Кроме того, стиль их жизни был характерен удивительной открытостью. Наркоманы все делили поровну: шприцы, таблетки, кровати, вилки, расчески, зубные щетки, еду и, конечно, свои наркотики. Наркоманы во всем мире носили одинаковые, крупной вязки джемперы – это был интернациональный признак масонов от наркомании.
Поскольку им разрешали снабжать всех желающих любыми дозами, которые только можно было изготовить, современные наркоманы совсем не отличались жестокостью. Им не хотелось, чтобы их жалели, да они этого и не позволяли. Однако каждый из них хоть раз да покушался на самоубийство.
Многие наркоманы с редким поэтическим красноречием рассуждали об удовольствии, которое доставляли химические процессы. Самые независимые и образованные наркоманы, как правило, быстрее прочих губили себя, подходя к опасной черте. Наркоманы были единственными людьми в современном мире, кто по-настоящему выглядел больным. Воспаленная кожа, кариес, выпадение волос, грибковые и венерические заболевания, вследствие чего постоянный зуд, насморк, кашель, налитые кровью глаза. В мире насчитывался не один миллион престарелых людей со всеми типичными болезнями преклонного возраста, но только наркоманы вернулись назад, в двадцатый век с его пренебрежением к нормам личной гигиены.
Наркоманы – мужчина и две женщины – поздоровались с Бретт и Майей. В подвале было еще двое мужчин, но они давно отключились и мирно спали в гамаках. Наркоманы равнодушно отнеслись к принесенной Бретт груде вещей и, проявив трогательное внимание, отыскали потрепанное одеяло, чтобы прикрыть им всю эту рухлядь. Затем один из них вернулся к своему привычному, беспокоящему других занятию – стал читать вслух отрывки из Тибетской Книги Мертвых в английском переводе. Он уже дошел до двухсот двенадцатой страницы. Две женщины небольшого роста разразились громогласным одобрительным хохотом и задумчиво почесывали пальцы на ногах.
Майа и Бретт уселись вместе в одном гамаке. Кое-где он был испачкан кровью, от него дурно пахло, но когда-то это был крепко сработанный гамак, да и сейчас он был чище, чем пол в этом притоне.
– Бретт, как ты познакомилась с этими людьми?
– Майа, я могу вас кое о чем попросить? Сделайте мне одолжение. Меня зовут не Бретт, а Натали.
– Извини.
– Знаете, есть два способа жить, – проговорила Натали, вытянувшись в покачивающемся гамаке. – Или вы стремитесь к покою и благополучию, или действительно пытаетесь что-то осмыслить.
– Для меня это не ново. Я же из Сан-Франциско. Итак, скажи мне, какие рычаги ты используешь у входа в это высшее сознание.
– Что же, лично мне нравится лакримоген.
– Ну нет. Неужели нельзя потреблять что-нибудь безвредное вроде героина?
– Героин воздействует на кровь. На волосы. Они портятся и выдают вас с головой. Но лакримоген содержится в мозгу каждого человека. Лакримоген – естественное нейрохимическое вещество. Это взбадривающий и энергетический препарат, это доказано на опыте. Ну, конечно, если вы приняли большую дозу лакримогена, у вас возникнут серьезные проблемы. У вас начнется клиническая депрессия. Но если вы пользуетесь правильной дозой, лакримоген только обострит ваше сознание.
– Неужели?
– Посмотрите, я совсем еще девчонка, не так ли? – заявила Бретт. – Я имею в виду, что мы обе очень молоды, я это хорошо понимаю. Мне известно, как это плохо. Вы знаете, почему молодым людям сегодня так тяжело? Да потому, что нас меньшинство, мы – малюсенькая группа. Суть проблемы в том, что у молодых слишком много гормонов, поэтому они живут в фантастическом мире. Но мне от этого плохо, я не могу жить пустыми надеждами. Мне нужна ясная оценка своего положения.
– Бретт, я хочу сказать, Натали, для того чтобы жить абсолютно без иллюзий, нужна настоящая зрелость.
– Ладно, я согласна жить в искусственном мире без иллюзий. И знаю, что мне там станет много лучше.
– Не знаю, правильно ли это?
– Тогда я покажу вам, почему это правильно. Могу поспорить, – объявила Натали. – Мы обе примем по сто граммов лакримогена, идет? И если вы не обнаружите хоть одну ужасную ложь в вашей жизни, то обещаю вам навсегда покончить с лакримогеном.
– Неужели? С трудом верю, что ты сдержишь свое обещание.
– Лакримоген, да будет вам известно, не вызывает зависимости. Вы не потеете, не уходите в астрал, в общем, тут нет этих дурацких глюков. Так что, разумеется, я бы с ним покончила, если бы не знала, как он мне помогает.
