Нужно двигаться. Мозг отказывался работать. Он знает. Он знает! Как он может знать?!
Он смотрел на нее и ждал.
– Я не хотел лишить тебя дара речи.
Она выстояла под ружейным огнем. Она украла дипломатические депеши прусского военного командования. Она – Лисенок. Нельзя сидеть, как немая идиотка! Только великая сила духа заставила ее пожать плечами:
– Это сантименты. И очень глупая теория.
– И что ты собираешься делать с этими планами, Анник? Стоять на берегу и махать, когда подплывут французские корабли? Ты, конечно, знаешь, где они высадятся.
Во рту у нее пересохло.
– Я не говорю, что не знаю вообще ничего. Я бесподобно умная женщина, но я действительно не знаю о вторжении. Вы несете полный вздор.
– Ты ненавидишь Бонапарта. Возможно, ненавидишь его с Вандеи. Ты в Англии, чтобы остановить вторжение. Ты шла из Марселя, слепая, одинокая, потому что знала о предстоящем.
– Я повторяю вам. Я лояльная француженка и ничего об этих планах не знаю.
– Когда у тебя не будет выбора, ты, в конце концов, передашь мне планы Альбиона. Ты не можешь поступить иначе.
Что-то у нее внутри лопнуло и рассыпалось. Возможно, ее храбрость. Грей знал. Он сложил мельчайшие кусочки – злобу Леблана, ее неосторожные слова – и все разгадал. Секрет ее памяти. Выбор, который стоял перед ней и мучил ее. Решение, которое она должна принять. Он даже знал, что она решит. Это один из великих шпионов, равный Сулье и Вобану.
– Проклятие! – Он в мгновение пересек комнату. – Я тебя напугал. Я обещал себе, что не буду этого делать. – Ее щека была прижата к его парчовому жилету. – Мы поговорим. Мы только поговорим. Я не собираюсь заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. Но план Бонапарта – настоящее безумие. Мы оба это знаем. Он нанесет такой же вред Франции, как и Англии.
Да, Грей вел себя по-умному. Подтачивал ее храбрость, как мышь подгрызает деревянную стенную панель. Она перед ним беззащитна.
– Я не хочу говорить о французской политике. Это сложная и гнетущая тема.
– Хорошо. Не будем говорить. – Он положил подбородок ей на макушку. – Просто держись за меня.
С закрытыми глазами, в темноте, она словно вернулась во Францию, когда была слепой и знала Грея только на ощупь и по запаху. В одной из комнат пробили часы. Семь ударов. По напряжению его мускулов у нее под руками она поняла, что их маленькое перемирие закончилось. Перемирия все таковы, они рано или поздно кончаются.
Грей отпустил ее.
– Днем я не должен был заниматься с тобой любовью. Я заставил тебя не доверять собственному решению. Лучше поверь мне, если твое тело меня не хочет. – Он провел кончиком пальца по ее ушной раковине. – Видишь? Даже от такого прикосновения ты отстраняешься, считая, что я пытаюсь тобой манипулировать.
– А разве нет?
– Я не знаю, как тебя убедить. Мое желание так велико, что я не могу трезво мыслить.
– Что вы со мной сделаете, когда я откажусь стать ради вас предательницей?
– Этого не случится.
– Конечно, так вам думать удобнее.
– Ты хочешь обещаний? Пожалуйста. Что бы ни случилось, я буду защищать тебя от Леблана и Фуше. Если даже продолжу тебя пугать.
– Жаль вас разочаровывать, но вам не испугать меня. В этом деле вы любитель, а я видела специалистов.
– И это хуже всего. Ты чертовски сложна. Я бы не любил тебя, будь ты глупой, но это облегчило бы жизнь нам обоим. – Грей вздохнул. – Обед уже начался. Спускайся и поешь.
Глава 27
В доме на Микс-стрит была чисто мужская обстановка. На стенах висели старинные карты и архитектурные рисунки в темных рамах. На столах, мимо которых она шла, – папки, газеты, пустые кофейные чашки, мужские перчатки, небрежно брошенные в широкую вазу. Ни цветов, ни безделушек.
Столовая находилась рядом с комнатой, где она спала днем. Анник запоминала коридоры и лестницы в доме, который стал ее тюрьмой. В конце концов, она будет знать его очень хорошо. В главном зале она постояла у зеркала, чтобы последний раз оглядеть свой туалет.
– Платье хорошо сидит. Милое. Невинное. – Грей вдруг нахмурился. – Слава Богу, ты безобидна, как бенгальский тигр. Ты хорошо знаешь полковника Джозефа Римза из британской военной разведки?
Внешне Анник ничем себя не выдала, но желудок у нее свело. Франсуаза, ее подруга, шпионка высокого класса, однажды была арестована по необоснованному подозрению и допрошена Римзом, который с большим удовольствием пытал женщин. После этого ей потребовалось несколько месяцев на лечение.
