— Не сердись на меня, — мягко сказал он жене, дотронувшись до ее руки. — Эти дни я совсем не вижу тебя. Вот и сегодня тоже важное дело...
— Будто у тебя бывают дни, когда нет важных дел, — перебила она его, напуская на себя обиженный вид. — Что-то я не припомню такого дня с тех пор, как ты поступил на эту работу,— примирительно сказала она и улыбнулась.
По описанию Балдана Пурзвя{ав легко нашел хашан хубил-гана-ламы — просторный двор прямоугольной формы, обнесенный высоким плотным частоколом, через который невозможно было разглядеть, что делается внутри. Вот и заветная дверца, изукрашенная затейливым орнаментом. Пурэвжав тихонько потянул за шнурок, конец которого свисал снаружи. Послышался деревянный звук упавшей щеколды, дверца отворилась, п тут же раздался мелодичный звук колокольчика,,возвещая о.вошедшем. Узкая дорожка, аккуратно вымощенная кирпичом, вела к боль-
шой белоснежной юрте хубилгана, из которой доносился тончайший запах благовоний. Пурэвжав, войдя в юрту, отвесил по обычаю низкий поклон и поприветствовал перерожденца по-баргут-ски. Довчин встретил его весьма дружелюбно, как и всякого входящего в юрту.
Весь передний угол юрты занимал жертвенник, на котором возвышался начищенный до блеска бурхан. Сам хубилган сидел, скрестив ноги, на толстых тюфяках возле низенькой деревянной кровати, покрытой дорогим ковром, на правой, мужской половине юрты. Соблюдая обычай предков, Довчин весьма радушно принял незваного гостя, предложив ему ароматный горячий чай, заправленный по национальному обычаю молоком и кусочками сала, различные восточные сладости. С лица его не сходила улыбка.
— Нет ли у вас табакерки для нюхательного табака из нефрита с золотой коронкой? — тихо спросил Пурэвжав-Балдан у хубилгана и внимательно посмотрел на него. Перерожденец вздрогнул и тут же расплылся в улыбке. Ох, как долго ждал он этих слов!
— Найдется. Сейчас такие, табакерки — большая редкость. Но у настоятеля монастыря Святого Лузана Содова есть одна, — вкрадчивым голосом, почти шепотом ответил Довчин и опять заискивающе улыбнулся. — Я сразу догадался, как только увидел вас, что вы важная персона. С какими новостями прибыть изволили? — спросил он,
— Японское разведывательное управление в Харбине, получив ваше письмо, в котором вы обращались за помощью к Стране восходящего солнца, направило меня сюда к вам. Меня зовут Балдан. Имею задание поселиться в монастыре Святого Лузана иод видом священнослужителя с целью оказания всяческой помощи в вашем деле.
— Да-да, понимаю, -— закивал головой Довчин. - Сегодня отдохни, сын мой, — перешел он на другой тон. — Путь твой был нелегким, а о деле можно поговорить и завтра, — сказал перерожденец, пытливо изучая взглядом Пурэвжава. — Как же мне устроить тебя получше? — спросил он скорее себя, чем его.
— Отдохнуть было бы неплохо. Последние несколько суток я почти не спал, — ответил Пурэвжав, не отводя взгляда.
Перерожденец чинно, как и подобает его сану, вышел из юрты, оставив дверь полуоткрытой, и тихонько окликнул кого-то по имени. К нему подошел монашек лет тридцати пяти, невысокого роста, щуплый, с коротко стриженной головой и сильно загорелым лицом. Сложив руки ладонями вместе и поднеся их ко лбу, он низко, в пояс, поклонился и угодливо спросил: — Чего изволите, учитель-батюшка?
— Проводи, сын мой, этого божьего человека к Шушме, вели хорошенько накормить его и приготовить постель помягче, — повелительным тоном приказал хубилган-лама. — Да возвращайся побыстрее, сын мой, тебя работа ждет.
Шушмой оказался толстый маленький китаец с лысой головой и бледно-серым лицом человека, редко выходящего на свежий воздух. Встретил он Пурэвжава с напускной любезностью, какую могут выказывать только китайцы, приторно улыбаясь и отвешивая многочисленные поклоны. Он указал ему на маленький, очень невзрачный с виду глинобитный домик, крыша которого была покрыта старой, потемневшей и потрескавшейся от времени черепицей, через которую проросла трава. Известь со стен облупилась, весь дом имел неприглядный, неряшливый вид, напоминая чесоточного верблюда. Однако внутреннее убранство облезлого домика поразило Пурэвжава. Обстановка оказалась очень уютной, а в дощатом полу к тому же едва заметным четырехугольным вырезом виднелась дверца, через которую по неглубокому тоннелю можно было выйти из дома. Все здесь было предусмотрено для долгожданного гостя с Востока.
Шушма проворно поставил на низенький столик бутылку черной китайской водки, откупорил ее, затем подал блюдо с острой китайской закуской из свежих овощей с маринадом.
— Прошу вас, почтенный, выпейте пока рюмочку, а я принесу ужин, — кланяясь, говорил китаец.
Пурэвясав велел подать еще одну рюмку, налил в обе водки и, указав китайцу глазами на вторую рюмку, сказал:
— Выпьем за приятное знакомство, за удачу. — Поднося свою рюмку к губам, добавил:
— За удачу в нашем деле, — делая ударение на слове нашем.
— Сегодня поистине удивительный день: нам выпало большое счастье принимать у себя столь высокого гостя, прибывшего издалека. Мы все сочтем за большую честь служить дорогому гостю, — льстиво произнес Шушма, поклонившись и обнажив в улыбке крупные зубы.
В это время на пороге появился старый китаец с большим подносом, заставленным всевозможными блюдами китайской кухни. Поставив поднос на столик, он начал отвешивать поклоны, пятясь назад, пока не скрылся за дверью.
— Отведайте наших кушаний, светлейший гость, не церемоньтесь, чувствуйте себя, как дома, — говорил Шушма, беря с подноса еду и подавая ее Пурэвжаву. — Пусть ваша душа и тело отдохнут, драгоценный гость. Здесь вам никто не помешает. Извольте кушать, а я выйду проводить вашего проводника, а потом разделю с вами трапезу, если вы ничего не будете иметь против.
Шушма вышел во двор и подозвал того самого темнолицего монашка:
— Ну как? Не было ли каких указаний от хубилганаламы? — спросил он шепотом.
— Наставник велел хорошенько проверить пришельца, наш ли это человек, — так же еле слышно прошептал монашек.
— Ясно. Ступай.
Вернувшись в комнату к Пурэвжаву, он буквально сбивался с ног, стараясь угодить ему, то предлагая какое-нибудь редкое блюдо, то подливая черной китайской водки.
— Я ведь уроженец Харбина, — как бы невзначай заметал Шушма, желая таким образом выведать у Пурэвжава, действительно ли тот прибыл оттуда. — Мне было бы очень приятно услышать из ваших уст хоть несколько слов об этом замечательном городе.
Пурэвжав был готов к подобному вопросу и спокойно ответил:
— Харбин мне тоже понравился. Жаль только, что я пробыл там всего два дня, да и то в кабинете господина Инокузи, до ряби в глазах изучая секретные бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39