– Послушай, многие принимавшие лакримоген закончили самоубийством. Старики потребляют лакримоген, чтобы набраться храбрости и покончить с собой.
– Нет, неправда, они принимают лакримоген, чтобы вспомнить прошлое и выстроить линию своей жизни. И не стоит винить в этом наркотики. Если вам нужно набраться храбрости и покончить с собой, то, скорее всего, вы и без того сделаете это. В наши дни людям нужно кончать жизнь самоубийством, это социальная необходимость. И если лакримоген позволяет вам увидеть правду, освободиться от страха и растерянности, то, значит, он сильно действует.
– Лакримоген опасен.
– Я ненавижу безопасность. Я ненавижу все, связанное с безопасностью. Безопасность – это убийство духа. Уж лучше смерть, чем безопасность.
– Но ты действительно хочешь с ним покончить? А если бы я отняла у тебя, а потом сказала, что тебе пора с этим кончать?
Натали уверенно кивнула головой:
– Вот и я то же говорю. Если вы боитесь со мной это сделать, то отлично. Тут мне все понятно. Но вы не вправе читать мне лекции о наркотиках. Потому что сами не знаете, о чем ведете речь.
Майа оглядела подвал. Она поняла, что ей грозит настоящая опасность, и от этой угрозы помещение приобрело предельно реальные черты. Облупленные стены, растрескавшиеся потолки и огромный, давно устаревший аппарат для приготовления растворов. Разбросанные книжки, склянки с растворами, подушки в мокрых пятнах. Сломанный велосипед, чьи-то трусы, подтекающий кран, большой, сильно пахнущий открытый тюбик с незнакомым наркотиком. Опущенные шторы, скрежет и грохот проезжающих мимо римских троллейбусов. Жилище Бретт. Она последовала сюда за Бретт, она добровольно оказалась в такой ситуации. Она все время следовала за Бретт.
– Ладно. Я это сделаю.
– Эй, – окликнула чтеца Бретт, – Антонио!
Антонио осекся на полуслове, не дочитав до точки, и вежливо оглянулся.
– У меня лакримоген на исходе. Осталось всего две дозы. Ты не знаешь, где бы достать еще?
– Конечно, – отозвался Антонио, – я могу приготовить. Ты хочешь, чтобы я приготовил? Для твоей красивой подружки? Я сделаю. – Он отложил книгу в сторону и быстро заговорил по-итальянски с двумя тетками. Похоже, их всех порадовала перспектива чем-то заняться. Естественно, что первым делом нужно было приготовить какие-то стимуляторы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Поскольку им разрешали снабжать всех желающих любыми дозами, которые только можно было изготовить, современные наркоманы совсем не отличались жестокостью. Им не хотелось, чтобы их жалели, да они этого и не позволяли. Однако каждый из них хоть раз да покушался на самоубийство.
Многие наркоманы с редким поэтическим красноречием рассуждали об удовольствии, которое доставляли химические процессы. Самые независимые и образованные наркоманы, как правило, быстрее прочих губили себя, подходя к опасной черте. Наркоманы были единственными людьми в современном мире, кто по-настоящему выглядел больным. Воспаленная кожа, кариес, выпадение волос, грибковые и венерические заболевания, вследствие чего постоянный зуд, насморк, кашель, налитые кровью глаза. В мире насчитывался не один миллион престарелых людей со всеми типичными болезнями преклонного возраста, но только наркоманы вернулись назад, в двадцатый век с его пренебрежением к нормам личной гигиены.
Наркоманы – мужчина и две женщины – поздоровались с Бретт и Майей. В подвале было еще двое мужчин, но они давно отключились и мирно спали в гамаках. Наркоманы равнодушно отнеслись к принесенной Бретт груде вещей и, проявив трогательное внимание, отыскали потрепанное одеяло, чтобы прикрыть им всю эту рухлядь. Затем один из них вернулся к своему привычному, беспокоящему других занятию – стал читать вслух отрывки из Тибетской Книги Мертвых в английском переводе. Он уже дошел до двухсот двенадцатой страницы. Две женщины небольшого роста разразились громогласным одобрительным хохотом и задумчиво почесывали пальцы на ногах.
Майа и Бретт уселись вместе в одном гамаке. Кое-где он был испачкан кровью, от него дурно пахло, но когда-то это был крепко сработанный гамак, да и сейчас он был чище, чем пол в этом притоне.
– Бретт, как ты познакомилась с этими людьми?
– Майа, я могу вас кое о чем попросить? Сделайте мне одолжение. Меня зовут не Бретт, а Натали.
– Извини.
– Знаете, есть два способа жить, – проговорила Натали, вытянувшись в покачивающемся гамаке. – Или вы стремитесь к покою и благополучию, или действительно пытаетесь что-то осмыслить.
