– В его голосе зазвучала тревога. – Где Мэдж? Где два мальчика? Где мисс Брюс?
Она приехала вместе с доктором Феллом и мистером Грэнтамом, я видел ее из библиотеки. Но…
– Последний раз, когда я смотрела, – Валери указала на окно, – они были внизу на берегу. Янси Бил и этот светловолосый парень бросали камни в воду, чтобы посмотреть, кто кинет дальше. Девушки были с ними.
Губы Генри Мэйнарда сжались.
– Вот уже почти две недели, леди и джентльмены, я гадаю, когда же они начнут играть в бейсбол. Мой брат, сам когда-то капитан «Маленьких Картошек, Которые Трудно Чистить» был патроном и меценатом команды тинейджеров, которая называлась «Медведи-кошки». По всему подвалу разбросано бейсбольное снаряжение. И поскольку Рип Хиллборо воображает о себе, будто он питчер…
– Ты старый сушеный ублюдок, Хэнк! – Боб Крэндалл произнес это без всякой злости и почти с нежностью. – Что не так с бейсболом?
– С бейсболом все нормально, раз он тебе нравится. Мне – нет. Я просто гадал…
– И в-третьих, – вскричала Валери, настойчиво возвращаясь к своей основной теме, – давайте спустимся вниз, Боб! Вы же не старый сушеный… то есть я имею в виду, давайте забудем о шахматах, а заодно о бейсболе. – Ее тон стал кокетливым. – Ведь есть же и другие вещи на земле, разве нет? Пока я вам на это буду мило намекать, вы можете просто почитать мне еще какие-нибудь шуточные стишки и рассказать про типографские ошибки. У вас ведь есть еще кое-что в запасе?
– Женщина, у меня тонны стихов и типографских ошибок. Пошли!
Генри Мэйнард облегченно вздохнул, когда они выходили. Но оказалось, что эти слова были никак не последними, что он от них услышал. Из-за беззаботности или миссис Хьюрет, или мистера Крэндалла дверь закрылась не очень плотно. Смутное бормотание, невнятная речь доносились из-за встроенной лестницы, ведущей на этаж ниже. Голос Валери Хьюрет визгливо поднялся вверх:
– Вы милый человек, на самом деле, чересчур даже милый!
– Послушайте, Семирамида!
– Вы не понимаете, что здесь творится. Я не могу это вынести!
– Ш-ш-ш!
– Я не могу этого вынести, говорю вам.
Но больше они ничего не услышали. Они ничего больше не услышали бы в любом случае: разразился потоп, окна потемнели от налетевшего дождя.
Напряжение возросло. Бесполезно рассуждать на эту тему, решил Алан. Он повернулся и стал рассматривать стены, когда Генри Мэйнард перехватил его взгляд:
– Вам приходило в голову, мистер Грэнтам, что эта комната имеет некий морской аромат, чуждый моим основным вкусам? Да, это корабельный колокол с «Пальметто», спасенный, как и его судовой журнал, когда корабль затонул в Карибском море. Там, на шератоновском бюро – голова и плечи, окладистая борода, серая морская форма – сам Люк Мэйнард собственной персоной. Это не акварель, хотя складывается такое впечатление. Собственно говоря, это фотография, очень сильно увеличенная и раскрашенная вручную. Вы, доктор Фелл, уставились на фотографию, словно она ошеломила вас. Могу ли я спросить почему?
– Ну, сэр… (хрумпф!) начать с того, что я думал о цветах…
– Цветах?
– Различные конфедератские формы – хрумпф! – которые за последние дни я видел в музеях здесь, на Юге. Их цвета значительно различаются друг от друга.
– Да?
Дождь выл за окнами. Доктор Фелл тыкал концом своей трости в ковер.
– Некоторые из них были привычного и обычного серого цвета. Другие выглядели настолько похожими на тот цвет, который сегодня мы назвали бы пилотским синим, что без аббревиатуры «Гражданская авиация» на пряжке ремня я мог бы определить эту униформу не в тот раздел. – Доктор Фелл чихнул. Потом, опять-таки как каждое человеческое существо, я подумал – о моя шляпа! – о коммодоре Мэйнарде и его насильственной смерти на этом берегу.
– Это случилось настолько давно, доктор Фелл, что наверняка не задержит наше внимание.
– До некоторой степени, боюсь, это должно всегда задерживать наше внимание. И в-третьих, как сказала бы миссис Хьюрет, – он стукнул палкой по полу, – мои мысли (или чувства) были совершенно личного свойства. Я приехал, покрыв весьма значительное расстояние, в ответ на ваши письма многонедельной давности. Я приехал сюда из отеля, не в малой степени обескураженный, в ответ на ваш телефонный звонок, свидетельствовавший о неотложности дела. Изложите же наконец, сэр, что вы от меня хотите.
