Он сделал пробный маленький глоток. Вкус ячменя проявился ещё недостаточно.
- Говнюки, - повторил Веретнев и, не вдаваясь в тонкости дегустации, отхлебнул половину своей порции. - Так кто это был? Чего хотели?
Макс подумал, пожал плечами.
- Люди из прошлого. Я никого из них не знаю. А хотели отвезти меня куда-то.
- Это связано со взрывом?
Карданов снова пожал плечами.
- Может месть? Автобус взлетел на воздух из-за моего чемодана.
- Вряд ли... Если месть - зачем куда-то везти? Всадили бы пулю - и все. Кстати, а что должно было быть в этом чертовом чемодане?
- Деньги. Много денег.
Веретнев допил свое виски.
- А оказалась бомба... Как там моя тачка?
Он встал, подошел к окну, прислонился лицом к стеклу, отгородившись ладонями от света.
- Какой-то тип гуляет с собакой уже почти час. На таком морозе. Странно.
Алексей Иванович вернулся на место, покрутил пустой стакан с обтаявшими льдинками. Макс хотел долить, но Слон закрыл стакан ладонью.
- Водка есть? Обычная русская водка?
Макс достал из холодильника початую бутылку кристалловской "Столичной", нашарил кусочек копченой колбасы, порезал хлеб. Водка требовала закуски, соленых помидоров, тостов, звона стаканов, и откровенности. Того, чего не требуют ни виски, ни джин, ни коньяк.
Веретнев налил полстакана, выпил, крякнул, занюхал хлебом и зажевал колбасой.
- Ну вот, совсем другое дело, - удовлетворенно подвел итог он. И неожиданно спросил:
- А где тот чемодан, который с деньгами? И почему их два одинаковых с такой разной начинкой?
Макс пожал плечами в третий раз.
- Я же работал в особой экспедиции ЦК КПСС, спецкурьером - возил охрененные деньги нашим зарубежным друзьям. Последний полет пришелся на августовский путч девяносто первого. Я, как всегда получил чемоданчик, сел в самолет, а его вернули...
- Выходит, ты вез не деньги, а бомбу?
- Выходит так...
- А кто тебе передавал чемодан в тот раз?
- Всегда передавал Евсеев - ответработник ЦК. Он руководил Экспедицией...
- И в тот раз все было как всегда?
- Пожалуй. Хотя... Приходил какой-то эксперт из разведки, расспрашивал о дворце борсханского диктатора: размеры комнаты приемов, материал стен, расположение мебели, ну и так далее... Суки! Они рассчитывали убрать Мулая за счет моей шкуры!
- Жертва пешки - дело обычное, - глаза Веретнева сузились.
Он задумчиво глянул на Макса, покатал пустой стакан. Помолчал.
- Тут и думать нечего, - сказал он наконец. - Настоящий чемодан у этого сукиного сына. У Евсеева. Сколько там должно быть валюты?
- Под миллион баксов, может и больше.
- Нормально! - Веретнев даже присвистнул.
Наступило молчание. Макс прихлебывал виски, Слон пил водку. Разнородные напитки, несопоставимые традиции... Они не чокались и не говорили тостов. Веретнев вновь выглянул в окно.
- Этот, с собакой, ещё гуляет... Ну ладно, дело его. Заодно мою машину постерегут... А ты что сегодня делал?
- Искал работу. Хотел наняться в службу охраны. Но нигде не берут.
- Кстати о работе, - Веретнев потер виски. - Я-то за этим и приехал. Тобой интересуются наши. Центр. Похоже, собираются вернуть на службу.
- С чего это вдруг? - удивился Макс.
- Не знаю. Днем ко мне заехал лейтенант от Яскевича - он курирует Западную Европу. Спрашивал, где тебя найти. Я сказал, что жду звонка. Они наверняка сели на линию и теперь знают адрес.
- Что ж... Предложат - посмотрим.
В начале третьего ночи за окном послышался приближающийся шум двигателей. Макс погасил большой свет и включил галогенный светильник, установленный низко над столом. Из кухонного окна ничего увидеть не удалось. Макс прошел в комнату, окна которой выходили на другую сторону. Обошел кровать с тихо посапывающей Машей. Терпко пахло её духами. Он подошел к окну. Почти неразличимые в темноте, два джипа с выключенными фарами стояли у въезда во двор - на полированной поверхности машин отражался свет одинокого фонаря, - затем отползли за трансформаторную будку. Двигатели смолкли.
- Ну что там? - спросил Веретнев, когда Макс вернулся.
- Похоже, это мои знакомые. В усиленном составе.
- Вряд ли они сунутся в квартиру, - сказал Слон и полез в задний карман. - Подождем утра, там видно будет. Но на всякий случай...
На белую скатерть лег миниатюрный "фроммер-бэби".
- Твоя ручка при тебе?
Макс покачал головой.
- Куракин забрал перед самым взрывом. А теперь где она...
Слон удивленно покрутил головой.
