– Ладно, я твой должник. Но прими к сведению, что я не намерен разговаривать с этими девицами.
– Тебя никто и не просит с ними разговаривать. От тебя требуется кое-что другое.
Солнце садилось. Они шли той же дорогой, которой ходили сотни раз к холму Мэри-Линетт, но на сей раз Марк нес садовые ножницы, а Мэри-Линетт – свой фонарь, с которого сняла красный фильтр.
– Неужели ты и вправду думаешь, что они укокошили старушку?
– Нет, – честно ответила Мэри-Линетт. – Я только хочу, чтобы все встало на свои места.
– Чего-чего?
– Допустим, у тебя есть какое-то представление о том, как устроен мир, но все же порой ты думаешь:
«Господи, а что, если на самом деле все не так?» Ну, например: «Что, если меня на самом деле усыновили и люди, которых я считаю своими родителями, мне вовсе не родители?» И если это вдруг окажется правдой, то все может измениться. На мгновение ты теряешь чувство реальности. Ну вот, именно так я и чувствую себя сейчас. И я хочу избавиться от этого чувства. Хочу, чтобы все было по-прежнему.
– Знаешь, в чем весь ужас? – сказал Марк. – Я, кажется, тебя понимаю.
Когда они добрались до фермы Бердок, уже совсем стемнело. Впереди, на востоке, виднелся Арктур. Казалось, звезда повисла прямо над фермой, мерцая слабым красным светом. Мэри-Линетт не стала возиться с шаткой калиткой. Она направилась к кустам черной смородины, возле которых забор из штакетника полностью повалился.
Дом миссис Бердок был похож на их собственный, но с пышной отделкой в викторианском стиле. Мэри-Линетт подумала, что все эти перила, фестоны и резные украшения придают ему причудливый вид, такой же эксцентричный, как и сама миссис Бердок. Она взглянула на окна второго этажа, за опущенной шторой промелькнула чья-то тень.
«Хорошо, – подумала Мэри-Линетт. – По крайней мере, там кто-то есть».
Они двинулись к дому по тропинке, заросшей травой. Марк вдруг попятился.
– Ты говорила, что я могу спрятаться.
– Ладно. Хорошо. Слушай, а почему бы тебе не взять эти ножницы и, как бы обходя вокруг...
– ...взглянуть на могилку сасквача? Может, еще и раскопать? Ну уж нет!
– Что ж, ладно, – спокойно согласилась Мэри-Линетт. – Тогда спрячься где-нибудь здесь и молись, чтобы они тебя не заметили, когда подойдут к двери.
А если заметят, можешь сказать, что пришел вернуть ножницы.
Заметив раздраженный взгляд брата, Мэри-Линетт поняла: один-ноль в ее пользу! Но когда Марк повернулся, чтобы уйти, она вдруг сказала:
– Марк, будь осторожен!
Он лишь отмахнулся от нее, не оборачиваясь.
Когда Марк скрылся из виду, Мэри-Линетт постучала в парадную дверь. Затем позвонила в колокольчик: звонка здесь не было, и, чтобы вызвать хозяев, нужно было дернуть за шнурок самого настоящего колокольчика. Она слышала, как звон колокольчика раздается внутри дома, но никто не открыл дверь. Тогда Мэри-Линетт постучала настойчивей и снова позвонила. Она надеялась, что дверь вот-вот откроется и на пороге появится сухонькая фигурка миссис Бердок, маленькой старушки в старом ситцевом платье с отливающими голубизной седыми волосами, и Мэри-Линетт услышит ее скрипучий голос. Но этого не случилось. Никто не появился.
Отбросив всякую вежливость, Мэри-Линетт стала одной рукой что есть силы стучать в дверь, а другой звонить. И вдруг ее охватил безотчетный страх. Настоящий страх. Ее картина мира и вправду рушилась. Миссис Бердок почти не выходила из дому и всегда откликалась на стук в дверь. К тому же Мэри-Линетт только что собственными глазами видела, что в доме кто-то есть.