– Я слышала о нем. Пару каких-то мелочей.
– Значит, тебе известно, что нам предстоит. Ты должна с ним встретиться.
– Да, я здесь, а мной интересуется военная разведка. Мне следовало об этом подумать.
– Ты мне веришь?
– Нет. Возможно. До некоторой степени. Это странный вопрос.
– Поверь мне. Под этой крышей Римз не обладает никакой властью. Я никому не позволю обидеть тебя.
– Это же сказал мне и Гальба. Я бы скорей поверила, если б это не повторялось так часто.
– Даю тебе слово.
Для него это решило все. Он был английским офицером, прежде чем стал командовать шпионами. Возможно, она действительно верила ему.
Грей открыл дверь в прекрасную комнату идеальных пропорций, с обоями на китайские сюжеты и шторами из белого жаккарда, которые были задернуты, чтобы скрыть решетки на окнах. За столом уже сидели мужчины и одна женщина.
– …избежать столкновения, – говорил Эйдриан, когда она вошла в комнату. – Лазарус мог бы даже надеяться…
Он умолк и вскочил с места. Другие мужчины тоже поднялись: Гальба, сидевший во главе стола, месье Дойл, которого она легко узнала, юноша Джайлс, открывший ей дверь, и худой незнакомец с каштановыми волосами. Последним нехотя встал невысокий краснолицый человек. Полковник Римз, подумала Анник.
– Мадемуазель, надеюсь, вы отдохнули?
Гальба тут же потянул ее к столу и разыграл целый спектакль, представляя ее Дойлу, который назвал себя виконтом Маркемом, его жене леди Маркем, оказавшейся совсем непохожей на женщину по имени Мэгги. И самое удивительное, она была француженкой с речью аристократки, чего вряд ли стоило ожидать от Мэгги. Худой человек, похожий на библиотекаря, наверняка очень важный шпион, был преподобным Томасом Пакстоном. Когда Гальба представил ее полковнику Римзу, тот даже не взглянул на нее, только презрительно усмехнулся. С Эйдрианом и Джайлсом она познакомилась сама.
Грей посадил ее между Гальба и Эйдрианом, заняв место слева от Римза.
– Полковник, – вежливо произнес он, садясь.
– Майор. – Краткое, нелюбезное приветствие в ответ. Грей и полковник ненавидели друг друга. Остальные просто не любили Римза. Обученная замечать такие нюансы, Анник видела, что Дойл, Эйдриан и ученый Пакстон сидели, как обычно сидят в незнакомой таверне, готовые мгновенно вскочить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Он смотрел на нее и ждал.
– Я не хотел лишить тебя дара речи.
Она выстояла под ружейным огнем. Она украла дипломатические депеши прусского военного командования. Она – Лисенок. Нельзя сидеть, как немая идиотка! Только великая сила духа заставила ее пожать плечами:
– Это сантименты. И очень глупая теория.
– И что ты собираешься делать с этими планами, Анник? Стоять на берегу и махать, когда подплывут французские корабли? Ты, конечно, знаешь, где они высадятся.
Во рту у нее пересохло.
– Я не говорю, что не знаю вообще ничего. Я бесподобно умная женщина, но я действительно не знаю о вторжении. Вы несете полный вздор.
– Ты ненавидишь Бонапарта. Возможно, ненавидишь его с Вандеи. Ты в Англии, чтобы остановить вторжение. Ты шла из Марселя, слепая, одинокая, потому что знала о предстоящем.
– Я повторяю вам. Я лояльная француженка и ничего об этих планах не знаю.
– Когда у тебя не будет выбора, ты, в конце концов, передашь мне планы Альбиона. Ты не можешь поступить иначе.
Что-то у нее внутри лопнуло и рассыпалось. Возможно, ее храбрость. Грей знал. Он сложил мельчайшие кусочки – злобу Леблана, ее неосторожные слова – и все разгадал. Секрет ее памяти. Выбор, который стоял перед ней и мучил ее. Решение, которое она должна принять. Он даже знал, что она решит. Это один из великих шпионов, равный Сулье и Вобану.
– Проклятие! – Он в мгновение пересек комнату. – Я тебя напугал. Я обещал себе, что не буду этого делать. – Ее щека была прижата к его парчовому жилету. – Мы поговорим. Мы только поговорим. Я не собираюсь заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. Но план Бонапарта – настоящее безумие. Мы оба это знаем. Он нанесет такой же вред Франции, как и Англии.
Да, Грей вел себя по-умному. Подтачивал ее храбрость, как мышь подгрызает деревянную стенную панель. Она перед ним беззащитна.
– Я не хочу говорить о французской политике. Это сложная и гнетущая тема.
– Хорошо. Не будем говорить. – Он положил подбородок ей на макушку. – Просто держись за меня.
С закрытыми глазами, в темноте, она словно вернулась во Францию, когда была слепой и знала Грея только на ощупь и по запаху. В одной из комнат пробили часы. Семь ударов. По напряжению его мускулов у нее под руками она поняла, что их маленькое перемирие закончилось. Перемирия все таковы, они рано или поздно кончаются.
