И отложим...
— А откладывать нечего. У меня не осталось невыполненных заданий.
— Да я не это имел в виду. Скоро твой заведующий выходит на пенсию. Человек больной, трудно ему. Вот мы и надеялись, что ты возьмешь отдел на себя.
— Это было бы неправильно. Моя подготовка оставляет желать лучшего.
— Почему? Начинал рабочим, теперь инженер. Местный. Член партии с сорок седьмого года, с восемнадцати лет. Блестяще окончил партийную академию, примерный семьянин... Не вижу оснований для подобной скромности. Но мы вернемся к этому разговору только после того, как
завершишь разбор происшествия. Думаю, начать надо именно с завода «Энергия».
— В том-то и проблема,— опустил голову Штефан. — Знаете, моя жена работает инженером на этом заводе...
— Так тем лучше!
— Кроме того, она в парткоме, ответственная за сектор пропаганды.
— Ну и что? Не понимаю, что тебя беспокоит. Иметь надежный источник информации никогда не лишне.
Но Штефан не унимался:
— Есть еще кое что. Дело в том, что мы долго работали вместе с Павлом Космой, и не где-нибудь, а на заводе «Энергия». И в академию «Штефан Георгиу» нас послали вместе, мы даже- в одной комнате жили.
— Это с генеральным директором «Энергии»? Ну и что, вы с ним друзья?
Штефан помолчал в нерешительности, потом сказал:
— Как вам объяснить... Дружба наша постепенно затухала, а после истории с трансформаторами — товарищ Иордаке поручил мне в ней разобраться — кончилась совсем. Санда активно поддерживала новаторов, чем вызвала неудовольствие, а потом и открытую ярость Павла.
— Если мне не изменяет память, он был тогда не директором, а лишь исполняющим обязанности.
— Именно так, товарищ секретарь. Но он уже давно, как говорится, положил глаз на эту должность и шел к ней напролом, всеми правдами и неправдами. Меня тогда поразило, с какой легкостью он принял в свой адрес благодарность за сэкономленную медь, будто люди могли забыть, сколько крови попортил он молодым инженерам Станчу, Барбэлатэ и Саву. Да и старики — не только Пэкурару, но и главный инженер Овидиу Наста — с поразительной смелостью выступали против Космы. Немало воды утекло с тех пор, но Павел не из тех, кто забывает...
— Да-а, — задумчиво протянул Догару,— задача непростая. И все-таки решать ее придется тебе. Другого выхода нет. Поэтому будь предельно внимателен.
— Разумеется. Я думаю, может, для начала зайти к нему? Ведь завтра воскресенье...
— Не советую. Поскольку мы начинаем, так сказать, контррасследование, придай ему сразу официальный характер.
Штефан помедлил.
— Вот еще что может быть полезно: Санда с Ольгой, женой Павла, подружки — водой не разольешь.
— Постой, постой... Это не Ольга ли Стайку, журналистка из «Фэклии» ?
— Она самая.
— Да ведь мы с ней старые знакомые. Надежный человек. И хороша, между прочим, божественно! Не теряет очарования, хотя профессия ее не щадит... Да, она никогда не откажется помочь. В общем, сегодня же позвони Косме и назначь встречу. Я уже передал ему, чтобы завод сам позаботился об организации похорон. Пусть все будет скромно и достойно старого коммуниста. А я сейчас в морг. Попрощаюсь, посмотрю на него в последний раз. На похороны приходить мне, наверное, не стоит. И ты не ходи. Вот жена — пожалуй, да, она с завода и работала с ним вместе в парткоме. Письмо пусть останется у тебя. Используй его только в случае крайней необходимости. Не забывай, это письмо частное. Видишь, на конверте написано: «Виктору Догару. Уездный комитет РКП». Милиция его не вскрывала.
— Ну, а все же что мы скажем милиции? Самоубийство как-никак...
— Полковник — парень толковый. Понимает, что, если ничего не говорят, значит, не время. В ходе расследования можешь вступить в контакт с представителями госбезопасности. Поинтересуйся, кто послал того капитана в парт-комиссию. Но очень осторожно. Не мешало бы связаться с майором Драгошем Попеску, только не по служебной линии. Разыщи его домашний телефон, так будет лучше.
— Согласен. Но этим я займусь позже, когда разберусь в обстановке на заводе.
Они вышли вместе. Омытые щедрым дождем улицы и площади улыбались, страшной предрассветной грозы как будто и не было. В косых лучах заходящего весеннего солнца город выглядел молодым, веселым, полным жизни. Наступил субботний вечер, и горожане по старинной традиции прогуливались по центральной улице. Молодежь брала приступом кафе, толпилась у кинотеатров. Со стороны стадиона несся рев и свист болельщиков — верная примета интересного матча. Догару быстро подошел к машине, и она рванула по проспекту. Штефан смотрел вслед — он знал, куда спешит Догару. Помедлив немного, он зашагал домой.
