казалось, нас разделяет лишь тончайшая мембрана. Видимо, именно оно периодически овладевало мной – дух, призрак, инопланетный паразит или некая сущность, вселившаяся в мое тело и время от времени бравшая управление на себя.
«Кто ты? Чего ты хочешь? Почему именно от меня?» В ответ последовала яркая вспышка эмоций – гнев и грусть, сожаление и решимость, и все это было спутано в плотный клубок воспоминаний. Моих воспоминаний.
Тело Саманты, ее одежда, пропитанная кровью, все еще льющейся из пробитой груди. Красная лужа, расползающаяся по полу. Красные пятна на моих пальцах.
Голова королевы Истины, брошенная на тарелку посреди королевского обеденного стола… и ее тело, лежащее в десяти шагах, из ядовитых желез сочится зеленая жидкость.
Я бегу сквозь ночь с тяжелым черным мешком на плече, в то время как во дворце за моей спиной раздается эхо выстрелов. Вбегаю в садовую беседку, приподнимаю доску на полу, вижу маленький черный ящичек с золотой инкрустацией в форме подков и узкое отверстие трубы, тянущейся по подземному каналу. Вкладываю один конец мешка в это отверстие и, затаив дыхание, смотрю, как тяжелый груз исчезает в невероятно маленькой дырочке, устремляясь одному богу известно куда. Бью ногой по коробочке-якорю, освобождая хвост, который ускользает прочь, так что никто не сможет отправиться следом…
Никто…
Невинность. Моя дочь.
Которую я не видел двадцать лет.
Которую я оставил на воюющей планете.
И это меня считали «маленьким безгрешным отцом»? Если бы я сейчас не находился внутри «хвоста» – если бы сейчас я обладал телом, – меня бы вывернуло наизнанку.
***
Воспоминания продолжали врываться в мой мозг, повторяясь раз за разом, словно по замкнутому кругу. Сэм, залитая кровью; мертвая Истина; я, уносящий в мешке юную Невинность; снова Сэм и ее кровь. Словно то, что мчалось вместе со мной, пыталось заставить меня увидеть нечто такое, чего мне просто недоставало ума понять.
Кровь сестры. Я дотрагиваюсь до красной лужи. Подношу пальцы к носу…
Чей-то голос в моей голове закричал: «Нет!», борясь с моей памятью, борясь с неизвестным существом, пытавшимся заставить меня вспомнить. Голос казался мне чужим, так же как и сила, накачивавшая меня моими собственными воспоминаниями, но мне очень хотелось закричать «нет!» самому. Что угодно, лишь бы избежать жуткого повторения самой страшной ночи в моей жизни. И я закричал: «Нет, нет, уходи, хватит, хватит, хватит!» Я чувствовал, как с отчаянным воем рассыпаются в прах мои видения, отброшенные к хрупкому барьеру, разделявшему их и мой разум; но прежде чем они успели полностью исчезнуть, я вывалился обратно в нормальное пространство и рухнул на что-то мягкое.
***
Не знаю, сколько времени я лежал, пытаясь привести мысли в порядок. Впрочем, недолго – подушка из упругого пластика с каким-то студенистым веществом внутри была мягкой и податливой, но чем дольше я на ней оставался, тем холоднее она становилась и тем сильнее вибрировала. Видимо, это было сделано специально, учитывая, что непосредственно за мной следовали другие, для которых требовалось освободить место. Другие. Кайшо.
Я попытался рывком оттолкнуться от подушки, которая зашипела и забулькала, поглощая мое движение; я оттолкнулся сильнее, но моя рука лишь утонула в складках оболочки.
«Словно пытаешься сражаться с надувной куклой». Заставив себя успокоиться, я подтянул руки к груди и перекатился на бок, свалившись с подушки как раз в тот момент, когда из трубы вылетела Кайшо.
Ее покрытые мхом ноги едва меня не зацепили. Я был уверен, что именно потому она отправилась сразу после меня – в расчете на случайное столкновение. Балрог врезался бы в меня, а затем изголодавшиеся красные споры просочились бы сквозь мою кожу…
«Парень, – сказал я себе. – Не будь идиотом. Балрог вряд ли захотел бы овладеть человеком, у которого не все в порядке с головой. Особенно учитывая, что мною уже наполовину овладел кто-то еще».
– Помоги мне подняться, – прошептала Кайшо, лежа на студенистой подушке. – Пожалуйста.
