Он ещё обещал Рафалу за помощь дать поездить на своей развалюхе.
— Точно! — обрадовался Павлик. — Уже третья машина. Каждая перевезёт понемногу, никто не догадается, что у нас такая прорва макулатуры.
— Смотри, не проговорись ни одной живой душе, что проиграл пари! Самому же стыдно будет, в таком кретинизме признаться…
— За кого ты меня принимаешь! — возмутился Павлик. — Конечно, никому из наших не признаюсь, придётся что-то придумать. Ага, скажу, что это для всего класса… И правду скажу! Они все равно не поверят, что мне одному понадобилось триста килограммов макулатуры. А у нас собираем потому, что позволяют жилищные условия, у всех остальных маленькие квартиры, у одних нас целый дом. Здорово я придумал?
— Здорово. Сегодня же начнём! Десять дней, времени в обрез…
Приёмный пункт макулатуры на Бульваре Неподлеглости временно закрыли по случаю приёмки товара. Или, наоборот, отправки? Во всяком случае на стоящий у двери пункта грузовик выносили и складывали огромные кипы старой бумаги, и конца этому не было. Кузов грузовика уже был битком набит макулатурой, она громоздилась высокой пирамидой, а рабочие все подтаскивали новые порции.
Стоя в сторонке, брат с сестрой угрюмо наблюдали за погрузкой. Прошло четыре дня с начала операции «макулатура», а вместо запланированных ста двадцати килограммов у них с трудом набралось двадцать пять, да и то благодаря тому, что отец сжалился и привёз детям из своей архитектурной мастерской эти двадцать пять килограммов в виде вторых экземпляров ежеквартальных отчётов. А больше никто из родных и килограмма не принёс! Ни мама, ни тётя Моника, ни её муж дядя Анджей, ни дедушка, ни бабушка. И все оправдывались тем, что учреждения, к которым они имели доступ, сами собирали макулатуру с целью обмена её впоследствии на дефицитную туалетную бумагу, предоставляемую сдатчикам макулатуры на пунктах скупа. Вот и получалось, что сама макулатура стала дефицитом, все за ней охотились. Запланированные триста килограммов уплывали в синюю даль…
Поскольку для Павлика было делом чести выполнить обещанное, он, подумав, предложил сестре попытаться раздобыть макулатуру там, куда её сдают. Как раздобыть — не уточнил, и сестра поначалу поняла, что братец в отчаянии просто намерен выкрасть со скупки. Нельзя сказать, что сестру смущали соображения морального плана, ведь украденная макулатура совсем скоро была бы возвращена по месту кражи. Смущали соображения финансового порядка. Ведь за неё скупка уже заплатила поставщикам, а когда они с Павликом её привезут — и им заплатит. Выходит, государству ущерб. Девочка не знала, на каких условиях сдавала макулатуру школа, и если получала за неё деньги, то кража переставала быть временным займом, а становилась самой обыкновенной кражей, настоящей кражей! Нехорошо… Павлик, спасая свою честь, был способен пойти на крайности, но ей, Яночке, следовало сохранять хладнокровие и удерживать брата от крайностей.
Павлик же имел в виду совсем не кражу. Впрочем, если честно, возможно, мысль о похищении и промелькнула у него в мозгу, но тут же и исчезла, достаточно было взглянуть на дюжих молодцев, согнувшихся в три погибели под тяжестью тюков с бумагой. Им с Яночкой не унести даже ста килограммов. Но главное установлено — макулатура в скупке была. Теперь оставалось установить, каким образом можно её заполучить. В голову приходил самый простой вариант — купить.
Вот этой идеей мальчик и поделился с сестрой, которая восприняла её с облегчением, сразу избавившись от своих сомнений. Однако, подумав, внимательно ознакомившись с ассортиментом предметов, выставленных в витрине приёмного пункта для привлечения сдатчиков макулатуры, девочка уверенно заявила:
— Не продадут.
— Почему? — расстроился Павлик.
— А потому! Гляди — у них тут не только дефицитная туалетная бумага, но и чайники, кастрюли, термосы и прочее. Все за макулатуру.
— А! И они должны отчитаться за дефицит?
— А ты как думаешь?!
— Возможно, ты и права. Пошли посмотрим, что в других приёмных пунктах.
В пункте на улице Ружаной не предлагалось никакого дефицита в обмен на макулатуру, но и там обслуживающему персоналу было не до посетителей. Правда, здесь дети застали обратную картину: весь наличный персонал был занят разгрузкой грузовика.
Он прибыл, по самую макушку заполненный макулатурой, и его разгружали, временно закрыв лавочку. На посетителей, в том числе и на Павлика с Яночкой, внимания никто не обращал.
