А пока немного попривыкли к арабской экзотике и перестали оглядываться на каждого встречного араба в бурнусе и каждую встречную арабку, с головой закутанную в покрывало, так что торчал только один глаз.
Через три дня оранжевое солнце скрылось за буро-оранжевыми тучами, жара усилилась и пан Роман с самого утра заявил, что пойдёт дождь. Все обрадовались: уже знали, что дождь знаменует конец сирокко. Долгожданное событие произошло во время обеда: ветер превратился в жуткий вихрь, и что-то стукнуло по оконному стеклу.
— И это называется дождь? — недовольно спросил Павлик. — Всего-то… раз, два… и обчёлся? Две капли всего!
— Зато крупные, — заступилась Яночка за местный дождь. — Гляди, каждая размером с мой кулак!
— Но он уже кончился! Что за дождь — и полминуты не шёл?
— И тем не менее очень важный, — заверил детей папа. — Вот увидите — поможет.
Дождь и в самом деле продолжался всего несколько минут, его крупные капли падали на расстоянии одна от другой в полметра, и сразу же высыхали, оставляя после себя кучки рыжеватой грязи. Той самой пыли, которую нёс сирокко и которая теперь, с помощью воды, падала на землю. И уже на следующий день небо обрело свою естественную голубизну, жара немного спала, стало легче дышать.
— Завтра мы отправимся погулять, — твёрдо заявил Павлик.
— Не возражаю, — разрешила мама, — теперь я и без вас найду магазины. А папа посоветовал:
— На прогулку лучше всего отправляться с самого утра, к полудню станет очень жарко, тогда лучше сидеть дома. И захватите с собой воду, но на людях не пейте. Сейчас последние дни рамадана, люди особенно нервные…
Отец внимательно оглядел детей и продолжал:
— Правда, запреты рамадана не относятся к детям моложе четырнадцати, я специально спрашивал, но, во-первых, как правило, арабские дети мельче вас, вы и на четырнадцать потянете, а во-вторых, я не видел за время рамадана ни одного арабского ребёнка, чтобы он что-то ел или пил, во всяком случае, при людях.
Пани Кристина резонно заметила:
— Мне кажется, есть и пить на глазах людей, страдающих от жажды и голода, просто невоспитанно. Независимо от религиозных запретов…
— Да что вы привязались! — не выдержал Павлик. — Не будем мы есть и пить публично. Захватим с собой что-нибудь перекусить и попить, спрячемся в укромное место и там поедим и попьём. Что мы, не понимаем?
— И вообще не беспокойтесь о нас, — поддержала брата Яночка. — Мы все понимаем. И уже самое время хоть немножко познакомиться с Алжиром.
— Не пить, не есть, не дышать, — ворчал Павлик на следующий день в полдевятого утра. — Что ещё? Не ковырять в носу, не моргать! Так и помереть недолго. Долго они ещё будут тащиться за нами? Ещё немного — и помру от жажды.
— Если потащатся на ту сторону горы, плевать нам на них, — решила Яночка. — Там уже не публичное место, могут смотреть нам в зубы на собственную ответственность.
— А если примутся бросать камни, я тоже брошу! Не хуже них умею.
Гора, на которую показала Яночка, поначалу совсем не входила в число запланированных ими объектов экскурсии, но так уж получилось. Не всегда получается, как задумаешь… Целью экскурсии, разумеется, была заветная каменоломня, и хотя они шли в том направлении, которое наметили во время поездки с отцом, оказались совсем в другом месте. Прошли уже столько, что по всем расчётам каменоломне положено уже остаться позади. А им так и не встретилось ничего похожего на неё.
В путь дети отправились в семь часов утра, и поначалу все шло хорошо. Свернули в нужном направлении, преодолели одну гору, склоны которой покрывали поля редкого ячменя, преодолели долинку и поднялись на вторую гору, где паслись коровы. И начиная с этого места путь продолжали уже в большой компании. Сначала к ним присоединились несколько подростков из пастухов. Поднялись вместе с ними на гребень горы и наткнулись тут на жалкую деревушку. Под ярким голубым небом, под сияющим солнцем деревушка, чьи полуразрушенные домики не отличались по колеру от высохшей земли, на которой стояли, производила особенно жалкое впечатление. И домишки, и глиняные стены, и даже встречающиеся кое-где ослики и овцы — все было серо-бурого унылого цвета.
Деревня обратила на них внимание, видимо, двое светловолосых детей и чудесная рыжая собака были редким явлением в этих местах. И взрослые, и дети окружили прибывших плотным кольцом и молча пялились на них. Возможно, при других обстоятельствах общительные брат с сестрой без труда установили бы приятельские отношения с местным населением, но сейчас надо было торопиться, чтобы к полудню вернуться домой, а они и без того уже устали и совсем изжарились. Поэтому не говоря ни слова, Яночка с Павликом прибавили шагу и, быстро пройдя деревню, стали спускаться с горы. Солнце сильно пригревало, очень хотелось пить. И есть — из дому они вышли натощак, торопясь отправиться в путь пораньше.
Взрослые жители деревни скоро отстали, но дети неотступно держались сзади на почтительном расстоянии, делая невозможным отдых. Спустились в долинку, поднялись на следующую горку, и тут наконец арабские дети оставили их в покое. Совсем обессиленные спустились Яночка с Павликом на какой-то засушливый луг и уселись на большом камне в тени дерева.
— Наконец-то! — вздохнула Яночка, отирая пот с лица. — Оглянись, никого не видно?
— Ни одной живой души. Оторвались от противника. Есть хочется зверски!
— Считай, мы в лесу и имеем право есть и пить.
Странный был это лес, всего несколько жалких деревьев, одни отволы без листьев, а вместо травки — камни, но все-таки природа, а не публичное место.
— Хабру первому, — сказала Яночка и вынула из сумки пластмассовую мисочку.
Павлик налил в неё воду из плотного пластмассового пакета. Хабр жадно вылакал её и вернулся к своему занятию. Вот кто совсем не устал и в полной мере радовался экскурсии! С громадным интересом и явным наслаждением обнюхивал пёс все, что попадалось по пути, и все доставляло ему прямо-таки счастье. Ведь столько вокруг новых, интересных запахов, не обезображенных воздействием человеческой цивилизации!
С наслаждением дети напились воды и съели по бутерброду. Подкрепившись и передохнув, принялись с любопытством изучать окрестности. Слева от них осталась гора с деревушкой, прямо перед ними возвышалась огромная лысая, каменистая гора, за которой находился Тиарет.
— И зачем мы дали такого кругаля? — сам себе удивлялся Павлик. — Куда теперь пойдём? Вон, направо, какая-то дорога.
— Через мостик? — спросила Яночка.
— Это не мостик, — поглядев в бинокль, сказал Павлик. — Это большой камень, а под ним дыра в скале, вроде как пещера.
— Камень и пещера? — оживилась сестра и отобрала у брата бинокль. — На всякий случай надо посмотреть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75