Почему же никто не открывает дверь?
У Мэри-Линетт заколотилось сердце и засосало под ложечкой.
«Нужно поскорее убираться отсюда и звать шерифа Эйкерса. Это его дело – разбираться со всем, что здесь происходит». Но убедить в чем-то отца Тодда всегда было нелегко. Поэтому свой страх и растерянность Мэри-Линетт обратила на дверь, которая вдруг открылась. Кулак Мэри-Линетт застыл в воздухе, и на мгновение ее охватил страх перед неизвестным, почти паника... Мягкий мелодичный голос спросил:
– Чем могу быть полезна?
Красота девушки была почти совершенной. Сейчас Мэри-Линетт видела то, что не могла рассмотреть с вершины холма: в каштановых волосах играют яркие рыжие отсветы, точеные черты лица, высокая, изящная и гибкая фигура.
– Вы – Ровена, – сказала Мэри-Линетт.
– Откуда вы знаете?
«А кем же еще вы можете быть?.. Я не встречала еще девушку, которая бы так походила на дриаду. Сама душа рябинового дерева», – подумала Мэри-Линетт, а вслух произнесла:
– Ваша тетя рассказывала мне о вас. Я – Мэри-Линетт Картер, живу здесь неподалеку, на Канета-Роуд. Возможно, вы видели мой дом, когда шли сюда.
Ровена промолчала.
«Какое у нее приятное спокойное лицо... и кожа, как лепестки белой орхидеи», – рассеянно подумала Мэри-Линетт, а сама сказала:
– Знаете, я просто хотела поздороваться с вами по-соседски... Ну, и узнать, не нужно ли вам чего-нибудь.
Ровена немного успокоилась и уже почти улыбалась, ее карие глаза потеплели.
– Как это мило с вашей стороны. Правда, замечательно. Даже обидно, что нам ничего не нужно... Но у нас действительно все в порядке.
Мэри-Линетт поняла: эта подчеркнутая вежливость и хорошие манеры означают, что Ровена старается поскорее закончить беседу. Она судорожно искала повод продолжить разговор.
– Вас ведь трое, да? Вы будете ходить здесь в школу?
– Мои сестры будут.
– Как чудесно! Я им все здесь покажу. Я в этом году перехожу в выпускной класс.
«Теперь найди другую тему, быстро», – скомандовала сама себе Мэри-Линетт.
– А как вам понравился Вересковый Ручей? Вы, наверное, не привыкли к такой тишине?
– О, там, откуда мы приехали, было довольно тихо. Но нам здесь нравится. Прекрасное место. Деревья, маленькие зверушки... – Она внезапно умолкла.
– Да-да, зверушки замечательные! – Внутренний голос вновь торопил Мэри-Линетт: «Давай ближе к делу!» Но язык словно приклеился к нёбу липучкой. Наконец она выпалила: – А как... как поживает ваша тетя?
– Спасибо, хорошо.
Ровена немного помедлила с ответом, и этого оказалось достаточно, чтобы Мэри-Линетт вновь захлестнула волна недавних подозрений и паники. Тело пронзил резкий холод, будто в него вошел ледяной нож. Но она нашла в себе силы прощебетать как ни в чем не бывало:
– А можно с ней поговорить? Как вы думаете? Мне нужно сказать ей что-то важное...
Она попыталась переступить через порог. Но Ровена не сдвинулась с места, преграждая ей путь.
– О, мне очень жаль. Но... сейчас это невозможно.
– Ой, у нее опять приступ мигрени? Недавно, когда я приходила, она лежала в постели.
– Нет, у нее не мигрень, – спокойно ответила Ровена. – Дело в том, что она уехала на несколько дней.
– Уехала?
