Я следом иду! Напарник не отставай!
– Угу!
– А раз, угу! – пошевеливайся и топай. Нам еще за офицером нужно сходить!
Я совсем забыл про немецкую фуражку торчавшую у меня на голове. И солдатам стрелкам показалось чудо. Их лейтенант, командир роты нес на руках немецкого солдата, а за лейтенантом шел немецкий офицер в фуражке с серебристой кокардой, в маскхалате и руки в карманы. А сзади шел солдат разведчик, одной рукой придерживая автомат.
– Смотри! Смотри! Один наш полковой разведчик их него немца и офицера прихватил!
– Этот, что на руках у нашего лейтенанта – солдат. А тот в немецкой фуражке, не меньше капитана будет. Смотри, как нахально прёт!
Ординарец поравнялся с говорившим и стукнул ему слегка по затылку.
– Ты чего в траншее шумишь?
– Вот и договорился! – сказал кто-то ехидно.
Лейтенанта с немцем на руках при входе в землянку окружили солдаты.
– То, да сё! Стоят, зубы скалят. Ординарец сразу протискался вперед.
– Ну, куды навстречу лезишь? Не видишь куды прешь? Чего варюжку разинули. Или немца никогда не видал? А ну, давай на свои места в траншею!
Солдаты, что сгрудились у землянки, попятились и повернули назад.
Ординарец вышел вперед и оттеснил их, освобождая проход. – Зеваки криворотые! В разведку их просил, не пошли! А немца смотреть набежали! Там ещё один внизу у оврага остался. Сходили бы, принесли, тогда и пялили глаза!
Услышав, что дело может дойти до вылазки к оврагу, они поспешили вернуться в траншею на свои места. В роту видно успели привезти харчи и варево. Некоторые из солдат опорожнив котелки, жевали хлеб.
– Продохнуть будет нечем! – ворчал ординарец, поравнявшись с часовым.
– Теперь будут стоять и портить воздух!
Накануне, когда в роту пришло новое пополнение, солдаты где-то по дороге нашли и поделили меж собой убитую лошадь. "Свеженькая конинка! На неделю хватит!" – хвастались они.
Если бы не артиллеристы и тыловики со своими клячами, как тут быть сытым, русскому солдату. Во время бомбежки ездовые от своих упряжек бегут по щелям, а солдаты, заметив попавшую под бомбу лошадь, тут же ее делили меж собой. Они и под взрывы бомб пойдут, лишь бы набить животы.
Теперь они в кустах под обрывом по очереди варили мясо. На постах в траншее стояли, приятно позевывая и ковыряя в зубах. Когда это солдат после еды ковырял в зубах? Ковыряло начальство, начиная с полка и выше.
А тут часовой стоит и сам к себе принюхивается, закрывает глаза от удовольствия. А мы со свежего воздуха из нейтральной полосы пришли, в нос ударяет не продохнешь, ноги подгибаются. А ему что? Ему ничего! Ладно, свои. Все мы тут русские. А как быть с пленный немец! В проходе траншеи не продохнешь. Хоть противогаз надевай! А с другой стороны, если на испорченный воздух посмотреть патриотически? Пусть немец думает, что русского солдата на фронте кормят на убой. Немцу невдомек, что русский солдат смотрит, где бы лошаденку убило или так сделать, чтобы она побыстрей копыта отбросила.
Я вошел в землянку, немец сидел на нарах. При слабом освещении коптилки трудно было определить старый он или молодой.
– Ты вот что лейтенант, давай тащи сюда своих санитаров. Ему перевязку нужно сделать. Пусть снимут сапог, перевязку сделают, рану обработают. Скажи, капитан приказал перевязочных средств и лекарств не жалеть! Я после, сам лично проверю! Мы с ординарцем вернемся к оврагу. Нам нужно забрать офицера. Ты лейтенант предупреди своих солдат. И вот ещё что! По телефону о немце не докладывать! Это дело не твое!
– Тебе лейтенант всё предельно ясно?
– Всё!
– Вот и хорошо! Мы мигом обернемся!
Мы вернулись в ячейку к солдату, поднялись на бруствер и пошли по ровному скату вниз, вглядываясь в ночную темноту и вслушиваясь в лежащее впереди пространство. Ни звука, ни шороха!
Вот бровка кустов. Осталось пройти шагов двадцать. Вот то место с примятой травой, а офицера нигде на земле не видно. Я на ощупь по измазанной кровью траве определяю это место точно. Ни офицера, ни палатки, на которой он лежал. Вот же она испачканная липкой кровь трава. Я стою на коленях, поднимаю к глазам свою ладонь, она черная от крови. Я поднимаю ладонь другой руки, эта чистая и белая. Я поднимаюсь, встаю на ноги и оглядываюсь кругом. Офицер к моему удивлению исчез. Как могло это случиться, что он с тяжелой раной в живот вдруг испарился. Я взглянул на ординарца. Он стоял неподвижно у края кустов и тоже таращил глаза, в темное непроглядное пространство. Я понял, что он не меньше меня удивлен.
