.. И опустил оружие.
Посветил по сторонам, осматривая поле боя. С болезненным любопытством подошел к застреленному им человеку. Световое пятно упало на запрокинутую бритую голову. Надо же! Перед ним лежал "браток" из самолета "Москва Лондон"!
В отдалении неподвижно застыли ещё два тела, но подходить к ним Макс не стал.
- Едем! - торопил из машины Веретнев и он медленно побрел к изрешеченному пулями "фольксвагену". На удивление, машина завелась как всегда - с пол-оборота.
Только что пролился короткий дождь. Небо за простреленными окнами "фольксвагена" ещё не выжало из себя всю темноту и влагу, но на восточном его склоне уже расползалась капля синьки.
Скоро рассвет. Шоссе гудело под колесами. Макс сидел на заднем сиденье, глядя в прямой затылок Веретнева. По обе стороны от дороги тянулись голые виноградники и приземистые, коротконогие яблоневые сады.
Спец привалился к плечу Макса, перепачканные в земле седые волосы торчат в стороны, голова болтается на груди, подбородок уткнулся в пропитанный кровью тампон из бинта. Спец мертв. Мервые руки, мертвая щетина, обсыпавшая щеки - в день операции он не брился, но и соблюдение примет не помогло, - мертвые куртка и рубашка. Когда они приедут в Ниццу, он успеет закоченеть.
- Может, сядешь за руль? - спросил Веретнев, не отрывая взгляда от дороги.
- Нет, - разжал губы Макс.
Веретнев немного помолчал.
- Надо что-то делать, - сказал он.
Спец на повороте качнулся в сторону дверцы, Макс подхватил его.
- Ну что, значит - бросим? - глухо произнес Макс. - Прямо на обочине, как собаку?
Веретнев опять замолчал. Затылок его стал ещё прямее.
- Значит, бросим, - сказал он. Спокойно сказал. Спокойно встретил пустой взгляд Макса в зеркале заднего обзора.
В таких ситуациях не льют слез и не пускают слюни. Макс это хорошо знал. Дело не в бриллиантах. Деньги ничего не стоят, когда на весах раскачиваются жизнь и смерть. Дело в профессиональном поведении. Спец это понял бы. Да. Именно Спец, как никто другой.
Они свернули на узкую дорожку, выехали на пляж. "Фольксваген" зарычал, попав на рыхлый песок. Остановились в нескольких метрах от кромки воды, возле лежащей вверх килем рыбацкой лодки. Двигатель замолк. Тишина и волны. Синее пятно все дальше расползалось по черному небу.
Макс взял Спеца под мышки, потянул. Веретнев подхватил под ноги. Положили на холодный песок. Макс заметил, что один ботинок остался в машине. Он пошарил под сиденьем - нашел, поставил рядом с телом. Что еще?
Веретнев стоял, прямой, как столб, губы его шевелились. "Молится он, что ли?!" - поразился Макс.
- Давай это... Салют. Чтобы по правилам...
Оружие немецких диверсантов хрипло прокаркало в низкое чугунное небо. Потом пистолеты забросили в воду, тело накрыли перевернутой лодкой.
Веретнев попросил сделать сделать обезболивание - мучало сломанное ребро. Макс вкатил ему несколько кубиков новокаина.
- Это Владимир Петрович купил, - вспомнил он, закрывая аптечку.
- Он все предусмотрел, - кивнул Веретнев. - Если бы не жилеты, мы тоже были бы трупами!
- Точно! - у Макса все ещё ломила левая часть груди. Пуля попала в самую середину защитного сегмента, оставив в нем заметную вмятину.
- То фляга, то эта вставка... Ты везунчик! - повертев в руках, Веретнев забросил погнутую пластину далеко в море. - Это судьба...
Макс кивнул, потирая грудь.
- Давайте приведем себя в порядок.
Он открыл багажник, достал дорожные сумки с вещами. Они сняли провонявшую потом, порохом и смертью одежду, вымылись холодной морской водой и переоделись.
- Что будем делать с камнями?
- Давай разделим, чтобы не в одной корзине, - предложил Веретнев.
Макс выгреб на заднее сиденье содержимое карманов своей куртки, потом опустошил куртку Спеца.
- Ну и ну! - выдохнул Веретнев.
До этого момента деньги, состояние, богатство представлялись ему огромной кучей пахнущей типографской краской бумаги с портретами, цифрами, видами на Капитолий, личной подписью Главного казначея США и водяными знаками... Сейчас он увидел нечто другое. Груда тщательно отшлифованных алмазов, размером с крупную горошину, несколько штук почти с перепелиное яйцо. Чистый и острый, режущий свет. Уходящие в бесконечность лабиринты прозрачных граней...
Деньги были тоже - пачечка пятисот - и тысячефранковых купюр. Но они сейчас не воспринимались как обычно, теряясь на фоне сказочного сияния драгоценных камней. Бриллианты затмевали собой все. Нет, это не листки казначейской бумаги. Это не просто богатство. Это что-то гораздо большее... Это неземная гипнотизирующая красота...