- Утратил секретное оружие? Она же небось дорогая...
- Как ракета "Томагавк". Экспериментальные технологии, материалы следующего века. Их сделали всего несколько штук. Встроенный механизм самоуничтожения - микромина с радиовзрывателем... Получал каждый раз под расписку...
- Раньше загремел бы под трибунал, без вопросов.
- Точно, - согласился Макс и зевнул.
* * *
Порог бедности начинается в сотне метров от Казанского вокзала, у бесплатной "Гороховской кормилки". Мощная бетонная буква "П" ("порог", значит, или "п...дец всему", как считают некоторые) - это арка, ведущая во дворик, где каждое утро в десять часов по московскому времени собираются отрыгнутые столицей человеческие особи. Их здесь не меньше трех десятков, как правило пожилых, с испитыми лицами, обвисающими книзу складками, с искривленными ногами, резкими, простуженными голосами. Это бомжи.
Нищета только издали кажется чем-то однородным и равномерным. Стоит пройти под этой аркой и оказаться во дворике "Кормилки", как убеждаешься, что и среди бомжей имеется своя "элита" и "номенклатура". Кормятся здесь в основном обладатели бесплатных талонов Красного Креста. Где такие талоны выдаются и за какие заслуги, для многих остается загадкой. "Талонщики" кучкуются поближе к дверям, у них свой круг интересов, свои разговоры, свой взгляд на окружающую действительность. Те, кто талонов не имеет - стоят в сторонке, ждут, когда отобедают первые, чтобы потом ловить-не зевать свой бесплатный шанс. Все, что осталось в котлах и противнях после "талонщиков", выдается желающим в порядке живой очереди. Человек на десять-пятнадцать обычно хватает.
Бомж Зимуха всегда стоял в живой очереди, талоны он видел только издали, и это было закономерно, поскольку Зимухе никогда в жизни не везло. Вот и сегодня, когда от окошка раздаточной его отделяли как минимум четыре обтертых спины, послышался характерный металлический звук - это черпак скреб по дну котла. Тут же раздался голос: "Суп закончился." Через две спины закончилась гречневая каша. Когда Зимуха подошел к окошку, широкомордый мужик в замызганном белом переднике отвернулся от него и крикнул куда-то в темные недра кухни:
- Ли-из! Хлеб ещё остался?
- А где ж!.. - прилетело из темноты.
- Хлеба тоже нет. На сегодня все, - проворчал мужик и захлопнул окошко.
Очередь сдержанно заматюкалась, заныла и стала расползаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
- Говнюки, - повторил Веретнев и, не вдаваясь в тонкости дегустации, отхлебнул половину своей порции. - Так кто это был? Чего хотели?
Макс подумал, пожал плечами.
- Люди из прошлого. Я никого из них не знаю. А хотели отвезти меня куда-то.
- Это связано со взрывом?
Карданов снова пожал плечами.
- Может месть? Автобус взлетел на воздух из-за моего чемодана.
- Вряд ли... Если месть - зачем куда-то везти? Всадили бы пулю - и все. Кстати, а что должно было быть в этом чертовом чемодане?
- Деньги. Много денег.
Веретнев допил свое виски.
- А оказалась бомба... Как там моя тачка?
Он встал, подошел к окну, прислонился лицом к стеклу, отгородившись ладонями от света.
- Какой-то тип гуляет с собакой уже почти час. На таком морозе. Странно.
Алексей Иванович вернулся на место, покрутил пустой стакан с обтаявшими льдинками. Макс хотел долить, но Слон закрыл стакан ладонью.
- Водка есть? Обычная русская водка?
Макс достал из холодильника початую бутылку кристалловской "Столичной", нашарил кусочек копченой колбасы, порезал хлеб. Водка требовала закуски, соленых помидоров, тостов, звона стаканов, и откровенности. Того, чего не требуют ни виски, ни джин, ни коньяк.
Веретнев налил полстакана, выпил, крякнул, занюхал хлебом и зажевал колбасой.
- Ну вот, совсем другое дело, - удовлетворенно подвел итог он. И неожиданно спросил:
- А где тот чемодан, который с деньгами? И почему их два одинаковых с такой разной начинкой?
Макс пожал плечами в третий раз.
- Я же работал в особой экспедиции ЦК КПСС, спецкурьером - возил охрененные деньги нашим зарубежным друзьям. Последний полет пришелся на августовский путч девяносто первого. Я, как всегда получил чемоданчик, сел в самолет, а его вернули...
- Выходит, ты вез не деньги, а бомбу?
- Выходит так...
- А кто тебе передавал чемодан в тот раз?
- Всегда передавал Евсеев - ответработник ЦК. Он руководил Экспедицией...
- И в тот раз все было как всегда?
- Пожалуй. Хотя... Приходил какой-то эксперт из разведки, расспрашивал о дворце борсханского диктатора: размеры комнаты приемов, материал стен, расположение мебели, ну и так далее... Суки! Они рассчитывали убрать Мулая за счет моей шкуры!
