Реально, в натуре. «Граф Монте-Кристо» называется. Начинается, типа, так…
– Я читал, – перебил его Барабан. – В детстве.
– Жалко, – сказал Абзац. – Тогда могу предложить «Три мушкетера». Или «Три поросенка». Там один волчара по хатам быковал. Заруливает, в натуре, к чувакам, типа, в гости, и давай хату на уши ставить! У него, типа, дыхалка мощная была, так он как дыхнет – ну чисто дракон! Хата в хлам, крыша в сторону, свинюки на пяту, а ментам по барабану.
Типа, не видят ни хрена, что у них под самым рылом беспредел творится. Не читал?
Водитель, не удержавшись, фыркнул.
– Не фыркай, – сказал ему Барабан, – сопля вылетит. Сашок, я долго буду слушать этот гнилой базар?
– Заглохни, урод, – сказал Сашок, озабоченно массируя ушибленную кисть. – Нос откушу.
– Осторожнее, – сказал ему Абзац. – Руку ты уже повредил. Мало ли что у меня в носу!
Сидевший слева охранник неопределенно хмыкнул и сунул Абзацу под нос электрошоке?.
– Понял? – спросил он.
– Понял, – сказал Абзац и крепко схватил его за кисть свободной руки. – Врубай, приятель, станцуем вместе!
– Герой, – проворчал Барабан. – Посмотрим, что ты запоешь, когда приедем на место.
– Посмотрим, – сказал Абзац и замолчал, решив не тратить последние, может быть, минуты жизни на общение с этими отморозками.
Он стал смотреть в окно, за которым тянулись на фоне серого ненастного неба бесконечные снежные поля, кое-где поросшие жесткой сизой щетиной далеких перелесков. Потом дорога свернула, карабкаясь на невысокий пригорок, и ему стали видны разбросанные по склону соседнего холма избы и огороды недавно покинутой им деревушки со смешным названием Ежики. Огромная тренога недостроенного ветряка, торчавшая на подворье Кузнеца, придавала пейзажу какой-то сюрреалистический оттенок.
Водитель притормозил на скользком спуске. Абзац заметил, как он повернул голову к зеркалу заднего вида и задержал на нем взгляд несколько дольше, чем это требовалось для того, чтобы убедиться в отсутствии помех сзади. Тогда Шкабров обернулся и посмотрел на дорогу через забрызганное грязью заднее окно. Он смог разглядеть только два пятна включенных фар, которые, ныряя и подпрыгивая, стремительно приближались к джипу.
– Во чешет, – сказал водитель. – Псих какой-то. Так и шею свернуть недолго.
– Пропусти, – покосившись в боковое зеркало, приказал Барабан. – Хотя… Да нет, ну его в болото.
Пропусти.
– Правильно, – сказал Абзац, у которого внезапно поднялось настроение. – На тот свет всегда успеешь.
Барабан, которому, по всей видимости, смертельно надоел веселый пленник, резко обернулся, но сказать что бы то ни было уже не успел: шедшая позади машина поравнялась с ними и с ходу ударила высоко задранным бампером в заднее крыло джипа. Водитель разразился ругательствами, пытаясь удержать машину на скользкой дороге и одновременно оторваться от наседавшего сзади преследователя, который выныривал то слева, то справа, с жестяным грохотом ударяясь о борта джипа.
Абзац не знал, радоваться или грустить. Разумеется, раскрашенный под зебру «лендровер» невозможно было спутать ни с какой другой машиной.
Было непонятно, какими соображениями руководствовался Паук, решив прийти к нему на помощь, но еще более непонятным Абзацу казалось другое: как этот сумасшедший собирается разделаться с четырьмя вооруженными бандитами, не угробив при этом их пленника? Стоило ему закрыть глаза, как перед его внутренним взором, словно наяву, возникала наполовину скрытая темными очками физиономия Паука, перекошенная безумной ухмылкой чокнутого камикадзе. Погонщик полосатого зверя наверняка получал огромное удовольствие от своих смертельных трюков. Что касалось Абзаца, то о себе он этого сказать не мог.
Да ладно, подумал он. Что за капризы? Какая разница, где и как умирать? Что Барабан, что автокатастрофа – конец один. Зато весело. Да еще как весело!
Сидевший слева охранник опустил стекло и выставил в окошко автомат. На сиденье было тесно – не размахнешься, поэтому Абзац просто наклонил голову и вцепился зубами в его плечо. Охранник заорал – не столько от боли, сколько от неожиданности – и выронил автомат на дорогу. Тумбообразный Сашок навалился на Абзаца сзади, по-медвежьи обхватив его поперек туловища. Шкабров ударил его затылком, с чувством глубокого удовлетворения услышав характерный мокрый хруст и последовавший за ним вопль. В это время укушенный автоматчик съездил ему локтем по физиономии, едва не свернув на затылок нижнюю челюсть. Абзац замычал от боли, а Сашок, перед глазами у которого после удара затылком по носу наверняка до сих пор плясали звездочки, обхватил его одной рукой за шею и крепко сдавил, перекрывая кислород.