- Раскладываем надвое, по размерам, - скомандовал Макс и они принялись за дело.
Скоро на потертой коже сиденья образовались две одинаковые кучки бриллиантов по сорок пять мелких и четыре крупных в каждой. Примерно одинаковые. Когда сортировку ведут неспециалисты, и на глаз - полную справедливость соблюсти трудно. Поэтому уравнять чаши весов должен беспристрастный Случай.
- Эта - орел, - показал Макс рукой. - А эта - решка. Бросайте!
Через секунду вопрос разрешился и они принялись прятать добычу. Бриллианты быстро исчезали в карманах, быстрее, чем кожа ладоней успевала почувствовать совершенство формы. Камни холодили тело через ткань брюк, словно крошечные звезды. Веретнев вспомнил, что так отличают настоящие драгоценности от стразов - стразы нагреваются от человеческого тепла, а настоящие камни - нет.
- Евсеев не станет звонить в полицию, - уверенно сказал Алексей Иванович, на глаз разделяя пачку купюр. - Никто не пострадал и потом... Ему же придется объяснять - откуда такое богатство...
Макс посмотрел на него долгим взглядом.
- Самое смешное, дядя Леша, что это только десятая часть! Из одного сейфа! У Спеца не было времени вскрывать второй тайник... А основная доля вообще хранится в банках! Он точно не станет заявлять. А вот натравит своих псов может вполне...
- Злотин до завтра не отойдет. Он пролежал под стволом и каждую минуту ждал выстрела. Когда я перерезал веревку, он потерял сознание. А Кудлов... Вряд ли он станет проявлять особое рвение за хозяйские деньги. Вот из-за трупов поднимется сыр-бор! Такая бойня поднимет на ноги всю полицию. Хотя у них нет наших примет...
Закопав в рыхлый песок снятую одежду и задержавшись на миг у перевернутой рыбацкой лодки, они сели в машину. Когда въехали в Ниццу, уже рассвело. Они бросили изуродованную машину в тихом переулке на окраине, быстро прошли несколько кварталов и, поймав такси, отправились в аэропорт. Рейс на Москву вылетал через два часа, ещё четыре часа в пути, за это время надо придумать легенду легализации для Яскевича. Здесь предполетный контроль сориентирован, в основном на оружие, рассыпанные по карманам бриллианты металлодетектор не засечет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Посветил по сторонам, осматривая поле боя. С болезненным любопытством подошел к застреленному им человеку. Световое пятно упало на запрокинутую бритую голову. Надо же! Перед ним лежал "браток" из самолета "Москва Лондон"!
В отдалении неподвижно застыли ещё два тела, но подходить к ним Макс не стал.
- Едем! - торопил из машины Веретнев и он медленно побрел к изрешеченному пулями "фольксвагену". На удивление, машина завелась как всегда - с пол-оборота.
Только что пролился короткий дождь. Небо за простреленными окнами "фольксвагена" ещё не выжало из себя всю темноту и влагу, но на восточном его склоне уже расползалась капля синьки.
Скоро рассвет. Шоссе гудело под колесами. Макс сидел на заднем сиденье, глядя в прямой затылок Веретнева. По обе стороны от дороги тянулись голые виноградники и приземистые, коротконогие яблоневые сады.
Спец привалился к плечу Макса, перепачканные в земле седые волосы торчат в стороны, голова болтается на груди, подбородок уткнулся в пропитанный кровью тампон из бинта. Спец мертв. Мервые руки, мертвая щетина, обсыпавшая щеки - в день операции он не брился, но и соблюдение примет не помогло, - мертвые куртка и рубашка. Когда они приедут в Ниццу, он успеет закоченеть.
- Может, сядешь за руль? - спросил Веретнев, не отрывая взгляда от дороги.
- Нет, - разжал губы Макс.
Веретнев немного помолчал.
- Надо что-то делать, - сказал он.
Спец на повороте качнулся в сторону дверцы, Макс подхватил его.
- Ну что, значит - бросим? - глухо произнес Макс. - Прямо на обочине, как собаку?
Веретнев опять замолчал. Затылок его стал ещё прямее.
- Значит, бросим, - сказал он. Спокойно сказал. Спокойно встретил пустой взгляд Макса в зеркале заднего обзора.
В таких ситуациях не льют слез и не пускают слюни. Макс это хорошо знал. Дело не в бриллиантах. Деньги ничего не стоят, когда на весах раскачиваются жизнь и смерть. Дело в профессиональном поведении. Спец это понял бы. Да. Именно Спец, как никто другой.
Они свернули на узкую дорожку, выехали на пляж. "Фольксваген" зарычал, попав на рыхлый песок. Остановились в нескольких метрах от кромки воды, возле лежащей вверх килем рыбацкой лодки. Двигатель замолк. Тишина и волны. Синее пятно все дальше расползалось по черному небу.