– Ах да. Что я от вас хочу? – Здесь их хозяин засуетился. – Садитесь, джентльмены, устраивайтесь поудобнее. Вы найдете сигареты на письменном столе. Или сигару, если доктор Фелл их предпочитает?.. Вот так, так уже лучше. По крайней мере вы теперь сидите.
Кстати о коммодоре Мэйнарде, там, на стене, у бильярдной есть и акварель; представление некоего современного художника о том, как выглядел «Пальметто», когда покидал гавань Чарлстона, отправляясь в свое последнее путешествие. Обратите внимание на флаг, который развевается на вершине бизань-мачты.
Хотя большинство людей знакомы только с одним флагом южан, знаменитым боевым знаменем со звездами и полосами, в разное время Конфедерация использовала четыре различных флага. Тот, что развевается на «Пальметто»,вы также увидите его на изображениях «Алабамы» – был вторым из принятых флагов: белый флаг с небольшим квадратом, изображающим боевое знамя в верхнем левом углу. Файрбрендс возражал против него, говоря, что он слишком похож на флаг капитуляции. Говорили…
– Во время недавнего мероприятия вблизи Нью-Йорка, – прогудел доктор Фелл, – некоторые споры и путаница возникли по поводу количества звезд на флаге Конфедерации. Но почему, разрази меня гром, мы должны разбираться с флагами именно сейчас? Что это значит?
– Это значит, – ответил Генри Мэйнард, стоя возле письменного стола и мягко постукивая кончиками пальцев правой руки о его поверхность, – что я уклоняюсь от предмета. И вы заслуживаете лучшей участи. Я не буду больше уклоняться от предмета.
Я был обеспокоен, доктор Фелл. Я был очень сильно обеспокоен и признаюсь в этом. Вопрос встал во время ленча, после того как Джо Эшкрофт отвез мисс Брюс в отель «Фрэнсис Марион», чтобы перехватить там мистера Грэнтама – по ее собственной просьбе. Каприз Камиллы.
Джордж – вы помните Джорджа, дворецкого, который открыл вам? – подумал, что он видел кого-то, затаившегося в этой комнате. Я боялся за некоторые бумаги, находящиеся здесь, в шератоновском бюро. Я поспешно кинулся к телефону и позвонил в отель. Я попросил вас и сделал все, чтобы уговорить вас приехать сюда немедленно. А теперь я прошу вас…
– Да?
– Я прошу вас, – ответил Генри Мэйнард, – забыть о моем звонке.
Глава 5
Желтый свет лампы ярко освещал напряженное лицо мужчины. Он достал сигарету из серебряной коробки на столе, но потом передумал и положил ее обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Она приехала вместе с доктором Феллом и мистером Грэнтамом, я видел ее из библиотеки. Но…
– Последний раз, когда я смотрела, – Валери указала на окно, – они были внизу на берегу. Янси Бил и этот светловолосый парень бросали камни в воду, чтобы посмотреть, кто кинет дальше. Девушки были с ними.
Губы Генри Мэйнарда сжались.
– Вот уже почти две недели, леди и джентльмены, я гадаю, когда же они начнут играть в бейсбол. Мой брат, сам когда-то капитан «Маленьких Картошек, Которые Трудно Чистить» был патроном и меценатом команды тинейджеров, которая называлась «Медведи-кошки». По всему подвалу разбросано бейсбольное снаряжение. И поскольку Рип Хиллборо воображает о себе, будто он питчер…
– Ты старый сушеный ублюдок, Хэнк! – Боб Крэндалл произнес это без всякой злости и почти с нежностью. – Что не так с бейсболом?
– С бейсболом все нормально, раз он тебе нравится. Мне – нет. Я просто гадал…
– И в-третьих, – вскричала Валери, настойчиво возвращаясь к своей основной теме, – давайте спустимся вниз, Боб! Вы же не старый сушеный… то есть я имею в виду, давайте забудем о шахматах, а заодно о бейсболе. – Ее тон стал кокетливым. – Ведь есть же и другие вещи на земле, разве нет? Пока я вам на это буду мило намекать, вы можете просто почитать мне еще какие-нибудь шуточные стишки и рассказать про типографские ошибки. У вас ведь есть еще кое-что в запасе?
– Женщина, у меня тонны стихов и типографских ошибок. Пошли!
Генри Мэйнард облегченно вздохнул, когда они выходили. Но оказалось, что эти слова были никак не последними, что он от них услышал. Из-за беззаботности или миссис Хьюрет, или мистера Крэндалла дверь закрылась не очень плотно. Смутное бормотание, невнятная речь доносились из-за встроенной лестницы, ведущей на этаж ниже. Голос Валери Хьюрет визгливо поднялся вверх:
– Вы милый человек, на самом деле, чересчур даже милый!
– Послушайте, Семирамида!
– Вы не понимаете, что здесь творится. Я не могу это вынести!
– Ш-ш-ш!
– Я не могу этого вынести, говорю вам.
Но больше они ничего не услышали. Они ничего больше не услышали бы в любом случае: разразился потоп, окна потемнели от налетевшего дождя.