– Ну да. – По лицу Ровены пробежала мимолетная гримаса, словно подтверждая, что это и впрямь необычно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Тебя никто и не просит с ними разговаривать. От тебя требуется кое-что другое.
Солнце садилось. Они шли той же дорогой, которой ходили сотни раз к холму Мэри-Линетт, но на сей раз Марк нес садовые ножницы, а Мэри-Линетт – свой фонарь, с которого сняла красный фильтр.
– Неужели ты и вправду думаешь, что они укокошили старушку?
– Нет, – честно ответила Мэри-Линетт. – Я только хочу, чтобы все встало на свои места.
– Чего-чего?
– Допустим, у тебя есть какое-то представление о том, как устроен мир, но все же порой ты думаешь:
«Господи, а что, если на самом деле все не так?» Ну, например: «Что, если меня на самом деле усыновили и люди, которых я считаю своими родителями, мне вовсе не родители?» И если это вдруг окажется правдой, то все может измениться. На мгновение ты теряешь чувство реальности. Ну вот, именно так я и чувствую себя сейчас. И я хочу избавиться от этого чувства. Хочу, чтобы все было по-прежнему.
– Знаешь, в чем весь ужас? – сказал Марк. – Я, кажется, тебя понимаю.
Когда они добрались до фермы Бердок, уже совсем стемнело. Впереди, на востоке, виднелся Арктур. Казалось, звезда повисла прямо над фермой, мерцая слабым красным светом. Мэри-Линетт не стала возиться с шаткой калиткой. Она направилась к кустам черной смородины, возле которых забор из штакетника полностью повалился.
Дом миссис Бердок был похож на их собственный, но с пышной отделкой в викторианском стиле. Мэри-Линетт подумала, что все эти перила, фестоны и резные украшения придают ему причудливый вид, такой же эксцентричный, как и сама миссис Бердок. Она взглянула на окна второго этажа, за опущенной шторой промелькнула чья-то тень.
«Хорошо, – подумала Мэри-Линетт. – По крайней мере, там кто-то есть».
Они двинулись к дому по тропинке, заросшей травой. Марк вдруг попятился.
– Ты говорила, что я могу спрятаться.
– Ладно. Хорошо. Слушай, а почему бы тебе не взять эти ножницы и, как бы обходя вокруг...
– ...взглянуть на могилку сасквача? Может, еще и раскопать? Ну уж нет!
– Что ж, ладно, – спокойно согласилась Мэри-Линетт. – Тогда спрячься где-нибудь здесь и молись, чтобы они тебя не заметили, когда подойдут к двери.
А если заметят, можешь сказать, что пришел вернуть ножницы.
Заметив раздраженный взгляд брата, Мэри-Линетт поняла: один-ноль в ее пользу! Но когда Марк повернулся, чтобы уйти, она вдруг сказала:
– Марк, будь осторожен!
Он лишь отмахнулся от нее, не оборачиваясь.
Когда Марк скрылся из виду, Мэри-Линетт постучала в парадную дверь. Затем позвонила в колокольчик: звонка здесь не было, и, чтобы вызвать хозяев, нужно было дернуть за шнурок самого настоящего колокольчика. Она слышала, как звон колокольчика раздается внутри дома, но никто не открыл дверь. Тогда Мэри-Линетт постучала настойчивей и снова позвонила. Она надеялась, что дверь вот-вот откроется и на пороге появится сухонькая фигурка миссис Бердок, маленькой старушки в старом ситцевом платье с отливающими голубизной седыми волосами, и Мэри-Линетт услышит ее скрипучий голос. Но этого не случилось. Никто не появился.
Отбросив всякую вежливость, Мэри-Линетт стала одной рукой что есть силы стучать в дверь, а другой звонить. И вдруг ее охватил безотчетный страх. Настоящий страх. Ее картина мира и вправду рушилась. Миссис Бердок почти не выходила из дому и всегда откликалась на стук в дверь. К тому же Мэри-Линетт только что собственными глазами видела, что в доме кто-то есть.