За время полета волосы Кайшо пришли в полнейший беспорядок, приоткрыв лицо, и теперь я наконец смог увидеть, как она в действительности выглядит. Она была из тех, кого обычно называют «симпатичными», поскольку женщину уже не назовешь прекрасной после того, как появятся первые морщины. У Кайшо действительно виднелись морщинки вокруг карих глаз, однако в них чувствовалось некое очарование. Невозмутимый, хотя и несколько озадаченный вид. Выдающиеся скулы, чувственный рот…
Она заметила мой взгляд. Полуулыбка застыла на ее губах – но не от неожиданности, а скорее от желания сохранить точно такое же выражение лица, пока она не сможет его спрятать. Чувствовалось, что женщина силой заставляет себя не спешить; очень медленно она стряхнула волосы на глаза, а затем несколько раз провела по ним пальцами, не оставляя в вуали ни единого просвета.
– Может быть, когда-нибудь ты перестанешь прятаться, – сказал я.
– Может быть, когда-нибудь так и будет, – ответила она своим обычным шепотом. – Когда балрог поднимет мой интеллект до такого уровня, что я перестану вести себя по-детски. – На какое-то мгновение ее пальцы, которыми она расчесывала волосы, сжались в кулаки – то ли в гневе, то ли от стыда, не знаю. Она вся дрожала; я чувствовал, как искажено сейчас ее лицо под волосами, глаза крепко зажмурены, кожа идет пятнами…
Прошло десять долгих секунд, прежде чем она, тряхнув головой, со стоном протянула ко мне руки:
– Помоги мне, Тилу…
Это был уже не шепот – отчаянная мольба.
Но в следующее мгновение по всему ее телу прошла дрожь, и, хотя ее поза почти не изменилась, от прежней страсти не осталось и следа.
– Помоги мне подняться, пожалуйста. Фестина обещала дать мне время на то, чтобы прийти в себя, но скоро из этой трубы вывалится трехсоткилограммовый омар с большими острыми клешнями.
Я уставился на нее. Что все это значило? Сначала она сама просила: «Помоги мне», потом балрог заткнул ей рот? Или все это было лишь игрой – балрог забавлялся со мной, заставляя волноваться, или пытался обманом склонить меня к чему-то такому, о чем я бы вскоре пожалел?
Узнать это было невозможно. Но Кайшо была права в одном – если Зилипулл вылетит из трубы, пока она еще здесь, его клешни могут пронзить насквозь. Я поспешил к ней, чтобы оттащить в сторону… но понял, что, если подниму ее на руки, ее ноги соприкоснутся с моими. Вместо этого я обошел ее сзади и, взяв под мышки, поволок назад.
– Чертовски непристойная поза для высокоразвитой формы жизни, – пробормотала она.
Меня удивило, насколько она оказалась легкой – словно ребенок. Что бы ни находилось под слоем мха, оно не весило и половины того, что могли бы весить человеческие плоть и кости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
«Кто ты? Чего ты хочешь? Почему именно от меня?» В ответ последовала яркая вспышка эмоций – гнев и грусть, сожаление и решимость, и все это было спутано в плотный клубок воспоминаний. Моих воспоминаний.
Тело Саманты, ее одежда, пропитанная кровью, все еще льющейся из пробитой груди. Красная лужа, расползающаяся по полу. Красные пятна на моих пальцах.
Голова королевы Истины, брошенная на тарелку посреди королевского обеденного стола… и ее тело, лежащее в десяти шагах, из ядовитых желез сочится зеленая жидкость.
Я бегу сквозь ночь с тяжелым черным мешком на плече, в то время как во дворце за моей спиной раздается эхо выстрелов. Вбегаю в садовую беседку, приподнимаю доску на полу, вижу маленький черный ящичек с золотой инкрустацией в форме подков и узкое отверстие трубы, тянущейся по подземному каналу. Вкладываю один конец мешка в это отверстие и, затаив дыхание, смотрю, как тяжелый груз исчезает в невероятно маленькой дырочке, устремляясь одному богу известно куда. Бью ногой по коробочке-якорю, освобождая хвост, который ускользает прочь, так что никто не сможет отправиться следом…
Никто…
Невинность. Моя дочь.
Которую я не видел двадцать лет.
Которую я оставил на воюющей планете.
И это меня считали «маленьким безгрешным отцом»? Если бы я сейчас не находился внутри «хвоста» – если бы сейчас я обладал телом, – меня бы вывернуло наизнанку.
***
Воспоминания продолжали врываться в мой мозг, повторяясь раз за разом, словно по замкнутому кругу. Сэм, залитая кровью; мертвая Истина; я, уносящий в мешке юную Невинность; снова Сэм и ее кровь. Словно то, что мчалось вместе со мной, пыталось заставить меня увидеть нечто такое, чего мне просто недоставало ума понять.