«Факел» (рум.) — название газеты.
ГЛАВА 2
Дома никого не было. На холодильнике лежала записка, в которой наскоро было нацарапано: «Штефан, милый, как это страшно! Весь день не нахожу себе места, то и дело плачу. Ты, конечно, уже знаешь о самоубийстве дядюшки Пэкурару. Зачем, зачем он это сделал? Покорми Петришора. Меня не жди, когда вернусь, не знаю, сам понимаешь... Санда». И все. А где его взять, Петришора? Штефан спустился во двор, вышел на улицу — никого. Спросил у соседей. Безрезультатно. «Хорошо хоть Санды нет, а то бы уже названивала в милицию. Пропадает чертеныш, и следов не сыщешь!» — подумал он. Вернувшись домой, тяжело опустился на диван, откинулся на спинку, устало закрыл глаза. И в памяти сразу же всплыли картины: завод, цехи, административный корпус, «белый дом», как окрестили рабочие высокое здание с четырьмя проектными мастерскими... И снова думы невольно вернулись к Косме.
Дружба их зародилась давно, о ней знали все. «Три мушкетера» — Штефан, Павел и Дан Испас — были неразлучны, хотя резко отличались друг от друга и внешне и внутренне. Павел был невысок, хорошо сложен, его, как говорится, голыми руками не возьмешь. Могучие плечи и стальные мускулы выдавали тренированного спортсмена. Он и вправду активно занимался спортом, играл когда-то в заводской футбольной команде, у него даже были болельщики, обожавшие его. А в академии «Штефан Георгиу» прославился как хороший волейболист. Однако, увлекающийся и необузданный, он слишком остро переживал игру — каждый неудачный пас или потерянный мяч приводил его в бешенство, а проигрыш в дружеской встрече становился для него настоящей трагедией. Наружность у него была не особенно привлекательная — большая круглая голова, мощные челюсти, немного приплюснутый нос — последствие его увлечения боксом,— карие раскосые глаза, в которых то и дело вспыхивало нетерпение или раздражение. Своих чувств скрывать не умел, все они отражались на лице, которое менялось, как мартовское небо. В выражениях был несдержан, и тот, кто попадал ему на язык, на снисхождение мог не рассчитывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— А откладывать нечего. У меня не осталось невыполненных заданий.
— Да я не это имел в виду. Скоро твой заведующий выходит на пенсию. Человек больной, трудно ему. Вот мы и надеялись, что ты возьмешь отдел на себя.
— Это было бы неправильно. Моя подготовка оставляет желать лучшего.
— Почему? Начинал рабочим, теперь инженер. Местный. Член партии с сорок седьмого года, с восемнадцати лет. Блестяще окончил партийную академию, примерный семьянин... Не вижу оснований для подобной скромности. Но мы вернемся к этому разговору только после того, как
завершишь разбор происшествия. Думаю, начать надо именно с завода «Энергия».
— В том-то и проблема,— опустил голову Штефан. — Знаете, моя жена работает инженером на этом заводе...
— Так тем лучше!
— Кроме того, она в парткоме, ответственная за сектор пропаганды.
— Ну и что? Не понимаю, что тебя беспокоит. Иметь надежный источник информации никогда не лишне.
Но Штефан не унимался:
— Есть еще кое что. Дело в том, что мы долго работали вместе с Павлом Космой, и не где-нибудь, а на заводе «Энергия». И в академию «Штефан Георгиу» нас послали вместе, мы даже- в одной комнате жили.
— Это с генеральным директором «Энергии»? Ну и что, вы с ним друзья?
Штефан помолчал в нерешительности, потом сказал:
— Как вам объяснить... Дружба наша постепенно затухала, а после истории с трансформаторами — товарищ Иордаке поручил мне в ней разобраться — кончилась совсем. Санда активно поддерживала новаторов, чем вызвала неудовольствие, а потом и открытую ярость Павла.
— Если мне не изменяет память, он был тогда не директором, а лишь исполняющим обязанности.
— Именно так, товарищ секретарь. Но он уже давно, как говорится, положил глаз на эту должность и шел к ней напролом, всеми правдами и неправдами. Меня тогда поразило, с какой легкостью он принял в свой адрес благодарность за сэкономленную медь, будто люди могли забыть, сколько крови попортил он молодым инженерам Станчу, Барбэлатэ и Саву. Да и старики — не только Пэкурару, но и главный инженер Овидиу Наста — с поразительной смелостью выступали против Космы. Немало воды утекло с тех пор, но Павел не из тех, кто забывает...
