— Однако, сэр, я слышал, что за две недели, проведенные вместе с моей дочерью, вы полюбили эту девушку, которая унаследовала свою красоту от матери, а состояние — от деда благодаря честности этого верного и храброго моряка.
— Если я стану членом вашей семьи, олдермен ван Беверут, то счастливее меня не будет человека на свете.
— Эудора, дитя мое, этот человек — мой лучший друг, я бы очень хотел, чтобы ты его полюбила. Вы не чужие друг другу, и все же, чтобы ты могла все хорошенько обдумать, вы проведете месяц здесь, на вилле, и ты сможешь спокойно, не торопясь сделать выбор…
Дочь его, чье выразительное лицо то покрывалось румянцем, то бледнело, как вечернее небо Италии, хранила молчание.
— Вы так искусно сорвали завесу, скрывавшую тайну, которая, правда, уже не доставляла мне страданий, — вмешался Ладлоу, обращаясь к контрабандисту. — Не можете ли вы теперь объяснить нам, откуда взялось письмо?
Темные глаза Эудоры заблестели. Она взглянула на Бороздящего Океаны и звонко рассмеялась.
— Это еще одна женская уловка из тех, что были пущены в ход у меня на бригантине. Расчет был прост: молодой капитан крейсера не сможет так бдительно следить за нами, если будет ломать себе голову, стараясь отгадать, кто написал письмо.
— Вы прибегали к такой уловке и раньше?
— Признаться, да. Но время не ждет. Через несколько минут начнется отлив, и выйти из бухты будет невозможно. Эудора, мы должны решить судьбу этого ребенка. Уйдет ли он снова в океан или останется жить на берегу?
— Кто этот мальчик и откуда он? — сурово спросил олдермен.
— Он дорог нам обоим, — отвечал контрабандист. — Его отец был моим ближайшим другом, а мать в детстве воспитывала Эудору. До сих пор мы заботились о нем оба, теперь же он должен выбрать между нами.
— Он не покинет меня! — живо перебила его Эудора. — Ты мой приемный сын, Зефир, и лучше меня никто не сможет руководить твоим юным умом. Тебе нужна женская нежность. Скажи, Зефир, ведь ты меня не покинешь?
— Пусть мальчик сам решит свою участь. Я верю в судьбу — по крайней мере, она всегда милостива к контрабандистам.
— Что ж, пусть решает. Останешься ли ты здесь, на просторе этих приветливых полей, где можно бродить среди вон тех красивых, сладко пахнущих цветов, или вернешься в океан, где вокруг лишь унылая пустота?
Мальчик задумчиво взглянул в ее встревоженные глаза, потом остановил нерешительный взгляд на спокойном лице контрабандиста.
— Мы уйдем в море, — сказал он. — А когда снова вернемся, то привезем тебе, Эудора, много всяких диковин!
— Но как знать, вдруг ты никогда больше не вернешься на землю твоих родителей. Вспомни, как ужасен океан в своем гневе и как часто бригантине грозила гибель!
— Ну, это всего только женские страхи! Мне доводилось бывать в шквал на брам-рее, и я ни капельки не боялся.
— Ах, ты еще дитя и ничего не понимаешь! Но взрослые хорошо знают, что жизнь моряка полна смертельных опасностей. Ты был на Средиземном море во время шторма и видел силу стихий!
— Да, я штормовал вместе с бригантиной, а взгляните — она как игрушка и выдержала трепку как ни в чем не бывало!
— Но ведь вчера ты сам видел, как мы плыли далеко от берега на утлом, непрочном плоту, который вот-вот грозил потонуть!
— Но плот не потонул, и вы живы, а не то я бы горько плакал, Эудора.
— Ты объездишь все страны и увидишь еще много прекрасного — реки и горы, пещеры и леса. Здесь столько разнообразия, а на океане нет ничего, кроме волн.
— Право, Эудора, у тебя очень плохая память! Здесь куда ни глянь — всюду Америка. Вот эта гора — Америка; вон тот берег залива — Америка, и место, где вы вчера стояли на якоре, — тоже Америка. А мы вот уйдем в океан и пристанем уже к берегам Англии, или Голландии, или Африки; с попутным ветром мы можем за один день пройти мимо двух или трех стран.
— Ты побываешь и там, легкомысленное дитя. А если сейчас Ты не послушаешься меня, вся твоя жизнь будет полна опасностей!
— Прощай, Эудора! — сказал мальчуган и потянулся к ней, чтобы ее поцеловать.
— Прощай же, Эудора, — раздался суровый и печальный голос контрабандиста. — Медлить больше нельзя, мои люди уже проявляют нетерпение. Если судьба не приведет меня больше к этим берегам, не забывай тех, с которыми ты так долго делила радость и горе!
— Нет, нет, постой!.. Не покидай нас так быстро! Оставь мне мальчика… оставь хоть какую-нибудь память о прошлом кроме этой боли!
— Час пробил. Ветер свежеет, а с этим шутить нельзя. Для твоего же счастья лучше, если никто не узнает о бригантина. А ведь если мы останемся, не пройдет и нескольких часов, как сотни любопытных из города будут глазеть на нас.
— Что мне до них! Ты не можешь… не можешь покинут меня вот так!
— Я бы с радостью остался с тобой, Эудора, но дом моряка — это его судно. И так слишком много драгоценного времени потеряно. Еще раз — прощай!
Девушка в отчаянии озиралась вокруг. Казалось, он быстрым, торопливым взглядом своих темных глаз хотела разом окинуть все, что есть на земле прекрасного.
— Куда ты поплывешь? — спросила она, понизив голос почти до шепота. — Куда поплывешь и когда вернешься?
— Я плыву туда, куда ведет меня моя счастливая звезда. Быть может, я не вернусь долго, быть может — никогда! Прощай же, Эудора… Будь счастлива среди друзей, которых тебе дала судьба!
Глаза девушки, вся жизнь которой прошла на море, заблестели еще ярче и тревожнее. Она схватила руку контрабандиста обеими руками и невольно стиснула ее изо всех сил. Потом она широко раскрыла объятия и порывисто прижала к себе неподвижного моряка.
— Мы поплывем вместе! Я твоя и ничья больше!
— Ты сама не понимаешь, что говоришь, Эудора! — произнес Бороздящий Океаны, тяжело дыша. — У тебя здесь отец… подруга… муж…
— Нет, нет! — воскликнула обезумевшая девушка, махнув рукой в сторону Алиды и Олоффа, который сделал к ней несколько шагов, словно спешил спасти ее из пропасти. — Я твоя, твоя!
Контрабандист высвободился из ее судорожных объятий и сильной рукой держал девушку, отстранив ее от себя, а сам пытался совладать с бурей страсти, бушевавшей в его душе.
— Подумай, подумай еще, — сказал он. — Ты хочешь разделить судьбу отверженного, которого преследует закон, которого гонят и презирают люди!
— Я твоя, твоя!
— Корабль будет твоим домом, бурный океан — твоим миром!
— Твой мир — это мой мир! Твой дом — мой дом! Твоя опасность — моя!
Из груди контрабандиста вырвался ликующий возглас.
— Ты моя! — воскликнул он. — Перед такими узами бледнеют права отца! Олдермен, прощай! Я буду обращаться с твоей дочерью лучше, чем ты поступил с дочерью моего благодетеля!
Легко, как перышко, он подхватил Эудору на руки и, прежде чем Ладлоу и Олофф ван Стаатс успели помешать ему, перенес ее в шлюпку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118