— И это считается макулатурой? — удивлялась Яночка. — Гляди, что они привезли — чистая бумага! Это же надо!
— Может, листы исписаны с другой стороны? — предположил Павлик и незаметно подхватил один из улетевших листов. — Нет, совсем чистый.
— Представляешь, чего бы мы наслушались в школе, если бы вместо макулатуры принесли им чистую бумагу! — с возмущением прошептала Яночка.
— Сдаётся мне, тёмные дела тут делаются, — пробурчал Павлик, наблюдая за мужчинами, которые копались в большой куче инструментов и садового инвентаря, сваленного у забора. — Думаю, и наше провернуть ничего не стоит.
— Даже если это и так, не собираешься же ты покупать у них чистую бумагу вместо макулатуры? — язвительно поинтересовалась сестра.
Брат рассудительно заметил:
— Чистую не собираюсь, но ведь когда-нибудь сдают же им и макулатуру!
Так они стояли, переговариваясь, не зная, на что решиться, когда вдруг сквозь калитку на территорию приёмного пункта въехал с ручной тележкой самый обычный сдатчик макулатуры. И макулатуры этой на тележке была целая гора! Мужчина остановился посередине двора, сдвинул кепку на затылок и растерянно уставился на грузовик у входа и суетящихся вокруг него людей.
Вздрогнув, брат и сестра переглянулись. Они как-то сразу поняли, что этот человек был послан им самой судьбой, не иначе! Осторожно, стараясь скрыть овладевшую ими радость, дети подошли к незнакомцу, и Павлик поинтересовался по возможности равнодушным голосом:
— Вы привезли это продать? Мужчина оторвал взгляд от грузовика, перевёл его на мальчика и, засопев, пожал плечами.
— Не повезло вам, — посочувствовала Яноч-ка. — Им до конца дня не разгрузить.
Мужчина опять пожал плечами и, передвинув кепку вперёд, принялся чесать в затылке.
— И что вы теперь собираетесь делать? — опять поинтересовался Павлик.
Неразговорчивый сдатчик макулатуры опять собирался ограничиться пожатием плечами, но вдруг неожиданно разговорился:
— Не знаю я… Коли ждать долго… Холодно сегодня. Пойти спросить, что ли?
— Не стоит, — отсоветовала Яночка. — Они и говорить не станут. Много тут у вас?
— Семьдесят кило, до грамма! А что?
— Может, мы бы это у пана купили, — неохотно ответил Павлик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— Точно! — обрадовался Павлик. — Уже третья машина. Каждая перевезёт понемногу, никто не догадается, что у нас такая прорва макулатуры.
— Смотри, не проговорись ни одной живой душе, что проиграл пари! Самому же стыдно будет, в таком кретинизме признаться…
— За кого ты меня принимаешь! — возмутился Павлик. — Конечно, никому из наших не признаюсь, придётся что-то придумать. Ага, скажу, что это для всего класса… И правду скажу! Они все равно не поверят, что мне одному понадобилось триста килограммов макулатуры. А у нас собираем потому, что позволяют жилищные условия, у всех остальных маленькие квартиры, у одних нас целый дом. Здорово я придумал?
— Здорово. Сегодня же начнём! Десять дней, времени в обрез…
Приёмный пункт макулатуры на Бульваре Неподлеглости временно закрыли по случаю приёмки товара. Или, наоборот, отправки? Во всяком случае на стоящий у двери пункта грузовик выносили и складывали огромные кипы старой бумаги, и конца этому не было. Кузов грузовика уже был битком набит макулатурой, она громоздилась высокой пирамидой, а рабочие все подтаскивали новые порции.
Стоя в сторонке, брат с сестрой угрюмо наблюдали за погрузкой. Прошло четыре дня с начала операции «макулатура», а вместо запланированных ста двадцати килограммов у них с трудом набралось двадцать пять, да и то благодаря тому, что отец сжалился и привёз детям из своей архитектурной мастерской эти двадцать пять килограммов в виде вторых экземпляров ежеквартальных отчётов. А больше никто из родных и килограмма не принёс! Ни мама, ни тётя Моника, ни её муж дядя Анджей, ни дедушка, ни бабушка. И все оправдывались тем, что учреждения, к которым они имели доступ, сами собирали макулатуру с целью обмена её впоследствии на дефицитную туалетную бумагу, предоставляемую сдатчикам макулатуры на пунктах скупа. Вот и получалось, что сама макулатура стала дефицитом, все за ней охотились. Запланированные триста килограммов уплывали в синюю даль…
Поскольку для Павлика было делом чести выполнить обещанное, он, подумав, предложил сестре попытаться раздобыть макулатуру там, куда её сдают. Как раздобыть — не уточнил, и сестра поначалу поняла, что братец в отчаянии просто намерен выкрасть со скупки. Нельзя сказать, что сестру смущали соображения морального плана, ведь украденная макулатура совсем скоро была бы возвращена по месту кражи. Смущали соображения финансового порядка. Ведь за неё скупка уже заплатила поставщикам, а когда они с Павликом её привезут — и им заплатит. Выходит, государству ущерб. Девочка не знала, на каких условиях сдавала макулатуру школа, и если получала за неё деньги, то кража переставала быть временным займом, а становилась самой обыкновенной кражей, настоящей кражей! Нехорошо… Павлик, спасая свою честь, был способен пойти на крайности, но ей, Яночке, следовало сохранять хладнокровие и удерживать брата от крайностей.