Укушенный охранник тоже выхватил пистолет, высунулся в окошко и выстрелил по машине Паука.
За секунду до выстрела Абзац, извернувшись, ударил его обеими ногами. Стрелок едва не вывалился наружу, удержавшись лишь благодаря тому, что ухватился рукой за первое, что под нее подвернулось. Этим предметом оказалась голова водителя. Машина опасно вильнула, почти слетев с дороги. Водитель снова разразился матерной тирадой. Охранник выпустил его физиономию и мешком повалился обратно на сиденье.
– Ну, козел, – сказал он полузадушенному Абзацу, – ты об этом еще пожалеешь.
Шкабров нашел в себе силы улыбнуться в ответ.
– Твари, – передергивая затвор пистолета, процедил Барабан. – Толку от вас…
Он опустил оконное стекло со своей стороны. Абзац перестал брыкаться и со спокойствием приговоренного наблюдал за его действиями. Барабан не был рядовым «быком», но и до респектабельного бизнесмена он еще не дорос. Он был бригадиром – опытным, тертым, закаленным в десятках кровавых разборок и не боящимся в случае необходимости замарать руки. Теперь этот случай настал, и по тому, как привычно и ладно лежала в ладони Барабана убойная итальянская «беретта», Абзац понял: этот старый конь борозды не испортит.
Впрочем, весь этот шум закончился ничем: дорога свернула в очередной раз, и машина Паука куда-то пропала. На несколько секунд в джипе наступила нехорошая тишина: все вертели головами, вглядываясь в дорогу позади машины. Наконец Барабан поднял стекло, сквозь которое тянуло тугим ледяным сквозняком, и сказал, обращаясь к водителю:
– Ты понял, кто это был? Паук! Вот сучонок!
– Точно, рехнулся, – убежденно сказал водитель. – Совсем мозги на своих гонках растерял, отморозок.
Скрипя сиденьем, Барабан тяжело повернулся к Абзацу.
– Может быть, ты объяснишь мне, что это значит?
– Нет, – сказал Абзац, глядя мимо него в лобовое стекло. – Зачем? Посмотри вперед, и сам все увидишь.
Барабан резко обернулся – как раз вовремя, чтобы увидеть, как на дорогу, с ходу проломившись сквозь ветрозащитную полосу, вылетел размалеванный черно-белыми полосами, до самой крыши забрызганный грязью внедорожник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– Я читал, – перебил его Барабан. – В детстве.
– Жалко, – сказал Абзац. – Тогда могу предложить «Три мушкетера». Или «Три поросенка». Там один волчара по хатам быковал. Заруливает, в натуре, к чувакам, типа, в гости, и давай хату на уши ставить! У него, типа, дыхалка мощная была, так он как дыхнет – ну чисто дракон! Хата в хлам, крыша в сторону, свинюки на пяту, а ментам по барабану.
Типа, не видят ни хрена, что у них под самым рылом беспредел творится. Не читал?
Водитель, не удержавшись, фыркнул.
– Не фыркай, – сказал ему Барабан, – сопля вылетит. Сашок, я долго буду слушать этот гнилой базар?
– Заглохни, урод, – сказал Сашок, озабоченно массируя ушибленную кисть. – Нос откушу.
– Осторожнее, – сказал ему Абзац. – Руку ты уже повредил. Мало ли что у меня в носу!
Сидевший слева охранник неопределенно хмыкнул и сунул Абзацу под нос электрошоке?.
– Понял? – спросил он.
– Понял, – сказал Абзац и крепко схватил его за кисть свободной руки. – Врубай, приятель, станцуем вместе!
– Герой, – проворчал Барабан. – Посмотрим, что ты запоешь, когда приедем на место.
– Посмотрим, – сказал Абзац и замолчал, решив не тратить последние, может быть, минуты жизни на общение с этими отморозками.
Он стал смотреть в окно, за которым тянулись на фоне серого ненастного неба бесконечные снежные поля, кое-где поросшие жесткой сизой щетиной далеких перелесков. Потом дорога свернула, карабкаясь на невысокий пригорок, и ему стали видны разбросанные по склону соседнего холма избы и огороды недавно покинутой им деревушки со смешным названием Ежики. Огромная тренога недостроенного ветряка, торчавшая на подворье Кузнеца, придавала пейзажу какой-то сюрреалистический оттенок.
Водитель притормозил на скользком спуске. Абзац заметил, как он повернул голову к зеркалу заднего вида и задержал на нем взгляд несколько дольше, чем это требовалось для того, чтобы убедиться в отсутствии помех сзади. Тогда Шкабров обернулся и посмотрел на дорогу через забрызганное грязью заднее окно. Он смог разглядеть только два пятна включенных фар, которые, ныряя и подпрыгивая, стремительно приближались к джипу.
