Ну о чем мог я беседовать с этими людьми, для которых формула «ты мне — я тебе» стала нормой жизни? И самое горькое было в том, что все комбинации, которые они задумывали, опираясь на помощь «икса» или ходатайство «игрека», исполнялись с математической точностью, по строго разработанному плану. Такое умение жить приводило Эльвиру в трепет; всякий раз, как бы невзначай поведав мне об их очередной афере, она закатывала безобразную истерику, и соседи опять слышали, что я, «рохля и придурок», испортил ей жизнь. Слишком мы были разные, и я понимал, что Эльвира меня рано или поздно бросит. Подумать только, ведь когда-то она была фабричной работницей, я помню ее порядочной, скромной и удивительно красивой девушкой. А может, я ошибался и все это мне просто казалось? Может, в ранней юности она умела скрывать свои амбиции? Как бы то ни было, в случившемся есть и моя вина, ибо вся моя хваленая деликатность на поверку оказалась просто бессилием. Но окончательно моя жизнь была разбита, когда она, несмотря на решение суда, забрала дочку... Именно в тот вечер ты и пришел. Я был растроган до слез: рядом был мой товарищ по тюремной камере, который умел понимать меня с полуслова. И ты сказал тогда, что раз и навсегда я избавился от жизненных дрязг, которые убивают в человеке высокие помыслы, засасывают в болото, теперь я успокоюсь, а потом, как в былые времена, «развернусь и достигну своего подлинного уровня».
По твоему совету и настоянию я стал работать на Энергии. С тех пор тут сменилось четыре директора. Косма — пятый. Поначалу мне представлялось, что он настоящий, цельный человек. Начитан, энергичен, быть может, излишне честолюбив, но это помогает ему держать завод в руках, и мы всегда в числе передовых. Да что там говорить! Я встретил его с открытым сердцем, с желанием делать общее дело. Все было нормально, он видел мою поддержку и в производственных вопросах, и в работе с людьми — ведь я был секретарем парткома. Видел, как я без колебаний вступаю в борьбу с теми, кто мешает успеху нашего общего дела.
Так шло до тех пор, пока не случилась эта история с трансформаторами. Ты, разумеется, о ней наслышан. Развернулась борьба за экономию меди, борьба, которая — в других масштабах — продолжается и по сей день. Все мы искали решения задачи: как при сокращении импорта создать условия для дальнейшего роста производства. Именно в то время появилось на свет замечательное изобретение инженера Аристиде Станчу, все заговорили о его «лилипутах». Это была моя первая и, прямо скажу, жестокая схватка с Космой. Глубоко убежденный, что речь идет о важных государственных интересах, я, как парт секретарь, выступил в поддержку молодежи и на заседании дирекции, и на партсобрании. Больше того, в нарушение категорического запрета Космы продолжать эксперименты по созданию опытного образца я под свою ответственность разрешил ребятам брать материалы со склада и подписал график сверхурочной работы — они вкалывали, бывало, по двое суток кряду. В конце концов все завершилось успехом. Но я просто онемел от изумления, услышав, как, без зазрения совести развернувшись на 180 градусов, Косма докладывает главку и министерству, что эксперимент осуществлен под его личным руководством. Он получил орден, а мне осталось, как говорится, оплачивать разбитые горшки. Да, да, я вынужден был оплатить полную стоимость израсходованных материалов и сверхурочные часы. Два долгих года высчитывали из моей зарплаты, но я молчал. Не стал возражать и против экстренной командировки «для изучения зарубежного опыта». Моя поездка продлилась ровно столько, сколько понадобилось Косме: по возвращении я узнал, что я больше не секретарь парткома. На этом посту оказался Петре Даскэлу, молодой активист, подготовленный, кстати, не без моего участия. Мне же было предложено потрудиться рядом с ним, передать опыт и практические навыки партийной работы. Прошло немного времени, и Даскэлу от кого-то узнал, что у меня делают вычеты из зарплаты. Он сразу пошел к Косме и обвинил его в злоупотреблении властью...
Вскоре, однако, появились и другие проблемы. Главк предложил нам разработать новые конструкции электромоторов, основанные на оригинальной концепции румынских инженеров, — с уменьшенной металлоемкостью и повышенным КПД. Всех нас увлекла возможность большого сокращения импорта материалов. Вместе с Даскэлу мы обратились в проектный отдел, к группе опытных инженеров, привлекли и нескольких рабочих высокой квалификации. Несмотря на оппозицию директора, проекты понемногу обретали контуры. Сначала на чертежных досках, потом в опытных образцах. Когда были изготовлены первые электродвигатели для троллейбусов, бухарестские транспортники прислали восторженное письмо. Мы чувствовали себя способными приступить к разработке более сложных проектов, отказаться от ряда зарубежных лицензий. В отделе главного конструктора кипела работа. Вдруг в самый разгар трудовой баталии узнаем, что Петре Даскэлу посылают в Бухарест, в академию «Штефан Георгиу». Потрясенный, я отправился в горком. Приняли холодно. Спросили: не в подполье ли я научился такому. «Чему — такому?» — спросил я в свою очередь. «Вот так вставлять палки в колеса». Спорить не было смысла, я ушел. В парткоме обосновался Василе Нягу, «старый, заслуженный железнодорожник», как он представляется на каждом шагу, человек, что называется, и нашим и вашим. Как-то мы беседовали втроем: он, я и Кос-ма. Нягу назидательным тоном мне заявил: «Ну почему ты, товарищ Пэкурару, не хочешь понять, что состарился, и возражаешь только по дурной привычке к самоутверждению? Скажи, ты в самом деле не понимаешь или просто не хочешь признать, что мешаешь нашей работе и путаешь все карты?» Я отвернулся от него и посмотрел Косме в глаза. Он ничего не сказал, но через час позвонил и пригласил к себе домой на ужин. Просто не верилось! Разумеется, я с радостью согласился. За чашкой кофе он повел речь о том, что не разделяет точку зрения Нягу, так как считает старые кадры «золотым фондом» партии, и ни в коем случае не допустит недооценки моего вклада. Но... И постепенно я начал понимать, по-- чему он так упорно настаивал, чтобы завод продолжал гнать с конвейера моторы старой конструкции: это давало возможность перевыполнять производственные планы, ходить в передовиках, получать солидные премии, работать спокойно, без лихорадки и аврала. И рабочие хорошими заработками довольны. Я возразил, что выпуск электромоторов широкого профиля нужен как воздух. «Кому? Нашему коллективу? Да если мы наладим выпуск уникальных моторов или серий в 5—10 штук, все равно останемся в жестких рамках тарифной сетки. А может, и того не получим!» У меня буквально язык отнялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103