Но ее здесь нет, к великой скорби влюбленного императора.
Впрочем, как любит говаривать по этому поводу мудрый Агатияр, это уже совершенно другая история.
Минут пять император честно царапает пером по бумаге, высунув от усердия язык. И даже оставляет на вышеозначенном листе заметные следы своей деятельности. Однако на шестую минуту он не выдерживает и снова оборачивается к своему визирю.
– Скажи мне, – говорит аита, – зачем мне целая толпа сановников, судей, советников и наместников, если я каждый день должен по шесть-семь часов заниматься делами?
– Можешь не заниматься, – даже не смотрит на него Агатияр. – Но тогда не удивляйся, если через полгода в твоей империи будет новый император.
– Прекрасно! Хочу на него посмотреть.
– Не увидишь, – бросает визирь, не поднимая головы от бумаг. – Может, он и пожалеет о содеянном, но голову-то тебе отрубят все равно раньше.
– Тогда не нужно было позволять мне завоевывать столько земель.
– А кто не далее как вчера собирался завладеть Хадрамаутом?
– По-моему, я хватил лишку, – бормочет император.
Некоторое время в комнате тихо. Зу-Л-Карнайн честно читает прошения, рассматривает новый закон и, по совету Агатияра, не одобряет его, пишет письма наместникам и заслушивает скучнейший финансовый отчет за последний месяц. Если бы не Агатияр, он бы просто сбежал на войну.
Когда наконец все дела, запланированные на сегодня, выполнены, Зу-Л-Карнайн осторожно спрашивает:
– Так что там про Сонандан?
Он побывал в Запретных Землях вскоре после того, как Каэтана обрела свое прежнее имя и суть и стала Интагейя Сангасойей. Он до последнего момента не верил, что она была призвана туда не за ответами на незаданные вопросы, а для того, чтобы на них отвечать. Он надеялся, что людская молва, которая летит быстрее любой птицы, как всегда, преувеличила и исказила события. Он мчался, чтобы еще раз предложить ей корону империи, но нашел в храме Истины не маленькую девочку, которой объяснился в любви, но настоящую богиню. Казалось бы, от чувства Зу-Л-Карнайна ничего не должно было остаться: слишком уж неравными были условия. И никаких шансов на то, что она станет императрицей. Аите нужно было искать супругу и мать для наследника огромного государства, но судьба его круто вильнула после встречи с Каэ. И вот почему: та женщина, которая встретила его на пороге храма Истины, потрясла императора еще больше, чем та, которую он однажды проводил в ал-Ахкафе. Она показалась ему еще прекраснее, еще милее и очаровательнее. Ее божественное происхождение как-то абсолютно ускользнуло от внимания аиты. И если прежде он в нее влюбился, то теперь полюбил со всем пылом. Агатияр едва уговорил его покинуть гостеприимную землю сангасоев, объяснив, что все равно смертный не может жениться на богине. Великий визирь подозревал, что проблема вовсе не решена, а просто отложена на некоторое время.
Император перенес столицу в Курму – все-таки поближе к Онодонге. Он бы обосновался и у тагар, но Джералан то и дело вспыхивал мелкими междоусобными войнами, и это в конце концов надоело молодому владыке. Хайя Лобелголдой уступил свой трон Хентей-хану. Кахатанна простила его, но забыть смерть Ловалонги, случившуюся по его вине, не смогла. Правитель Джералана по достоинству оценил ее благородство, когда она не стала объяснять Зу-Л-Карнайну обстоятельства гибели талисенны Элама.
Первое, что спрашивал аита, встречаясь утром с Агатияром, касалось известий о Кахатанне или от Кахатанны.
За прошедшее время Агатияр совершенно не изменился. Разве что прибавилось морщин да седых волос, но кто их в состоянии сосчитать? Он по-прежнему держит на своих плечах огромную империю аиты и прилагает все усилия, чтобы она процветала. И чтобы свалить с ног такого колосса, как государство Зу-Л-Карнайна, нужно сначала свалить Агатияра. А это сделать очень и очень трудно.
Неподкупный, обожающий своего мальчика, он так и не нажил добра. Иногда странно становится, что верховный визирь, первый советник властелина громадного государства довольствуется малым. Его сундуки по-прежнему набиты шелковыми синими халатами, шитыми серебром, – это любимая одежда и единственная слабость Агатияра. И он все так же носит на поясе свою старую саблю.
