Из тех, которые обсуждала с Лебланом.
– Планы Альбиона, – безразлично сказала она. – Последнее время Леблан просто одержим ими.
– Я тоже. И сейчас у нас с тобой есть много времени поговорить о них.
Она похолодела.
– Но это глупо. Я лишь мелкий игрок. Я не веду политических интриг. Вы будете разочарованы, если ожидаете от меня важных секретов.
– Ты меня не разочаруешь, – многозначительно сказал он.
Кровать скрипнула, он что-то делал руками. Должно быть, готовил бинты, которыми собирался ее привязать. Скоро она станет абсолютно беспомощной и лишится всех шансов на побег.
– Я не хочу, чтобы меня привязывали, – чуть слышно произнесла она.
– Вряд ли ты сможешь убедить меня. Хотя попытайся. Какой-нибудь маленький секрет, и тогда посмотрим.
Никаких секретов. И ничего другого. Но в глубине души Анник знала, что до этого непременно дойдет.
Увы, пришла очередь последнего плана. Всегда есть последний план, которым надеешься не воспользоваться. Придерживая шелковую сорочку, она поползла к нему, пока не оказалась так близко, что почти ощущала его тепло. Она заставила себя встать на колени, раздвинув бедра. Так делали проститутки в публичном доме, который одно время содержала ее мать в Париже. Месье Грей наверняка посещал такие заведения и понимает, что ему предложено.
Анник услышала, как он глубоко, прерывисто вздохнул. Его палец коснулся ее руки, но лишь для того, чтобы поднять ее правое запястье.
– Больно?
– Нет. – Она высвободила руку. – Ерунда.
– Это еще одна причина моего нежелания бороться с тобой. Кончится тем, что я опять сделаю тебе больно. А я не хочу.
– И я не хочу. Лучше привяжите меня.
Она почувствовала, что он действительно отвернулся, хотя дышал тяжело.
Куртизанка не боится ни одного мужчины. Не боится его прикосновений, не боится сама прикоснуться к нему.
Пора. Нащупав длинный гладкий шнурок пояса, она развязала узел. Это был тонкий крученый шелк, очень прочный. Ночная сорочка распахнулась. Он это почувствует, он даже в темноте увидит ее тело. Она покраснела.
– Быть связанной имеет свою привлекательность. Но все-таки ограничивает возможности, – прошептала она. – Я предпочитаю быть… изобретательной.
Это могла быть опытная куртизанка, собравшаяся приласкать его, А могла быть любознательная Анник. Кожа на шее оказалась сухой, теплой и грубоватой, щеки – жесткими от щетины, а рот, к ее удивлению, – мягким и нежным. Под ее пальцами он приоткрылся, и она почувствовала его язык. Она не знала, что делать, когда мужчина лизнул ей пальцы. Это вызвало небольшой жар между ног.
– Чего ты хочешь? – спросил он.
– Я не буду рассказывать секреты. Но доставлю вам удовольствие, если вы дадите мне последний шанс.
– Очень соблазнительно. Почему?
– Возможно, я устала бороться.
– Не то. Скажи мне – почему?
Так сурово. Он должен ей поверить настолько, чтобы подпустить ближе. В тишине она слышала приглушенный шум голосов во внутреннем дворе.
– Я вас хочу. – Она сказала ему правду. Какая ирония! – Я хотела вас, когда впервые прикоснулась к вам в подземной тюрьме Леблана. В карете, когда мы боролись… Слишком волнующе бороться с мужчиной, как я боролась с вами.
– Можешь не рассказывать. Это действительно волнующе…
– Мы боролись. Но вы не делали мне больно. Вы были очень раздражены, прижали к сиденью, лежали на мне. Я представила… как это могло быть в постели с вами.
Каждое слово было унижением, обнажавшим ее желание, как нагота – ее тело. Но это должно пленить мужчину вроде Грея. Отвлечь его внимание. К несчастью, даже сейчас, когда ей нужно целиком сосредоточиться на выполнении своего плана и убедительной лжи, внутри у нее растекалась тонкая струйка желания. В других обстоятельствах… Анник тут же отогнала эту мысль.
Ее пальцы, накрытые складками шелка, осторожно вытягивали из длинной обшивки ночной сорочки пояс-шнурок.