Грей отпустил ее.
– Днем я не должен был заниматься с тобой любовью. Я заставил тебя не доверять собственному решению. Лучше поверь мне, если твое тело меня не хочет. – Он провел кончиком пальца по ее ушной раковине. – Видишь? Даже от такого прикосновения ты отстраняешься, считая, что я пытаюсь тобой манипулировать.
– А разве нет?
– Я не знаю, как тебя убедить. Мое желание так велико, что я не могу трезво мыслить.
– Что вы со мной сделаете, когда я откажусь стать ради вас предательницей?
– Этого не случится.
– Конечно, так вам думать удобнее.
– Ты хочешь обещаний? Пожалуйста. Что бы ни случилось, я буду защищать тебя от Леблана и Фуше. Если даже продолжу тебя пугать.
– Жаль вас разочаровывать, но вам не испугать меня. В этом деле вы любитель, а я видела специалистов.
– И это хуже всего. Ты чертовски сложна. Я бы не любил тебя, будь ты глупой, но это облегчило бы жизнь нам обоим. – Грей вздохнул. – Обед уже начался. Спускайся и поешь.
Глава 27
В доме на Микс-стрит была чисто мужская обстановка. На стенах висели старинные карты и архитектурные рисунки в темных рамах. На столах, мимо которых она шла, – папки, газеты, пустые кофейные чашки, мужские перчатки, небрежно брошенные в широкую вазу. Ни цветов, ни безделушек.
Столовая находилась рядом с комнатой, где она спала днем. Анник запоминала коридоры и лестницы в доме, который стал ее тюрьмой. В конце концов, она будет знать его очень хорошо. В главном зале она постояла у зеркала, чтобы последний раз оглядеть свой туалет.
– Платье хорошо сидит. Милое. Невинное. – Грей вдруг нахмурился. – Слава Богу, ты безобидна, как бенгальский тигр. Ты хорошо знаешь полковника Джозефа Римза из британской военной разведки?
Внешне Анник ничем себя не выдала, но желудок у нее свело. Франсуаза, ее подруга, шпионка высокого класса, однажды была арестована по необоснованному подозрению и допрошена Римзом, который с большим удовольствием пытал женщин. После этого ей потребовалось несколько месяцев на лечение.
– Я слышала о нем. Пару каких-то мелочей.
– Значит, тебе известно, что нам предстоит. Ты должна с ним встретиться.
– Да, я здесь, а мной интересуется военная разведка. Мне следовало об этом подумать.
– Ты мне веришь?
– Нет. Возможно. До некоторой степени. Это странный вопрос.
– Поверь мне. Под этой крышей Римз не обладает никакой властью. Я никому не позволю обидеть тебя.
– Это же сказал мне и Гальба. Я бы скорей поверила, если б это не повторялось так часто.
– Даю тебе слово.
Для него это решило все. Он был английским офицером, прежде чем стал командовать шпионами. Возможно, она действительно верила ему.
Грей открыл дверь в прекрасную комнату идеальных пропорций, с обоями на китайские сюжеты и шторами из белого жаккарда, которые были задернуты, чтобы скрыть решетки на окнах. За столом уже сидели мужчины и одна женщина.
– …избежать столкновения, – говорил Эйдриан, когда она вошла в комнату. – Лазарус мог бы даже надеяться…
Он умолк и вскочил с места. Другие мужчины тоже поднялись: Гальба, сидевший во главе стола, месье Дойл, которого она легко узнала, юноша Джайлс, открывший ей дверь, и худой незнакомец с каштановыми волосами. Последним нехотя встал невысокий краснолицый человек. Полковник Римз, подумала Анник.
– Мадемуазель, надеюсь, вы отдохнули?
Гальба тут же потянул ее к столу и разыграл целый спектакль, представляя ее Дойлу, который назвал себя виконтом Маркемом, его жене леди Маркем, оказавшейся совсем непохожей на женщину по имени Мэгги. И самое удивительное, она была француженкой с речью аристократки, чего вряд ли стоило ожидать от Мэгги. Худой человек, похожий на библиотекаря, наверняка очень важный шпион, был преподобным Томасом Пакстоном. Когда Гальба представил ее полковнику Римзу, тот даже не взглянул на нее, только презрительно усмехнулся. С Эйдрианом и Джайлсом она познакомилась сама.
Грей посадил ее между Гальба и Эйдрианом, заняв место слева от Римза.
– Полковник, – вежливо произнес он, садясь.
– Майор. – Краткое, нелюбезное приветствие в ответ. Грей и полковник ненавидели друг друга. Остальные просто не любили Римза. Обученная замечать такие нюансы, Анник видела, что Дойл, Эйдриан и ученый Пакстон сидели, как обычно сидят в незнакомой таверне, готовые мгновенно вскочить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76