По моим расчетам человек с проникающей раной в кишечник, собрав последние силы, лежа на спине при помощи локтей может отползти максимально на десяток метров. А этот от потери крови вряд ли мог сдвинуться с места. Не делая особых заключений, я обошел место метров на двадцать вокруг. Ощупывая землю руками и сделав восьмерку, я искал свежий влажный след или брошенную палатку. Но ни следа, ни палатки не было. Если бы он полз на локтях на спине, палатку он бросил бы на прежнем месте. Не потащит же он ее за собой в зубах.
– Вот это номер? – подумал я.
Какая разница была во времени с тех пор, когда мы ушли и вернулись теперь? Не более полчаса.
Поднять раненого на палатке с земли и нести его, не цепляя за траву, могли только четверо, не меньше. Но немцы вчетвером ночью в нейтральную зону никогда не пойдут. Сколько же их здесь было?
Мы не предполагали его нести на себе. Мы собирались волоком дотащить его до нашей траншеи. Да! Мы могли здесь запросто напороться на два десятка немцев под кустами. Вот судьба! – Минутой раньше и мы получили бы хорошую порцию свинца.
Ординарец мой молодец. Он все это время стоял неподвижно, прикрываясь кустами. Он внимательно смотрел в сторону немцев. Кругом было по-прежнему тихо. Немцы ракет не бросали. Стрельбы с их стороны тоже не было.
На нас надеты с разводами маскхалаты, они сливаются с фоном земли. Выхватить взглядом нас из темноты почти невозможно, если мы не будем делать резких движений. Мы могли наткнуться на немцев в упор.
Ординарец стоит на фоне тёмных кустов, медленно поворачивает голову и смотрит на меня. Я трогаю его за плечо рукой, даю понять, что нужно идти и мы, не спеша, медленно поднимаемся в гору. Спешить теперь некуда. Нудно и долго тянется время. До нашей траншеи осталось с десяток шагов. Солдат нас не окликает. Он ждет нашего возвращения и знает, что мы вот-вот вернемся в траншею.
Мы выросли над его ячейкой, он чуть посторонился, прижался к стенке окопа, мы молча спрыгнули и тут же присели. Я достал сигареты и мы закурили втроем. Посидев, покурив, помолчав некоторое время, пожелали солдату всего хорошего, поднялись и лениво пошли по траншее.
Только теперь шагая по узкому проходу траншеи, я почувствовал, что устал и что мне нет никакой охоты ни о чем не думать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429
– Угу!
– А раз, угу! – пошевеливайся и топай. Нам еще за офицером нужно сходить!
Я совсем забыл про немецкую фуражку торчавшую у меня на голове. И солдатам стрелкам показалось чудо. Их лейтенант, командир роты нес на руках немецкого солдата, а за лейтенантом шел немецкий офицер в фуражке с серебристой кокардой, в маскхалате и руки в карманы. А сзади шел солдат разведчик, одной рукой придерживая автомат.
– Смотри! Смотри! Один наш полковой разведчик их него немца и офицера прихватил!
– Этот, что на руках у нашего лейтенанта – солдат. А тот в немецкой фуражке, не меньше капитана будет. Смотри, как нахально прёт!
Ординарец поравнялся с говорившим и стукнул ему слегка по затылку.
– Ты чего в траншее шумишь?
– Вот и договорился! – сказал кто-то ехидно.
Лейтенанта с немцем на руках при входе в землянку окружили солдаты.
– То, да сё! Стоят, зубы скалят. Ординарец сразу протискался вперед.
– Ну, куды навстречу лезишь? Не видишь куды прешь? Чего варюжку разинули. Или немца никогда не видал? А ну, давай на свои места в траншею!
Солдаты, что сгрудились у землянки, попятились и повернули назад.
Ординарец вышел вперед и оттеснил их, освобождая проход. – Зеваки криворотые! В разведку их просил, не пошли! А немца смотреть набежали! Там ещё один внизу у оврага остался. Сходили бы, принесли, тогда и пялили глаза!
Услышав, что дело может дойти до вылазки к оврагу, они поспешили вернуться в траншею на свои места. В роту видно успели привезти харчи и варево. Некоторые из солдат опорожнив котелки, жевали хлеб.
– Продохнуть будет нечем! – ворчал ординарец, поравнявшись с часовым.
– Теперь будут стоять и портить воздух!
Накануне, когда в роту пришло новое пополнение, солдаты где-то по дороге нашли и поделили меж собой убитую лошадь. "Свеженькая конинка! На неделю хватит!" – хвастались они.
Если бы не артиллеристы и тыловики со своими клячами, как тут быть сытым, русскому солдату. Во время бомбежки ездовые от своих упряжек бегут по щелям, а солдаты, заметив попавшую под бомбу лошадь, тут же ее делили меж собой. Они и под взрывы бомб пойдут, лишь бы набить животы.