Кровь сестры. Я дотрагиваюсь до красной лужи. Подношу пальцы к носу…
Чей-то голос в моей голове закричал: «Нет!», борясь с моей памятью, борясь с неизвестным существом, пытавшимся заставить меня вспомнить. Голос казался мне чужим, так же как и сила, накачивавшая меня моими собственными воспоминаниями, но мне очень хотелось закричать «нет!» самому. Что угодно, лишь бы избежать жуткого повторения самой страшной ночи в моей жизни. И я закричал: «Нет, нет, уходи, хватит, хватит, хватит!» Я чувствовал, как с отчаянным воем рассыпаются в прах мои видения, отброшенные к хрупкому барьеру, разделявшему их и мой разум; но прежде чем они успели полностью исчезнуть, я вывалился обратно в нормальное пространство и рухнул на что-то мягкое.
***
Не знаю, сколько времени я лежал, пытаясь привести мысли в порядок. Впрочем, недолго – подушка из упругого пластика с каким-то студенистым веществом внутри была мягкой и податливой, но чем дольше я на ней оставался, тем холоднее она становилась и тем сильнее вибрировала. Видимо, это было сделано специально, учитывая, что непосредственно за мной следовали другие, для которых требовалось освободить место. Другие. Кайшо.
Я попытался рывком оттолкнуться от подушки, которая зашипела и забулькала, поглощая мое движение; я оттолкнулся сильнее, но моя рука лишь утонула в складках оболочки.
«Словно пытаешься сражаться с надувной куклой». Заставив себя успокоиться, я подтянул руки к груди и перекатился на бок, свалившись с подушки как раз в тот момент, когда из трубы вылетела Кайшо.
Ее покрытые мхом ноги едва меня не зацепили. Я был уверен, что именно потому она отправилась сразу после меня – в расчете на случайное столкновение. Балрог врезался бы в меня, а затем изголодавшиеся красные споры просочились бы сквозь мою кожу…
«Парень, – сказал я себе. – Не будь идиотом. Балрог вряд ли захотел бы овладеть человеком, у которого не все в порядке с головой. Особенно учитывая, что мною уже наполовину овладел кто-то еще».
– Помоги мне подняться, – прошептала Кайшо, лежа на студенистой подушке. – Пожалуйста.
За время полета волосы Кайшо пришли в полнейший беспорядок, приоткрыв лицо, и теперь я наконец смог увидеть, как она в действительности выглядит. Она была из тех, кого обычно называют «симпатичными», поскольку женщину уже не назовешь прекрасной после того, как появятся первые морщины. У Кайшо действительно виднелись морщинки вокруг карих глаз, однако в них чувствовалось некое очарование. Невозмутимый, хотя и несколько озадаченный вид. Выдающиеся скулы, чувственный рот…
Она заметила мой взгляд. Полуулыбка застыла на ее губах – но не от неожиданности, а скорее от желания сохранить точно такое же выражение лица, пока она не сможет его спрятать. Чувствовалось, что женщина силой заставляет себя не спешить; очень медленно она стряхнула волосы на глаза, а затем несколько раз провела по ним пальцами, не оставляя в вуали ни единого просвета.
– Может быть, когда-нибудь ты перестанешь прятаться, – сказал я.
– Может быть, когда-нибудь так и будет, – ответила она своим обычным шепотом. – Когда балрог поднимет мой интеллект до такого уровня, что я перестану вести себя по-детски. – На какое-то мгновение ее пальцы, которыми она расчесывала волосы, сжались в кулаки – то ли в гневе, то ли от стыда, не знаю. Она вся дрожала; я чувствовал, как искажено сейчас ее лицо под волосами, глаза крепко зажмурены, кожа идет пятнами…
Прошло десять долгих секунд, прежде чем она, тряхнув головой, со стоном протянула ко мне руки:
– Помоги мне, Тилу…
Это был уже не шепот – отчаянная мольба.
Но в следующее мгновение по всему ее телу прошла дрожь, и, хотя ее поза почти не изменилась, от прежней страсти не осталось и следа.
– Помоги мне подняться, пожалуйста. Фестина обещала дать мне время на то, чтобы прийти в себя, но скоро из этой трубы вывалится трехсоткилограммовый омар с большими острыми клешнями.
Я уставился на нее. Что все это значило? Сначала она сама просила: «Помоги мне», потом балрог заткнул ей рот? Или все это было лишь игрой – балрог забавлялся со мной, заставляя волноваться, или пытался обманом склонить меня к чему-то такому, о чем я бы вскоре пожалел?
Узнать это было невозможно. Но Кайшо была права в одном – если Зилипулл вылетит из трубы, пока она еще здесь, его клешни могут пронзить насквозь. Я поспешил к ней, чтобы оттащить в сторону… но понял, что, если подниму ее на руки, ее ноги соприкоснутся с моими. Вместо этого я обошел ее сзади и, взяв под мышки, поволок назад.
– Чертовски непристойная поза для высокоразвитой формы жизни, – пробормотала она.
Меня удивило, насколько она оказалась легкой – словно ребенок. Что бы ни находилось под слоем мха, оно не весило и половины того, что могли бы весить человеческие плоть и кости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106