– Во чешет, – сказал водитель. – Псих какой-то. Так и шею свернуть недолго.
– Пропусти, – покосившись в боковое зеркало, приказал Барабан. – Хотя… Да нет, ну его в болото.
Пропусти.
– Правильно, – сказал Абзац, у которого внезапно поднялось настроение. – На тот свет всегда успеешь.
Барабан, которому, по всей видимости, смертельно надоел веселый пленник, резко обернулся, но сказать что бы то ни было уже не успел: шедшая позади машина поравнялась с ними и с ходу ударила высоко задранным бампером в заднее крыло джипа. Водитель разразился ругательствами, пытаясь удержать машину на скользкой дороге и одновременно оторваться от наседавшего сзади преследователя, который выныривал то слева, то справа, с жестяным грохотом ударяясь о борта джипа.
Абзац не знал, радоваться или грустить. Разумеется, раскрашенный под зебру «лендровер» невозможно было спутать ни с какой другой машиной.
Было непонятно, какими соображениями руководствовался Паук, решив прийти к нему на помощь, но еще более непонятным Абзацу казалось другое: как этот сумасшедший собирается разделаться с четырьмя вооруженными бандитами, не угробив при этом их пленника? Стоило ему закрыть глаза, как перед его внутренним взором, словно наяву, возникала наполовину скрытая темными очками физиономия Паука, перекошенная безумной ухмылкой чокнутого камикадзе. Погонщик полосатого зверя наверняка получал огромное удовольствие от своих смертельных трюков. Что касалось Абзаца, то о себе он этого сказать не мог.
Да ладно, подумал он. Что за капризы? Какая разница, где и как умирать? Что Барабан, что автокатастрофа – конец один. Зато весело. Да еще как весело!
Сидевший слева охранник опустил стекло и выставил в окошко автомат. На сиденье было тесно – не размахнешься, поэтому Абзац просто наклонил голову и вцепился зубами в его плечо. Охранник заорал – не столько от боли, сколько от неожиданности – и выронил автомат на дорогу. Тумбообразный Сашок навалился на Абзаца сзади, по-медвежьи обхватив его поперек туловища. Шкабров ударил его затылком, с чувством глубокого удовлетворения услышав характерный мокрый хруст и последовавший за ним вопль. В это время укушенный автоматчик съездил ему локтем по физиономии, едва не свернув на затылок нижнюю челюсть. Абзац замычал от боли, а Сашок, перед глазами у которого после удара затылком по носу наверняка до сих пор плясали звездочки, обхватил его одной рукой за шею и крепко сдавил, перекрывая кислород.
Укушенный охранник тоже выхватил пистолет, высунулся в окошко и выстрелил по машине Паука.
За секунду до выстрела Абзац, извернувшись, ударил его обеими ногами. Стрелок едва не вывалился наружу, удержавшись лишь благодаря тому, что ухватился рукой за первое, что под нее подвернулось. Этим предметом оказалась голова водителя. Машина опасно вильнула, почти слетев с дороги. Водитель снова разразился матерной тирадой. Охранник выпустил его физиономию и мешком повалился обратно на сиденье.
– Ну, козел, – сказал он полузадушенному Абзацу, – ты об этом еще пожалеешь.
Шкабров нашел в себе силы улыбнуться в ответ.
– Твари, – передергивая затвор пистолета, процедил Барабан. – Толку от вас…
Он опустил оконное стекло со своей стороны. Абзац перестал брыкаться и со спокойствием приговоренного наблюдал за его действиями. Барабан не был рядовым «быком», но и до респектабельного бизнесмена он еще не дорос. Он был бригадиром – опытным, тертым, закаленным в десятках кровавых разборок и не боящимся в случае необходимости замарать руки. Теперь этот случай настал, и по тому, как привычно и ладно лежала в ладони Барабана убойная итальянская «беретта», Абзац понял: этот старый конь борозды не испортит.
Впрочем, весь этот шум закончился ничем: дорога свернула в очередной раз, и машина Паука куда-то пропала. На несколько секунд в джипе наступила нехорошая тишина: все вертели головами, вглядываясь в дорогу позади машины. Наконец Барабан поднял стекло, сквозь которое тянуло тугим ледяным сквозняком, и сказал, обращаясь к водителю:
– Ты понял, кто это был? Паук! Вот сучонок!
– Точно, рехнулся, – убежденно сказал водитель. – Совсем мозги на своих гонках растерял, отморозок.
Скрипя сиденьем, Барабан тяжело повернулся к Абзацу.
– Может быть, ты объяснишь мне, что это значит?
– Нет, – сказал Абзац, глядя мимо него в лобовое стекло. – Зачем? Посмотри вперед, и сам все увидишь.
Барабан резко обернулся – как раз вовремя, чтобы увидеть, как на дорогу, с ходу проломившись сквозь ветрозащитную полосу, вылетел размалеванный черно-белыми полосами, до самой крыши забрызганный грязью внедорожник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89