– Бедная девочка. Вы лишаете себя удовольствия. – Пани Нажадова печально покачала головой.
Она поставила чемоданчик на пол и молча вытащила сначала маленький пылесос с ручкой, похожей на телескоп, а потом прилагавшийся к нему стерильный пакет с упругими губками.
– Мне сейчас нужно будет сделать пробы в комнате. Вы меня поняли?
Майа положила документы на кровать с новым покрывалом.
– Эти пробы, вы имеете в виду распространение инфекции? Да, я уже о них думала. У вас есть какие-нибудь средства? Мне нужно будет что-нибудь от патогенов. В углу под раковиной пахнет плесенью.
– Вам надо обратиться в службу медицинской помощи, – явно довольная, проговорила пани Нажадова. – Написать заявление об официальной проверке. Они дадут вам все необходимое для поддержания порядка в доме.
– А разве нет иного способа сделать анализ этих микробов? Я еще не готова к проверке.
– Но это бесплатная проверка! Дар города! Тут в документах все написано. Куда идти. Как писать заявление.
– Я посмотрю. Конечно. Огромное спасибо.
Пани Нажадова собрала свой пылесос и принялась методично ползать с ним по студии.
– В горшках водятся дикие мыши.
– М-м-м...
– Он не в ладах с гигиеной. Оставляет пищу, и появляются насекомые.
– Я прослежу за этим.
Пани Нажадова наконец решилась:
– Девочка, вы должны знать. Все подружки этого психопата становятся несчастными. Ну, может быть, в первые несколько дней им нравится с ним общаться. А в конце они всегда плачут.
– Очень мило с вашей стороны, вы так внимательны. Пожалуйста, не беспокойтесь. Обещаю вам, что я не выйду за него замуж.
Дверь открылась. Вошел аккуратно подстриженный Эмиль. И сразу нервно заспорил с хозяйкой дома на торопливо-взволнованной честине. Они кричали, агрессивно жестикулируя и перебивая друг друга. Казалось, что их спор никогда не кончится. Но пани Нажадова все же покинула студию, схватив свой пылесос и злобно выкрикнув напоследок несколько слов. Эмиль захлопнул дверь.
– Эмиль, ну что ты! Зачем было так скандалить?
– Эта баба – настоящая корова.
– Меня удивляет, что ты даже помнишь ее имя.
– Грустно, когда забываешь возлюбленную. Трагедия... Но забыть врага – больше, чем глупость! Она ищейка. Шпионка! Санитарный инспектор. Геронтократка. Буржуйка и лицемерка до мозга костей. Толстая богатая бездельница, живущая на ренту! И в довершение ко всему прочему она еще и моя хозяйка! Что может быть хуже!
– Конечно, сочетание домовладелицы с прочими социальными функциями кажется чрезмерным.
– Она шпионит за мной! Она стучит на меня в санитарную инспекцию. Хочет натравить на меня моих друзей. – Он нахмурился. – Она говорила с тобой? Что она сказала?
– Да мы, в сущности, и не разговаривали. Она просто дала мне эти бесплатные купоны. Знаешь, вот с этой карточкой я смогу арендовать велосипед. А на этой чип-карте есть пражский сетевой справочник по-английски. Интересно, что в нем сказано о фотостудиях?
– Это все чушь. Бесполезная чушь. Коммерческая ловушка.
– Когда ты в последний раз платил арендную плату? Я хочу сказать, помнишь ли ты, что за аренду надо платить?
– О, я платил. Конечно, я платил. Ты думаешь, Нажадова держит меня тут из милости? Уверен, что она мне напоминает.
Майа приготовила ужин. Они поели. Эмиль был расстроен. Потерянный день и ссора с домовладелицей вывели его из равновесия. Теперь его волосы выглядели гораздо лучше, но Эмиль терпеть не мог прихорашиваться и следить за собой, к одежде был равнодушен. Весь вечер он перелистывал каталог своих работ. Это был недобрый знак.
Майе никак не удавалось найти нужный довод, внутренняя борьба вымотала ей нервы. Ближе к ночи ее раздражение начало нарастать. Она не находила себе места и с трудом сдерживалась. Майа плохо себя чувствовала, что-то терзало ее изнутри.
Ее грудь увеличилась и стала болеть. И тут она поняла, в чем дело. Прошло так много времени, что теперь это воспринималось почти как болезнь. Но это были ежемесячные женские недомогания. Впервые за сорок лет у нее началась менструация.
Они легли в постель. Секс погасил плохое настроение Эмиля, а ей казалось, будто ее терли и жгли. Ночь подходила к концу. Она осознала, сколько всего она пережила и претерпела. Речь шла не просто о легком небольшом эротическом пиршестве последнего месяца. В случае, происшедшем с ее телом, было нечто мстительное, постженское и медицинское. У нее припухли глаза, побледнело и слегка отекло лицо, а знакомая безжалостная боль угнездилась внизу живота. Самочувствие Майи постоянно менялось. Казалось, то она взлетает вверх, как ракета, то с грохотом падает от каждого вздоха и выдоха Эмиля.
Эмиль ворочался во сне. Через час она негромко заплакала от растерянности и боли. Теперь ей часто помогали слезы, они легко навертывались на глаза и смывали всю тоску, как родниковая вода смывает чистый песок. Но сегодня ночью слезы не принесли ей облегчения.
Перестав плакать, она почувствовала себя вполне здоровой и нормальной, со свежей головой и очень, очень несчастной.
Майа разбудила мирно спавшего Эмиля.
– Проснись, дорогой. Я хочу тебе что-то сказать.
Эмиль открыл глаза, кашлянул, сел на кровати и не спеша перевел эти английские команды.
– Что такое? Сейчас еще рано.
– Ты ведь помнишь, кто я, не правда ли?
– Ты Майа. Но если ты сказала мне что-нибудь ночью, то утром я никак не вспомню.
– А я и не хочу, чтобы ты помнил, Эмиль. Я просто хочу тебе что-то сказать. Я должна тебе сказать. Сейчас.
Эмиль собрался с силами и, кажется, окончательно пробудился. Он отдернул тяжелый занавес за изголовьем кровати, и студию залил свет убывающей луны и уличных огней.
Он посмотрел ей в лицо.
– Ты плакала?
– Да.
– Ты собираешься мне в чем-то признаться? Да, я понимаю. Я это уже чувствую. Я, кажется, вижу правду в твоих глазах. Ты мне изменила?
Она изумленно покачала головой.
– Нет-нет, – настаивал он, подняв руку. – Тебе ничего не надо мне говорить. Все и так понятно! Красивая молодая девушка и бедный гончар-неудачник, да меня любой способен обмануть! Я знаю, мне нечего предложить, чтобы добиться женской верности. Мои руки, мои губы, что они значат? Когда сам Эмиль уже призрак! Еле живой человек!
– Эмиль, послушай меня...
– Да разве я просил тебя быть мне верной? Я никогда не просил об этом! Я лишь просил тебя не унижать меня. Я дал тебе свободу делать все что угодно. Пусть у тебя будет хоть дюжина любовников, хоть целая сотня! Просто не говори мне об этом. А ты все же намекнула, не так ли? Ты хочешь разрушить мои иллюзии этой своей злой исповедью.
– Эмиль, прекрати! Ты ведешь себя как ребенок.
– Не называй меня ребенком, ты, бродяга! Я вдвое старше тебя.
– Нет, это не так, Эмиль. А теперь успокойся. Я намного, намного старше тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100