Агатияр бесконечно верен императору и чуточку себе. Еще он верен одному существу, которое нельзя с полной уверенностью отнести ни к людям, ни к богам. Это Великая Богиня Истины Кахатанна. И хотя Агатияр знает, что она не вернется к аите, чтобы занять трон рядом с ним, он все равно не обходит ее вниманием, стараясь быть в курсе всех событий в Сонандане и его окрестностях. Он очень хорошо запомнил пословицу, которую Каэ слышала в другом мире: «Не боги горшки обжигают». И эта пословица пришлась по душе визирю. Он считает, что дети – а Каэ он тоже причисляет к детям, как и своего обожаемого Зу, – пропадут, если им не помогать. На огромном расстоянии от Сонандана, не выходя из своего дворца, верный Агатияр хранит покой императора и его возлюбленной. И какая ему разница, что она – вечная богиня?
Император терпеливо ждет, когда Агатияр расскажет ему свою важную новость. За долгие годы он привык к тому, что его визирь никогда не преувеличивает, но и не преуменьшает значение известных ему событий. Если Агатияр говорит, что дело важное и спешное, значит, оно действительно соответствует данной характеристике и ему нужно уделить особенное внимание.
Но советник не торопится, раздумывая, как сказать императору все, что знает, и потом удержать его на месте. Положение дел в империи таково, что она находится на самом краю гибели, хотя внешних признаков пока что не видно. Агатияр встревожен тем, что изменилась как бы основная ткань мира, и дело не в восставших народах – восстаний нет, не в предателях и изменниках – их тоже не больше, чем в любой стране, а в образе мыслей тысяч и тысяч людей. Что-то странное разлито в воздухе. И присутствие Зу-Л-Карнайна в огромном государстве просто необходимо. Агатияр хмурится. Сейчас мальчик узнает новости и ринется к ней... А невозможно. Нельзя. Как ему объяснить?
От своих ийя нет никаких известий. Это плохо. Они отправились к вайделотам Джоу Лахатала в надежде найти объяснения неясным знамениям, но словно сгинули в пустыне. А вместе с ними – небольшая армия, которую визирь дал для охраны. В Урукуре тихо, но слишком...
– Что там у тебя, Агатияр? – наконец теряет терпение Зу-Л-Карнайн.
– Странная история, мой мальчик. Слушай внимательно и наматывай на ус. Начинается она как обычный альковный роман. Помнишь, я как-то насплетничал тебе, что у старого короля Фалера связь с юной красавицей Бран-Тайгир?
– Помню. С кем не бывает на старости лет.
– И кто бы мнил себя знатоком старческих проблем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Впрочем, как любит говаривать по этому поводу мудрый Агатияр, это уже совершенно другая история.
Минут пять император честно царапает пером по бумаге, высунув от усердия язык. И даже оставляет на вышеозначенном листе заметные следы своей деятельности. Однако на шестую минуту он не выдерживает и снова оборачивается к своему визирю.
– Скажи мне, – говорит аита, – зачем мне целая толпа сановников, судей, советников и наместников, если я каждый день должен по шесть-семь часов заниматься делами?
– Можешь не заниматься, – даже не смотрит на него Агатияр. – Но тогда не удивляйся, если через полгода в твоей империи будет новый император.
– Прекрасно! Хочу на него посмотреть.
– Не увидишь, – бросает визирь, не поднимая головы от бумаг. – Может, он и пожалеет о содеянном, но голову-то тебе отрубят все равно раньше.
– Тогда не нужно было позволять мне завоевывать столько земель.
– А кто не далее как вчера собирался завладеть Хадрамаутом?
– По-моему, я хватил лишку, – бормочет император.
Некоторое время в комнате тихо. Зу-Л-Карнайн честно читает прошения, рассматривает новый закон и, по совету Агатияра, не одобряет его, пишет письма наместникам и заслушивает скучнейший финансовый отчет за последний месяц. Если бы не Агатияр, он бы просто сбежал на войну.
Когда наконец все дела, запланированные на сегодня, выполнены, Зу-Л-Карнайн осторожно спрашивает:
– Так что там про Сонандан?
Он побывал в Запретных Землях вскоре после того, как Каэтана обрела свое прежнее имя и суть и стала Интагейя Сангасойей. Он до последнего момента не верил, что она была призвана туда не за ответами на незаданные вопросы, а для того, чтобы на них отвечать. Он надеялся, что людская молва, которая летит быстрее любой птицы, как всегда, преувеличила и исказила события. Он мчался, чтобы еще раз предложить ей корону империи, но нашел в храме Истины не маленькую девочку, которой объяснился в любви, но настоящую богиню. Казалось бы, от чувства Зу-Л-Карнайна ничего не должно было остаться: слишком уж неравными были условия. И никаких шансов на то, что она станет императрицей. Аите нужно было искать супругу и мать для наследника огромного государства, но судьба его круто вильнула после встречи с Каэ. И вот почему: та женщина, которая встретила его на пороге храма Истины, потрясла императора еще больше, чем та, которую он однажды проводил в ал-Ахкафе. Она показалась ему еще прекраснее, еще милее и очаровательнее. Ее божественное происхождение как-то абсолютно ускользнуло от внимания аиты. И если прежде он в нее влюбился, то теперь полюбил со всем пылом. Агатияр едва уговорил его покинуть гостеприимную землю сангасоев, объяснив, что все равно смертный не может жениться на богине. Великий визирь подозревал, что проблема вовсе не решена, а просто отложена на некоторое время.
