Она не только застывает, она немеет. И когда тебе нужно встать, пошевелить ты можешь только одной половиной. Рот и лицо перекошены, шея неестественно выгнута. Лицо выражает гримасу страдания и смеха. Рот и лицо искривились, как будто человек передразнивает вас. Хотя каждый, кто это видит, понимает, что это всё человеческие муки, а вовсе не гримасы и злоба, которую можно увидеть на сытых и довольных \физиономиях тыловиков, батальонных и полковых\. Холодным стальным обручем ледяной холод давит на голову, в висках страшная ноющая боль. Глазные яблоки не шевелятся. Если я хочу посмотреть в сторону, я поворачиваю туда всё тело. Потом, окончательно встав на ноги, начинаешь ходить по подвалу. Так постепенно оттаиваешь и подаёшь свой голос. Все двадцать солдат в подвале напрягали свои последние силы, но никто не роптал. Великий русский народ! Великий русский солдат! \А там, в тылу, наши начальнички жевали куски свиного сала, прихлёбывая наваристым бульоном\ Некоторых солдат приходилось менять совсем. Появлялись больные и раненые. Их по одному отправляли на льнозавод. В каменном подвале, где мы сидели, потолок и стены были покрыты белым инеем, слоем льда от дыхания людей. Иней оседал на холодный кирпич стен и сводов. Печей в подвале не было. Это была самая близкая точка, расположенная к немцам. Мы стояли друг против друга так близко, что вряд ли кто-то видел перед собой немецкие позиции ещё ближе, чем мы. Мне довелось потом до конца войны воевать на передке, но нигде и никогда мы не стояли от немцев так близко, как здесь. И это не эпизод, не остановка на два-три дня, мы здесь держали оборону, считай, не меньше полугода. И что хотел я ещё добавить. Немцы сидели внутри бревенчатого дома и день и ночь топили печь. Их часовые стояли снаружи и за углом. \Встретишь вот так когда-нибудь фрица, ты его никогда не видал, а по голосу узнаёшь. Вот как долго и близко стояли мы друг от друга\. Немцы на постах без умолку разговаривают. Закашляет немец, пустит струю в штаны, возьмёт шипящую с дребезгом высокую ноту, а у наших солдат в подвале душу выворачивает от голода. Обожрались черти! Жрут, как лошади! Стоят \смолят\ и воняют под себя на посту. Наши солдаты точно определяли на слух, когда немцам в дом приносили еду, когда они выходили после еды покурить и повонять на свежем воздухе. – Вот сволочи, третий раз сегодня обедают! – говорил кто-нибудь из солдат. А те, кто лежали на каменном полу, начинали ворочаться. Как огневая опорная точка, наш подвал никакой особой ценности не представлял. Он был во всех отношениях для нашей обороны не удобен. Он был далеко выдвинут от основной линии обороны. Каждый выстрели из узкого подвального окна в сторону немцев оборачивался для нас каждый раз новыми потерями. При первом же выстреле с нашей стороны немец открывал бешеный пулемётный огонь \из нескольких пулемётов\ и бил \по несколько часов подряд\ со всех сторон по тропе и по всем окнам подвала. Сотни трассирующих, бронебойных и разрывных сразу врывались вовнутрь подвала, от стен летели брызги, пули со скрежетом и визгом рикошетили по каменным сводам. Деваться было некуда. Все ложились на пол, отползали в углы, но кого-то задевало \хорошо, если легко\. Лучше не стрелять – рассуждали солдаты. Наш подвал занимал исключительно невыгодное место. Тропа, по которой ходили солдаты в подвал, на всём протяжении пути простреливалась немцами. В своём конце тропа подходила к боковой стене подвала, обращённой к немецкой пулемётной точке, обложенной мешками с песком. Немецкую пулемётную точку, к сожалению, нам нечем было подавить. Для того, чтобы попасть в подвал, нужно было на виду у немцев подойти к боковой стене, повернуться к ним лицом, опуститься на колени, лечь на землю и, скользя на животе по снегу, отталкиваясь руками, попасть ногами в узкое отверстие слухового окна., которое было расположено в стене у самой земли. Попав в окно ногами и подаваясь задом в подвал, солдат протискивал своё тело через узкое отверстие. Даже ночью, при плохой видимости, немцы могли заметить неосторожное движение солдата, который по тропе подбегал или подползал к этой стене. \Все, кто шли в подвал или возвращались обратно, перед выходом на тропу надевали чистый маскхалат\ Немцы знали, что с наступлением темноты мы пойдём по тропе к подвалу и обратно. И они охотились за нами. Снежная тропа была утоптана и местами даже обледенела. Вдоль тропы с одной стороны возвышалась небольшая бровка. За ней можно было в некоторых местах лежать или ползти. В подвал каждую ночь ходил старшина роты и его помощник повозочный. Повозочный на спине нёс термос с солдатской похлёбкой, а старшина тащил на плече мешок с мороженым хлебом. Некоторое время спустя, когда уходил старшина, в подвал отправлялась группа солдат на смену. Они меняли солдат, отсидевших в подвале неделю. С наступлением темноты немец \набивал патроны в металлические ленты и\ начинал обстрел наших людей вдоль тропы. Попадали под пули в основном боязливые и нерасторопные. У них не хватало выдержки, соображения и мгновенной реакции, как у нашего старшины. Он тоже рисковал каждую ночь. Но ходил осторожно, и в то же время решительно. Каждую ночь на тропе \солдаты расплачивались своей кровью\ появлялись убитые и раненые. \Этому делу словами не научишь, хоть ты ему кол на голове теши\. Утром немцы прекращали стрельбу, утомившись за ночь. На посты вставали другие расчёты. \Они тоже знали своё дело\ Короткими очередями из пулемёта они перебивали нам телефонный провод и связь с подвалом обрывалась до самого темна. Утром, как обычно, телефонист брал телефонную трубку, продувал её, прокручивал ручку вызова и клал трубку назад. Кричать в трубку «Алё! Аля! Алю!» было бесполезно. Телефонист нехотя подымался с пола, подходил нагнувшись ко мне. Я лежал на полу, с другом углу за аркой, и он докладывал мне: – Связь перебита, товарищ лейтенант! – Ладно! Ступай!-отвечал я ему хриплым голосом, но ворочаясь и не поднимая головы. Телефонист медленно уходил на место, ложился около аппарата и закрывал глаза. Дел и забот в подвале у него до следующей ночи не было. Ночью сменщик протянет провод, и он уйдёт к себе в Журы, где размещался его взвод связи. У окон подвала стояли наши часовые и дежурный пулемётный расчёт \пулемёта «Максим»\. Остальные лежали на полу \и спали\. Сон сохранял в человеке \тепло и\ жизненные силы. Жизнь в подвале замирала до ночи. Печей в подвале не было. Дрова в подвал доставить было невозможно. Топить и разводить костёр на полу было нечем. Подвал всю зиму не топился. Наверху было за тридцать, а в каменном мешке больше того. Тридцать градусов легче переносить лёжа в снегу. А внутри каменного подвала излучение холода прошибало и пронизывало всё тело насквозь до самых костей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429