиня начинила табаком обе ноздри, сморщилась и чихнула. Произведенный ею звук напоминал выстрел осадной пушки; за ним последовал еще один чих, не менее громкий и энергичный, а затем еще один, и еще, и еще...
— Интересно, — больным голосом произнесла она, закончив чихать и промокая надушенным платочком заслезившиеся глаза. — Что же это за событие, которое помешало ему воспользоваться своим маскарадом?
— Полагаю, в городе или его окрестностях внезапно появился некто, с кем наш герой боится случайно столкнуться, — сказал Савелий. — Некто, с кем он близко знаком и кто мог бы опознать его, невзирая на накладные усы и фальшивые локоны.
Княгиня поморщилась, явно не зная, чихнуть ей прямо сейчас или потерпеть еще немного.
— Сие есть домыслы, — пробормотала она, держа наготове платок, — от коих не видно ни малейшего толку. Узнать, кто этот человек, было бы любопытно, но как это сделать? Кто он, этот «некто», о котором ты говоришь?
— Полагаю, догадаться нетрудно, — сказал Савелий, который теперь напоминал мужика разве что одеждой. — Особенно при вашей проницательности, ваше сиятельство. Подумайте сами, кто из людей вашего крута перебрался в здешние края в течение последней недели?
Княгиня громоподобно чихнула и поверх прижатого к лицу платка посмотрела на развалившегося в кресле лакея, моргая слезящимися глазами.
— Ты на что намекаешь? — спросила она. — Я сюда приехала. Я! И что с того?
— Совершенно правильно, — согласился лакей. — Вы, ваше сиятельство. А также ваше семейство, в числе коего не следует забывать о княжне Ольге Аполлоновне.
— Ты на что намекаешь?! — грозно повторила княгиня. Ее дряблое лицо начало стремительно темнеть, наливаясь венозной кровью. — Ты что себе позволяешь?!
— Вот видите, — ничуть не испугавшись, заявил Савелий и самым наглым манером забросил ногу на ногу. — Вы уже и догадались. Только кричать на меня не надобно, ваше сиятельство. Лишний шум нам с вами ни к чему, да я ведь и не виноват, что порядок вещей таков, каков он есть. Теперь подумать надобно, как нам из этого порядка вещей пользу извлечь. Сами посудите, ваше сиятельство, вся наша жизнь такова: крутишься, стараешься, ночей не спишь, а все для того лишь, чтобы на кусок хлеба заработать. Так стоит ли мне за это пенять?
Болтовня эта, по сути своей бессмысленная, достигла тем не менее цели: княгиня успокоилась, перестала грозно таращить глаза, и лицо ее вновь приобрело нормальный цвет.
— Тебе откуда про княжну Ольгу ведомо? — спросила она, глядя мимо Савелия.
— Помилуйте, ваше сиятельство! — воскликнул лакей. — Прожить в вашем доме хотя бы три дня и не знать подробностей этой печальной истории? Сие решительно невозможно, и ежели вы, ваше сиятельство, хотите, чтобы было иначе, так велите своим дочерям ссориться хоть немного потише.
— Они у себя дома, как хотят, так и ссорятся, — автоматически отрезала княгиня, но в глубине души вынуждена была согласиться с Савелием: не только домашняя прислуга, но и любой, кому вздумалось бы остановиться за забором и послушать с минуту, мог без труда узнать все тайны ее дочерей, а также их мнения друг о друге. — Ты язык-то попридержи, — продолжала она ворчливо. — Знаю, что промеж лакеев заведено над господами насмехаться, знаю, что языки ваши ничем не укоротишь.
— Прощения просим, ваше сиятельство, — с плохо скрытой издевкой ответствовал Савелий, даже не переменив позы. — Однако я и не думал насмехаться ни над вами, ни над вашими дочерьми. Мы ведь о другом говорим.
— Да, — с видимым облегчением оставляя в стороне скользкую тему взаимоотношений лакеев и господ, произнесла Аграфена Антоновна. — Как, ты сказал, он себя называет, этот твой лейб-гусар?
— Студзинский, — ответил Савелий. — Майор Студзинский.
— Студзинский, Огинский, — задумчиво пробормотала княгиня, и Савелий заметил вспыхнувший в ее глазах мрачный огонек. — Поляк?
— Он бы и рад, наверное, выдать себя за русского, — сказал лакей, — да акцент в карман не спрячешь. Поляк, ваше сиятельство, чистокровный поляк.
— С лица каков?
— Трудно сказать, ваше сиятельство. Волос светлый, и, как приглядишься, видно, что не свой. На левом глазу повязка, усы и бакенбарды, натурально, накладные, тоже светлые. Глаза карие, почти черные, нос прямой; брови, ваше сиятельство, как смоль. Я и то удивился: и дернул же его черт с такими бровями блондином представляться! Словом, от его настоящего лица в этом портрете одни глаза да брови и остались. Ну, статен, высок, косая сажень в плечах, однако по глазам видно, что трусоват. В карты плутует, и притом не больно-то ловко...
— В карты?! — страшным свистящим шепотом выкрикнула княгиня. — В карты?! Он! Как есть он! Ах, негодяй, ах, мерзавец! Сгною! На куски разорву! Майор... Майором заделался! Повышение ему, значит, вышло! Ну, Савелий, я тебе этого не забуду. Будет тебе от меня награждение, непременно будет.
— Премного благодарны, — откликнулся лакей. — Что вы намерены предпринять? Осмелюсь заметить, ваше сиятельство, что, кем бы ни был этот человек, другом вашим он точно не является, а планы его, мне пока непонятные, явно идут вразрез с вашими. Княжна Вязмитинова, конечно, богата, но я не думаю, что вы захотите делиться ее деньгами с этим человеком.
— Делиться с ним?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88