- Жертва пешки - дело обычное, - глаза Веретнева сузились.
Он задумчиво глянул на Макса, покатал пустой стакан. Помолчал.
- Тут и думать нечего, - сказал он наконец. - Настоящий чемодан у этого сукиного сына. У Евсеева. Сколько там должно быть валюты?
- Под миллион баксов, может и больше.
- Нормально! - Веретнев даже присвистнул.
Наступило молчание. Макс прихлебывал виски, Слон пил водку. Разнородные напитки, несопоставимые традиции... Они не чокались и не говорили тостов. Веретнев вновь выглянул в окно.
- Этот, с собакой, ещё гуляет... Ну ладно, дело его. Заодно мою машину постерегут... А ты что сегодня делал?
- Искал работу. Хотел наняться в службу охраны. Но нигде не берут.
- Кстати о работе, - Веретнев потер виски. - Я-то за этим и приехал. Тобой интересуются наши. Центр. Похоже, собираются вернуть на службу.
- С чего это вдруг? - удивился Макс.
- Не знаю. Днем ко мне заехал лейтенант от Яскевича - он курирует Западную Европу. Спрашивал, где тебя найти. Я сказал, что жду звонка. Они наверняка сели на линию и теперь знают адрес.
- Что ж... Предложат - посмотрим.
В начале третьего ночи за окном послышался приближающийся шум двигателей. Макс погасил большой свет и включил галогенный светильник, установленный низко над столом. Из кухонного окна ничего увидеть не удалось. Макс прошел в комнату, окна которой выходили на другую сторону. Обошел кровать с тихо посапывающей Машей. Терпко пахло её духами. Он подошел к окну. Почти неразличимые в темноте, два джипа с выключенными фарами стояли у въезда во двор - на полированной поверхности машин отражался свет одинокого фонаря, - затем отползли за трансформаторную будку. Двигатели смолкли.
- Ну что там? - спросил Веретнев, когда Макс вернулся.
- Похоже, это мои знакомые. В усиленном составе.
- Вряд ли они сунутся в квартиру, - сказал Слон и полез в задний карман. - Подождем утра, там видно будет. Но на всякий случай...
На белую скатерть лег миниатюрный "фроммер-бэби".
- Твоя ручка при тебе?
Макс покачал головой.
- Куракин забрал перед самым взрывом. А теперь где она...
Слон удивленно покрутил головой.
- Утратил секретное оружие? Она же небось дорогая...
- Как ракета "Томагавк". Экспериментальные технологии, материалы следующего века. Их сделали всего несколько штук. Встроенный механизм самоуничтожения - микромина с радиовзрывателем... Получал каждый раз под расписку...
- Раньше загремел бы под трибунал, без вопросов.
- Точно, - согласился Макс и зевнул.
* * *
Порог бедности начинается в сотне метров от Казанского вокзала, у бесплатной "Гороховской кормилки". Мощная бетонная буква "П" ("порог", значит, или "п...дец всему", как считают некоторые) - это арка, ведущая во дворик, где каждое утро в десять часов по московскому времени собираются отрыгнутые столицей человеческие особи. Их здесь не меньше трех десятков, как правило пожилых, с испитыми лицами, обвисающими книзу складками, с искривленными ногами, резкими, простуженными голосами. Это бомжи.
Нищета только издали кажется чем-то однородным и равномерным. Стоит пройти под этой аркой и оказаться во дворике "Кормилки", как убеждаешься, что и среди бомжей имеется своя "элита" и "номенклатура". Кормятся здесь в основном обладатели бесплатных талонов Красного Креста. Где такие талоны выдаются и за какие заслуги, для многих остается загадкой. "Талонщики" кучкуются поближе к дверям, у них свой круг интересов, свои разговоры, свой взгляд на окружающую действительность. Те, кто талонов не имеет - стоят в сторонке, ждут, когда отобедают первые, чтобы потом ловить-не зевать свой бесплатный шанс. Все, что осталось в котлах и противнях после "талонщиков", выдается желающим в порядке живой очереди. Человек на десять-пятнадцать обычно хватает.
Бомж Зимуха всегда стоял в живой очереди, талоны он видел только издали, и это было закономерно, поскольку Зимухе никогда в жизни не везло. Вот и сегодня, когда от окошка раздаточной его отделяли как минимум четыре обтертых спины, послышался характерный металлический звук - это черпак скреб по дну котла. Тут же раздался голос: "Суп закончился." Через две спины закончилась гречневая каша. Когда Зимуха подошел к окошку, широкомордый мужик в замызганном белом переднике отвернулся от него и крикнул куда-то в темные недра кухни:
- Ли-из! Хлеб ещё остался?
- А где ж!.. - прилетело из темноты.
- Хлеба тоже нет. На сегодня все, - проворчал мужик и захлопнул окошко.
Очередь сдержанно заматюкалась, заныла и стала расползаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111