Напряжение возросло. Бесполезно рассуждать на эту тему, решил Алан. Он повернулся и стал рассматривать стены, когда Генри Мэйнард перехватил его взгляд:
– Вам приходило в голову, мистер Грэнтам, что эта комната имеет некий морской аромат, чуждый моим основным вкусам? Да, это корабельный колокол с «Пальметто», спасенный, как и его судовой журнал, когда корабль затонул в Карибском море. Там, на шератоновском бюро – голова и плечи, окладистая борода, серая морская форма – сам Люк Мэйнард собственной персоной. Это не акварель, хотя складывается такое впечатление. Собственно говоря, это фотография, очень сильно увеличенная и раскрашенная вручную. Вы, доктор Фелл, уставились на фотографию, словно она ошеломила вас. Могу ли я спросить почему?
– Ну, сэр… (хрумпф!) начать с того, что я думал о цветах…
– Цветах?
– Различные конфедератские формы – хрумпф! – которые за последние дни я видел в музеях здесь, на Юге. Их цвета значительно различаются друг от друга.
– Да?
Дождь выл за окнами. Доктор Фелл тыкал концом своей трости в ковер.
– Некоторые из них были привычного и обычного серого цвета. Другие выглядели настолько похожими на тот цвет, который сегодня мы назвали бы пилотским синим, что без аббревиатуры «Гражданская авиация» на пряжке ремня я мог бы определить эту униформу не в тот раздел. – Доктор Фелл чихнул. Потом, опять-таки как каждое человеческое существо, я подумал – о моя шляпа! – о коммодоре Мэйнарде и его насильственной смерти на этом берегу.
– Это случилось настолько давно, доктор Фелл, что наверняка не задержит наше внимание.
– До некоторой степени, боюсь, это должно всегда задерживать наше внимание. И в-третьих, как сказала бы миссис Хьюрет, – он стукнул палкой по полу, – мои мысли (или чувства) были совершенно личного свойства. Я приехал, покрыв весьма значительное расстояние, в ответ на ваши письма многонедельной давности. Я приехал сюда из отеля, не в малой степени обескураженный, в ответ на ваш телефонный звонок, свидетельствовавший о неотложности дела. Изложите же наконец, сэр, что вы от меня хотите.
– Ах да. Что я от вас хочу? – Здесь их хозяин засуетился. – Садитесь, джентльмены, устраивайтесь поудобнее. Вы найдете сигареты на письменном столе. Или сигару, если доктор Фелл их предпочитает?.. Вот так, так уже лучше. По крайней мере вы теперь сидите.
Кстати о коммодоре Мэйнарде, там, на стене, у бильярдной есть и акварель; представление некоего современного художника о том, как выглядел «Пальметто», когда покидал гавань Чарлстона, отправляясь в свое последнее путешествие. Обратите внимание на флаг, который развевается на вершине бизань-мачты.
Хотя большинство людей знакомы только с одним флагом южан, знаменитым боевым знаменем со звездами и полосами, в разное время Конфедерация использовала четыре различных флага. Тот, что развевается на «Пальметто»,вы также увидите его на изображениях «Алабамы» – был вторым из принятых флагов: белый флаг с небольшим квадратом, изображающим боевое знамя в верхнем левом углу. Файрбрендс возражал против него, говоря, что он слишком похож на флаг капитуляции. Говорили…
– Во время недавнего мероприятия вблизи Нью-Йорка, – прогудел доктор Фелл, – некоторые споры и путаница возникли по поводу количества звезд на флаге Конфедерации. Но почему, разрази меня гром, мы должны разбираться с флагами именно сейчас? Что это значит?
– Это значит, – ответил Генри Мэйнард, стоя возле письменного стола и мягко постукивая кончиками пальцев правой руки о его поверхность, – что я уклоняюсь от предмета. И вы заслуживаете лучшей участи. Я не буду больше уклоняться от предмета.
Я был обеспокоен, доктор Фелл. Я был очень сильно обеспокоен и признаюсь в этом. Вопрос встал во время ленча, после того как Джо Эшкрофт отвез мисс Брюс в отель «Фрэнсис Марион», чтобы перехватить там мистера Грэнтама – по ее собственной просьбе. Каприз Камиллы.
Джордж – вы помните Джорджа, дворецкого, который открыл вам? – подумал, что он видел кого-то, затаившегося в этой комнате. Я боялся за некоторые бумаги, находящиеся здесь, в шератоновском бюро. Я поспешно кинулся к телефону и позвонил в отель. Я попросил вас и сделал все, чтобы уговорить вас приехать сюда немедленно. А теперь я прошу вас…
– Да?
– Я прошу вас, – ответил Генри Мэйнард, – забыть о моем звонке.
Глава 5
Желтый свет лампы ярко освещал напряженное лицо мужчины. Он достал сигарету из серебряной коробки на столе, но потом передумал и положил ее обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77