– Для меня это не ново. Я же из Сан-Франциско. Итак, скажи мне, какие рычаги ты используешь у входа в это высшее сознание.
– Что же, лично мне нравится лакримоген.
– Ну нет. Неужели нельзя потреблять что-нибудь безвредное вроде героина?
– Героин воздействует на кровь. На волосы. Они портятся и выдают вас с головой. Но лакримоген содержится в мозгу каждого человека. Лакримоген – естественное нейрохимическое вещество. Это взбадривающий и энергетический препарат, это доказано на опыте. Ну, конечно, если вы приняли большую дозу лакримогена, у вас возникнут серьезные проблемы. У вас начнется клиническая депрессия. Но если вы пользуетесь правильной дозой, лакримоген только обострит ваше сознание.
– Неужели?
– Посмотрите, я совсем еще девчонка, не так ли? – заявила Бретт. – Я имею в виду, что мы обе очень молоды, я это хорошо понимаю. Мне известно, как это плохо. Вы знаете, почему молодым людям сегодня так тяжело? Да потому, что нас меньшинство, мы – малюсенькая группа. Суть проблемы в том, что у молодых слишком много гормонов, поэтому они живут в фантастическом мире. Но мне от этого плохо, я не могу жить пустыми надеждами. Мне нужна ясная оценка своего положения.
– Бретт, я хочу сказать, Натали, для того чтобы жить абсолютно без иллюзий, нужна настоящая зрелость.
– Ладно, я согласна жить в искусственном мире без иллюзий. И знаю, что мне там станет много лучше.
– Не знаю, правильно ли это?
– Тогда я покажу вам, почему это правильно. Могу поспорить, – объявила Натали. – Мы обе примем по сто граммов лакримогена, идет? И если вы не обнаружите хоть одну ужасную ложь в вашей жизни, то обещаю вам навсегда покончить с лакримогеном.
– Неужели? С трудом верю, что ты сдержишь свое обещание.
– Лакримоген, да будет вам известно, не вызывает зависимости. Вы не потеете, не уходите в астрал, в общем, тут нет этих дурацких глюков. Так что, разумеется, я бы с ним покончила, если бы не знала, как он мне помогает.
– Послушай, многие принимавшие лакримоген закончили самоубийством. Старики потребляют лакримоген, чтобы набраться храбрости и покончить с собой.
– Нет, неправда, они принимают лакримоген, чтобы вспомнить прошлое и выстроить линию своей жизни. И не стоит винить в этом наркотики. Если вам нужно набраться храбрости и покончить с собой, то, скорее всего, вы и без того сделаете это. В наши дни людям нужно кончать жизнь самоубийством, это социальная необходимость. И если лакримоген позволяет вам увидеть правду, освободиться от страха и растерянности, то, значит, он сильно действует.
– Лакримоген опасен.
– Я ненавижу безопасность. Я ненавижу все, связанное с безопасностью. Безопасность – это убийство духа. Уж лучше смерть, чем безопасность.
– Но ты действительно хочешь с ним покончить? А если бы я отняла у тебя, а потом сказала, что тебе пора с этим кончать?
Натали уверенно кивнула головой:
– Вот и я то же говорю. Если вы боитесь со мной это сделать, то отлично. Тут мне все понятно. Но вы не вправе читать мне лекции о наркотиках. Потому что сами не знаете, о чем ведете речь.
Майа оглядела подвал. Она поняла, что ей грозит настоящая опасность, и от этой угрозы помещение приобрело предельно реальные черты. Облупленные стены, растрескавшиеся потолки и огромный, давно устаревший аппарат для приготовления растворов. Разбросанные книжки, склянки с растворами, подушки в мокрых пятнах. Сломанный велосипед, чьи-то трусы, подтекающий кран, большой, сильно пахнущий открытый тюбик с незнакомым наркотиком. Опущенные шторы, скрежет и грохот проезжающих мимо римских троллейбусов. Жилище Бретт. Она последовала сюда за Бретт, она добровольно оказалась в такой ситуации. Она все время следовала за Бретт.
– Ладно. Я это сделаю.
– Эй, – окликнула чтеца Бретт, – Антонио!
Антонио осекся на полуслове, не дочитав до точки, и вежливо оглянулся.
– У меня лакримоген на исходе. Осталось всего две дозы. Ты не знаешь, где бы достать еще?
– Конечно, – отозвался Антонио, – я могу приготовить. Ты хочешь, чтобы я приготовил? Для твоей красивой подружки? Я сделаю. – Он отложил книгу в сторону и быстро заговорил по-итальянски с двумя тетками. Похоже, их всех порадовала перспектива чем-то заняться. Естественно, что первым делом нужно было приготовить какие-то стимуляторы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100