Почему же никто не открывает дверь?
У Мэри-Линетт заколотилось сердце и засосало под ложечкой.
«Нужно поскорее убираться отсюда и звать шерифа Эйкерса. Это его дело – разбираться со всем, что здесь происходит». Но убедить в чем-то отца Тодда всегда было нелегко. Поэтому свой страх и растерянность Мэри-Линетт обратила на дверь, которая вдруг открылась. Кулак Мэри-Линетт застыл в воздухе, и на мгновение ее охватил страх перед неизвестным, почти паника... Мягкий мелодичный голос спросил:
– Чем могу быть полезна?
Красота девушки была почти совершенной. Сейчас Мэри-Линетт видела то, что не могла рассмотреть с вершины холма: в каштановых волосах играют яркие рыжие отсветы, точеные черты лица, высокая, изящная и гибкая фигура.
– Вы – Ровена, – сказала Мэри-Линетт.
– Откуда вы знаете?
«А кем же еще вы можете быть?.. Я не встречала еще девушку, которая бы так походила на дриаду. Сама душа рябинового дерева», – подумала Мэри-Линетт, а вслух произнесла:
– Ваша тетя рассказывала мне о вас. Я – Мэри-Линетт Картер, живу здесь неподалеку, на Канета-Роуд. Возможно, вы видели мой дом, когда шли сюда.
Ровена промолчала.
«Какое у нее приятное спокойное лицо... и кожа, как лепестки белой орхидеи», – рассеянно подумала Мэри-Линетт, а сама сказала:
– Знаете, я просто хотела поздороваться с вами по-соседски... Ну, и узнать, не нужно ли вам чего-нибудь.
Ровена немного успокоилась и уже почти улыбалась, ее карие глаза потеплели.
– Как это мило с вашей стороны. Правда, замечательно. Даже обидно, что нам ничего не нужно... Но у нас действительно все в порядке.
Мэри-Линетт поняла: эта подчеркнутая вежливость и хорошие манеры означают, что Ровена старается поскорее закончить беседу. Она судорожно искала повод продолжить разговор.
– Вас ведь трое, да? Вы будете ходить здесь в школу?
– Мои сестры будут.
– Как чудесно! Я им все здесь покажу. Я в этом году перехожу в выпускной класс.
«Теперь найди другую тему, быстро», – скомандовала сама себе Мэри-Линетт.
– А как вам понравился Вересковый Ручей? Вы, наверное, не привыкли к такой тишине?
– О, там, откуда мы приехали, было довольно тихо. Но нам здесь нравится. Прекрасное место. Деревья, маленькие зверушки... – Она внезапно умолкла.
– Да-да, зверушки замечательные! – Внутренний голос вновь торопил Мэри-Линетт: «Давай ближе к делу!» Но язык словно приклеился к нёбу липучкой. Наконец она выпалила: – А как... как поживает ваша тетя?
– Спасибо, хорошо.
Ровена немного помедлила с ответом, и этого оказалось достаточно, чтобы Мэри-Линетт вновь захлестнула волна недавних подозрений и паники. Тело пронзил резкий холод, будто в него вошел ледяной нож. Но она нашла в себе силы прощебетать как ни в чем не бывало:
– А можно с ней поговорить? Как вы думаете? Мне нужно сказать ей что-то важное...
Она попыталась переступить через порог. Но Ровена не сдвинулась с места, преграждая ей путь.
– О, мне очень жаль. Но... сейчас это невозможно.
– Ой, у нее опять приступ мигрени? Недавно, когда я приходила, она лежала в постели.
– Нет, у нее не мигрень, – спокойно ответила Ровена. – Дело в том, что она уехала на несколько дней.
– Уехала?
– Ну да. – По лицу Ровены пробежала мимолетная гримаса, словно подтверждая, что это и впрямь необычно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46