Император перенес столицу в Курму – все-таки поближе к Онодонге. Он бы обосновался и у тагар, но Джералан то и дело вспыхивал мелкими междоусобными войнами, и это в конце концов надоело молодому владыке. Хайя Лобелголдой уступил свой трон Хентей-хану. Кахатанна простила его, но забыть смерть Ловалонги, случившуюся по его вине, не смогла. Правитель Джералана по достоинству оценил ее благородство, когда она не стала объяснять Зу-Л-Карнайну обстоятельства гибели талисенны Элама.
Первое, что спрашивал аита, встречаясь утром с Агатияром, касалось известий о Кахатанне или от Кахатанны.
За прошедшее время Агатияр совершенно не изменился. Разве что прибавилось морщин да седых волос, но кто их в состоянии сосчитать? Он по-прежнему держит на своих плечах огромную империю аиты и прилагает все усилия, чтобы она процветала. И чтобы свалить с ног такого колосса, как государство Зу-Л-Карнайна, нужно сначала свалить Агатияра. А это сделать очень и очень трудно.
Неподкупный, обожающий своего мальчика, он так и не нажил добра. Иногда странно становится, что верховный визирь, первый советник властелина громадного государства довольствуется малым. Его сундуки по-прежнему набиты шелковыми синими халатами, шитыми серебром, – это любимая одежда и единственная слабость Агатияра. И он все так же носит на поясе свою старую саблю.
Агатияр бесконечно верен императору и чуточку себе. Еще он верен одному существу, которое нельзя с полной уверенностью отнести ни к людям, ни к богам. Это Великая Богиня Истины Кахатанна. И хотя Агатияр знает, что она не вернется к аите, чтобы занять трон рядом с ним, он все равно не обходит ее вниманием, стараясь быть в курсе всех событий в Сонандане и его окрестностях. Он очень хорошо запомнил пословицу, которую Каэ слышала в другом мире: «Не боги горшки обжигают». И эта пословица пришлась по душе визирю. Он считает, что дети – а Каэ он тоже причисляет к детям, как и своего обожаемого Зу, – пропадут, если им не помогать. На огромном расстоянии от Сонандана, не выходя из своего дворца, верный Агатияр хранит покой императора и его возлюбленной. И какая ему разница, что она – вечная богиня?
Император терпеливо ждет, когда Агатияр расскажет ему свою важную новость. За долгие годы он привык к тому, что его визирь никогда не преувеличивает, но и не преуменьшает значение известных ему событий. Если Агатияр говорит, что дело важное и спешное, значит, оно действительно соответствует данной характеристике и ему нужно уделить особенное внимание.
Но советник не торопится, раздумывая, как сказать императору все, что знает, и потом удержать его на месте. Положение дел в империи таково, что она находится на самом краю гибели, хотя внешних признаков пока что не видно. Агатияр встревожен тем, что изменилась как бы основная ткань мира, и дело не в восставших народах – восстаний нет, не в предателях и изменниках – их тоже не больше, чем в любой стране, а в образе мыслей тысяч и тысяч людей. Что-то странное разлито в воздухе. И присутствие Зу-Л-Карнайна в огромном государстве просто необходимо. Агатияр хмурится. Сейчас мальчик узнает новости и ринется к ней... А невозможно. Нельзя. Как ему объяснить?
От своих ийя нет никаких известий. Это плохо. Они отправились к вайделотам Джоу Лахатала в надежде найти объяснения неясным знамениям, но словно сгинули в пустыне. А вместе с ними – небольшая армия, которую визирь дал для охраны. В Урукуре тихо, но слишком...
– Что там у тебя, Агатияр? – наконец теряет терпение Зу-Л-Карнайн.
– Странная история, мой мальчик. Слушай внимательно и наматывай на ус. Начинается она как обычный альковный роман. Помнишь, я как-то насплетничал тебе, что у старого короля Фалера связь с юной красавицей Бран-Тайгир?
– Помню. С кем не бывает на старости лет.
– И кто бы мнил себя знатоком старческих проблем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137