Макс взял Спеца под мышки, потянул. Веретнев подхватил под ноги. Положили на холодный песок. Макс заметил, что один ботинок остался в машине. Он пошарил под сиденьем - нашел, поставил рядом с телом. Что еще?
Веретнев стоял, прямой, как столб, губы его шевелились. "Молится он, что ли?!" - поразился Макс.
- Давай это... Салют. Чтобы по правилам...
Оружие немецких диверсантов хрипло прокаркало в низкое чугунное небо. Потом пистолеты забросили в воду, тело накрыли перевернутой лодкой.
Веретнев попросил сделать сделать обезболивание - мучало сломанное ребро. Макс вкатил ему несколько кубиков новокаина.
- Это Владимир Петрович купил, - вспомнил он, закрывая аптечку.
- Он все предусмотрел, - кивнул Веретнев. - Если бы не жилеты, мы тоже были бы трупами!
- Точно! - у Макса все ещё ломила левая часть груди. Пуля попала в самую середину защитного сегмента, оставив в нем заметную вмятину.
- То фляга, то эта вставка... Ты везунчик! - повертев в руках, Веретнев забросил погнутую пластину далеко в море. - Это судьба...
Макс кивнул, потирая грудь.
- Давайте приведем себя в порядок.
Он открыл багажник, достал дорожные сумки с вещами. Они сняли провонявшую потом, порохом и смертью одежду, вымылись холодной морской водой и переоделись.
- Что будем делать с камнями?
- Давай разделим, чтобы не в одной корзине, - предложил Веретнев.
Макс выгреб на заднее сиденье содержимое карманов своей куртки, потом опустошил куртку Спеца.
- Ну и ну! - выдохнул Веретнев.
До этого момента деньги, состояние, богатство представлялись ему огромной кучей пахнущей типографской краской бумаги с портретами, цифрами, видами на Капитолий, личной подписью Главного казначея США и водяными знаками... Сейчас он увидел нечто другое. Груда тщательно отшлифованных алмазов, размером с крупную горошину, несколько штук почти с перепелиное яйцо. Чистый и острый, режущий свет. Уходящие в бесконечность лабиринты прозрачных граней...
Деньги были тоже - пачечка пятисот - и тысячефранковых купюр. Но они сейчас не воспринимались как обычно, теряясь на фоне сказочного сияния драгоценных камней. Бриллианты затмевали собой все. Нет, это не листки казначейской бумаги. Это не просто богатство. Это что-то гораздо большее... Это неземная гипнотизирующая красота...
- Раскладываем надвое, по размерам, - скомандовал Макс и они принялись за дело.
Скоро на потертой коже сиденья образовались две одинаковые кучки бриллиантов по сорок пять мелких и четыре крупных в каждой. Примерно одинаковые. Когда сортировку ведут неспециалисты, и на глаз - полную справедливость соблюсти трудно. Поэтому уравнять чаши весов должен беспристрастный Случай.
- Эта - орел, - показал Макс рукой. - А эта - решка. Бросайте!
Через секунду вопрос разрешился и они принялись прятать добычу. Бриллианты быстро исчезали в карманах, быстрее, чем кожа ладоней успевала почувствовать совершенство формы. Камни холодили тело через ткань брюк, словно крошечные звезды. Веретнев вспомнил, что так отличают настоящие драгоценности от стразов - стразы нагреваются от человеческого тепла, а настоящие камни - нет.
- Евсеев не станет звонить в полицию, - уверенно сказал Алексей Иванович, на глаз разделяя пачку купюр. - Никто не пострадал и потом... Ему же придется объяснять - откуда такое богатство...
Макс посмотрел на него долгим взглядом.
- Самое смешное, дядя Леша, что это только десятая часть! Из одного сейфа! У Спеца не было времени вскрывать второй тайник... А основная доля вообще хранится в банках! Он точно не станет заявлять. А вот натравит своих псов может вполне...
- Злотин до завтра не отойдет. Он пролежал под стволом и каждую минуту ждал выстрела. Когда я перерезал веревку, он потерял сознание. А Кудлов... Вряд ли он станет проявлять особое рвение за хозяйские деньги. Вот из-за трупов поднимется сыр-бор! Такая бойня поднимет на ноги всю полицию. Хотя у них нет наших примет...
Закопав в рыхлый песок снятую одежду и задержавшись на миг у перевернутой рыбацкой лодки, они сели в машину. Когда въехали в Ниццу, уже рассвело. Они бросили изуродованную машину в тихом переулке на окраине, быстро прошли несколько кварталов и, поймав такси, отправились в аэропорт. Рейс на Москву вылетал через два часа, ещё четыре часа в пути, за это время надо придумать легенду легализации для Яскевича. Здесь предполетный контроль сориентирован, в основном на оружие, рассыпанные по карманам бриллианты металлодетектор не засечет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111