Павлик же имел в виду совсем не кражу. Впрочем, если честно, возможно, мысль о похищении и промелькнула у него в мозгу, но тут же и исчезла, достаточно было взглянуть на дюжих молодцев, согнувшихся в три погибели под тяжестью тюков с бумагой. Им с Яночкой не унести даже ста килограммов. Но главное установлено — макулатура в скупке была. Теперь оставалось установить, каким образом можно её заполучить. В голову приходил самый простой вариант — купить.
Вот этой идеей мальчик и поделился с сестрой, которая восприняла её с облегчением, сразу избавившись от своих сомнений. Однако, подумав, внимательно ознакомившись с ассортиментом предметов, выставленных в витрине приёмного пункта для привлечения сдатчиков макулатуры, девочка уверенно заявила:
— Не продадут.
— Почему? — расстроился Павлик.
— А потому! Гляди — у них тут не только дефицитная туалетная бумага, но и чайники, кастрюли, термосы и прочее. Все за макулатуру.
— А! И они должны отчитаться за дефицит?
— А ты как думаешь?!
— Возможно, ты и права. Пошли посмотрим, что в других приёмных пунктах.
В пункте на улице Ружаной не предлагалось никакого дефицита в обмен на макулатуру, но и там обслуживающему персоналу было не до посетителей. Правда, здесь дети застали обратную картину: весь наличный персонал был занят разгрузкой грузовика.
Он прибыл, по самую макушку заполненный макулатурой, и его разгружали, временно закрыв лавочку. На посетителей, в том числе и на Павлика с Яночкой, внимания никто не обращал.
— И это считается макулатурой? — удивлялась Яночка. — Гляди, что они привезли — чистая бумага! Это же надо!
— Может, листы исписаны с другой стороны? — предположил Павлик и незаметно подхватил один из улетевших листов. — Нет, совсем чистый.
— Представляешь, чего бы мы наслушались в школе, если бы вместо макулатуры принесли им чистую бумагу! — с возмущением прошептала Яночка.
— Сдаётся мне, тёмные дела тут делаются, — пробурчал Павлик, наблюдая за мужчинами, которые копались в большой куче инструментов и садового инвентаря, сваленного у забора. — Думаю, и наше провернуть ничего не стоит.
— Даже если это и так, не собираешься же ты покупать у них чистую бумагу вместо макулатуры? — язвительно поинтересовалась сестра.
Брат рассудительно заметил:
— Чистую не собираюсь, но ведь когда-нибудь сдают же им и макулатуру!
Так они стояли, переговариваясь, не зная, на что решиться, когда вдруг сквозь калитку на территорию приёмного пункта въехал с ручной тележкой самый обычный сдатчик макулатуры. И макулатуры этой на тележке была целая гора! Мужчина остановился посередине двора, сдвинул кепку на затылок и растерянно уставился на грузовик у входа и суетящихся вокруг него людей.
Вздрогнув, брат и сестра переглянулись. Они как-то сразу поняли, что этот человек был послан им самой судьбой, не иначе! Осторожно, стараясь скрыть овладевшую ими радость, дети подошли к незнакомцу, и Павлик поинтересовался по возможности равнодушным голосом:
— Вы привезли это продать? Мужчина оторвал взгляд от грузовика, перевёл его на мальчика и, засопев, пожал плечами.
— Не повезло вам, — посочувствовала Яноч-ка. — Им до конца дня не разгрузить.
Мужчина опять пожал плечами и, передвинув кепку вперёд, принялся чесать в затылке.
— И что вы теперь собираетесь делать? — опять поинтересовался Павлик.
Неразговорчивый сдатчик макулатуры опять собирался ограничиться пожатием плечами, но вдруг неожиданно разговорился:
— Не знаю я… Коли ждать долго… Холодно сегодня. Пойти спросить, что ли?
— Не стоит, — отсоветовала Яночка. — Они и говорить не станут. Много тут у вас?
— Семьдесят кило, до грамма! А что?
— Может, мы бы это у пана купили, — неохотно ответил Павлик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75