Теперь они в кустах под обрывом по очереди варили мясо. На постах в траншее стояли, приятно позевывая и ковыряя в зубах. Когда это солдат после еды ковырял в зубах? Ковыряло начальство, начиная с полка и выше.
А тут часовой стоит и сам к себе принюхивается, закрывает глаза от удовольствия. А мы со свежего воздуха из нейтральной полосы пришли, в нос ударяет не продохнешь, ноги подгибаются. А ему что? Ему ничего! Ладно, свои. Все мы тут русские. А как быть с пленный немец! В проходе траншеи не продохнешь. Хоть противогаз надевай! А с другой стороны, если на испорченный воздух посмотреть патриотически? Пусть немец думает, что русского солдата на фронте кормят на убой. Немцу невдомек, что русский солдат смотрит, где бы лошаденку убило или так сделать, чтобы она побыстрей копыта отбросила.
Я вошел в землянку, немец сидел на нарах. При слабом освещении коптилки трудно было определить старый он или молодой.
– Ты вот что лейтенант, давай тащи сюда своих санитаров. Ему перевязку нужно сделать. Пусть снимут сапог, перевязку сделают, рану обработают. Скажи, капитан приказал перевязочных средств и лекарств не жалеть! Я после, сам лично проверю! Мы с ординарцем вернемся к оврагу. Нам нужно забрать офицера. Ты лейтенант предупреди своих солдат. И вот ещё что! По телефону о немце не докладывать! Это дело не твое!
– Тебе лейтенант всё предельно ясно?
– Всё!
– Вот и хорошо! Мы мигом обернемся!
Мы вернулись в ячейку к солдату, поднялись на бруствер и пошли по ровному скату вниз, вглядываясь в ночную темноту и вслушиваясь в лежащее впереди пространство. Ни звука, ни шороха!
Вот бровка кустов. Осталось пройти шагов двадцать. Вот то место с примятой травой, а офицера нигде на земле не видно. Я на ощупь по измазанной кровью траве определяю это место точно. Ни офицера, ни палатки, на которой он лежал. Вот же она испачканная липкой кровь трава. Я стою на коленях, поднимаю к глазам свою ладонь, она черная от крови. Я поднимаю ладонь другой руки, эта чистая и белая. Я поднимаюсь, встаю на ноги и оглядываюсь кругом. Офицер к моему удивлению исчез. Как могло это случиться, что он с тяжелой раной в живот вдруг испарился. Я взглянул на ординарца. Он стоял неподвижно у края кустов и тоже таращил глаза, в темное непроглядное пространство. Я понял, что он не меньше меня удивлен.
По моим расчетам человек с проникающей раной в кишечник, собрав последние силы, лежа на спине при помощи локтей может отползти максимально на десяток метров. А этот от потери крови вряд ли мог сдвинуться с места. Не делая особых заключений, я обошел место метров на двадцать вокруг. Ощупывая землю руками и сделав восьмерку, я искал свежий влажный след или брошенную палатку. Но ни следа, ни палатки не было. Если бы он полз на локтях на спине, палатку он бросил бы на прежнем месте. Не потащит же он ее за собой в зубах.
– Вот это номер? – подумал я.
Какая разница была во времени с тех пор, когда мы ушли и вернулись теперь? Не более полчаса.
Поднять раненого на палатке с земли и нести его, не цепляя за траву, могли только четверо, не меньше. Но немцы вчетвером ночью в нейтральную зону никогда не пойдут. Сколько же их здесь было?
Мы не предполагали его нести на себе. Мы собирались волоком дотащить его до нашей траншеи. Да! Мы могли здесь запросто напороться на два десятка немцев под кустами. Вот судьба! – Минутой раньше и мы получили бы хорошую порцию свинца.
Ординарец мой молодец. Он все это время стоял неподвижно, прикрываясь кустами. Он внимательно смотрел в сторону немцев. Кругом было по-прежнему тихо. Немцы ракет не бросали. Стрельбы с их стороны тоже не было.
На нас надеты с разводами маскхалаты, они сливаются с фоном земли. Выхватить взглядом нас из темноты почти невозможно, если мы не будем делать резких движений. Мы могли наткнуться на немцев в упор.
Ординарец стоит на фоне тёмных кустов, медленно поворачивает голову и смотрит на меня. Я трогаю его за плечо рукой, даю понять, что нужно идти и мы, не спеша, медленно поднимаемся в гору. Спешить теперь некуда. Нудно и долго тянется время. До нашей траншеи осталось с десяток шагов. Солдат нас не окликает. Он ждет нашего возвращения и знает, что мы вот-вот вернемся в траншею.
Мы выросли над его ячейкой, он чуть посторонился, прижался к стенке окопа, мы молча спрыгнули и тут же присели. Я достал сигареты и мы закурили втроем. Посидев, покурив, помолчав некоторое время, пожелали солдату всего хорошего, поднялись и лениво пошли по траншее.
Только теперь шагая по узкому проходу траншеи, я почувствовал, что устал и что мне нет никакой охоты ни о чем не думать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429