— Да-а, — задумчиво протянул Догару,— задача непростая. И все-таки решать ее придется тебе. Другого выхода нет. Поэтому будь предельно внимателен.
— Разумеется. Я думаю, может, для начала зайти к нему? Ведь завтра воскресенье...
— Не советую. Поскольку мы начинаем, так сказать, контррасследование, придай ему сразу официальный характер.
Штефан помедлил.
— Вот еще что может быть полезно: Санда с Ольгой, женой Павла, подружки — водой не разольешь.
— Постой, постой... Это не Ольга ли Стайку, журналистка из «Фэклии» ?
— Она самая.
— Да ведь мы с ней старые знакомые. Надежный человек. И хороша, между прочим, божественно! Не теряет очарования, хотя профессия ее не щадит... Да, она никогда не откажется помочь. В общем, сегодня же позвони Косме и назначь встречу. Я уже передал ему, чтобы завод сам позаботился об организации похорон. Пусть все будет скромно и достойно старого коммуниста. А я сейчас в морг. Попрощаюсь, посмотрю на него в последний раз. На похороны приходить мне, наверное, не стоит. И ты не ходи. Вот жена — пожалуй, да, она с завода и работала с ним вместе в парткоме. Письмо пусть останется у тебя. Используй его только в случае крайней необходимости. Не забывай, это письмо частное. Видишь, на конверте написано: «Виктору Догару. Уездный комитет РКП». Милиция его не вскрывала.
— Ну, а все же что мы скажем милиции? Самоубийство как-никак...
— Полковник — парень толковый. Понимает, что, если ничего не говорят, значит, не время. В ходе расследования можешь вступить в контакт с представителями госбезопасности. Поинтересуйся, кто послал того капитана в парт-комиссию. Но очень осторожно. Не мешало бы связаться с майором Драгошем Попеску, только не по служебной линии. Разыщи его домашний телефон, так будет лучше.
— Согласен. Но этим я займусь позже, когда разберусь в обстановке на заводе.
Они вышли вместе. Омытые щедрым дождем улицы и площади улыбались, страшной предрассветной грозы как будто и не было. В косых лучах заходящего весеннего солнца город выглядел молодым, веселым, полным жизни. Наступил субботний вечер, и горожане по старинной традиции прогуливались по центральной улице. Молодежь брала приступом кафе, толпилась у кинотеатров. Со стороны стадиона несся рев и свист болельщиков — верная примета интересного матча. Догару быстро подошел к машине, и она рванула по проспекту. Штефан смотрел вслед — он знал, куда спешит Догару. Помедлив немного, он зашагал домой.
«Факел» (рум.) — название газеты.
ГЛАВА 2
Дома никого не было. На холодильнике лежала записка, в которой наскоро было нацарапано: «Штефан, милый, как это страшно! Весь день не нахожу себе места, то и дело плачу. Ты, конечно, уже знаешь о самоубийстве дядюшки Пэкурару. Зачем, зачем он это сделал? Покорми Петришора. Меня не жди, когда вернусь, не знаю, сам понимаешь... Санда». И все. А где его взять, Петришора? Штефан спустился во двор, вышел на улицу — никого. Спросил у соседей. Безрезультатно. «Хорошо хоть Санды нет, а то бы уже названивала в милицию. Пропадает чертеныш, и следов не сыщешь!» — подумал он. Вернувшись домой, тяжело опустился на диван, откинулся на спинку, устало закрыл глаза. И в памяти сразу же всплыли картины: завод, цехи, административный корпус, «белый дом», как окрестили рабочие высокое здание с четырьмя проектными мастерскими... И снова думы невольно вернулись к Косме.
Дружба их зародилась давно, о ней знали все. «Три мушкетера» — Штефан, Павел и Дан Испас — были неразлучны, хотя резко отличались друг от друга и внешне и внутренне. Павел был невысок, хорошо сложен, его, как говорится, голыми руками не возьмешь. Могучие плечи и стальные мускулы выдавали тренированного спортсмена. Он и вправду активно занимался спортом, играл когда-то в заводской футбольной команде, у него даже были болельщики, обожавшие его. А в академии «Штефан Георгиу» прославился как хороший волейболист. Однако, увлекающийся и необузданный, он слишком остро переживал игру — каждый неудачный пас или потерянный мяч приводил его в бешенство, а проигрыш в дружеской встрече становился для него настоящей трагедией. Наружность у него была не особенно привлекательная — большая круглая голова, мощные челюсти, немного приплюснутый нос — последствие его увлечения боксом,— карие раскосые глаза, в которых то и дело вспыхивало нетерпение или раздражение. Своих чувств скрывать не умел, все они отражались на лице, которое менялось, как мартовское небо. В выражениях был несдержан, и тот, кто попадал ему на язык, на снисхождение мог не рассчитывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103