– Нам сейчас незачем быть врагами, в темной комнате, где никто не видит. И что бы мы тут ни делали… этого как будто вообще не случилось.
– Интересная мысль.
– А после можете привязать меня, если хотите. Вы не давали никаких обещаний.
Ей было забавно слышать поддразнивание в собственном голосе. Она подвинулась еще на дюйм.
– Я могу привязать тебя прямо сейчас. Твои слова и выеденного яйца не стоят.
– Вы правы, что не верите мне. Но иногда я не французский агент. Иногда я просто Анник.
Он снова передвинулся. Его кольцо задело стол у кровати. Он что-то ставил туда и отвернулся от нее.
Она быстро намотала конец шнура на левую руку. Потом наклонилась к нему и уперлась лбом в твердый выступ его лопатки.
– В темноте… я могу быть, кем вы захотите…
Между ног, в том месте, где она хотела его, пульсировала боль. Она поцеловала тонкое полотно его рубашки, и мускулы дернулись под ее губами. Он прекрасно владел собой, как и полагается человеку его положения, но Грей хотел ее и потому был уязвим, как сильный мужчина, подверженный страстям. Она двинулась к обнаженной шее и лизнула ее.
– Ты много себе позволяешь.
Анник засмеялась, в точности копируя смех Маман.
– Я не сделаю вам ничего такого, чего вы не хотите.
Она трижды обмотала шнуром ладонь правой руки. Теперь на коленях у нее лежало полметра ненатянутого шнура, зажатого в кулаках. Она крепче прижалась к его спине. Ей нужно быть совсем близко, чтобы выполнить задуманное.
Но как же это трудно при ее чрезмерном возбуждении!.. Когда обнаженная грудь касается полотна, согретого телом под ним. Ее будто пронзила двойная молния. Она не могла вздохнуть. Она была оглушенным кроликом.
У него в груди рокотало, как в недрах горы перед землетрясением.
Ее куртизанка откуда-то знала, что делать дальше. Надо целовать его сзади в шею, еще и еще, поднимаясь к затылку.
От неожиданного вкуса его волос, коснувшихся ее рта, она вздрогнула.
Грей почувствует ее дрожь, и она покажется еще безобиднее, если не станет отвлекаться. Встав на колени, она взяла в рот его ухо, чтобы лизнуть и обвести языком. Оно было странной формы, горьким и соленым на вкус. Потом нежно укусила. Ей давно хотелось сделать это, чтобы понять, на что это похоже.
Теперь пора… почти… Шнур стал влажным в ее руках. «Я не причиню тебе вреда и буду чрезвычайно осторожна», – мысленно пообещала она.
– Я ошибся. Ты можешь быть вульгарной. – Грей коснулся ее бедра.
Сейчас он или оттолкнет ее, или притянет к себе. Она не знала, как он поступит, но выдержать он больше не мог.
– Что случилось с твоей хитростью?
Все, Сейчас или никогда. Она не хочет этого делать. Она не хочет этого делать вообще.
– Я сама хитрость, – прошептала она.
Слегка натянув шнурок, она скрестила руки, сделала петлю, наклонилась вперед и нежно поцеловала его под ухом. Вместе с поцелуем накинула петлю ему на шею, стянула и резко дернула, перекрывая доступ воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Планы Альбиона, – безразлично сказала она. – Последнее время Леблан просто одержим ими.
– Я тоже. И сейчас у нас с тобой есть много времени поговорить о них.
Она похолодела.
– Но это глупо. Я лишь мелкий игрок. Я не веду политических интриг. Вы будете разочарованы, если ожидаете от меня важных секретов.
– Ты меня не разочаруешь, – многозначительно сказал он.
Кровать скрипнула, он что-то делал руками. Должно быть, готовил бинты, которыми собирался ее привязать. Скоро она станет абсолютно беспомощной и лишится всех шансов на побег.
– Я не хочу, чтобы меня привязывали, – чуть слышно произнесла она.
– Вряд ли ты сможешь убедить меня. Хотя попытайся. Какой-нибудь маленький секрет, и тогда посмотрим.
Никаких секретов. И ничего другого. Но в глубине души Анник знала, что до этого непременно дойдет.
Увы, пришла очередь последнего плана. Всегда есть последний план, которым надеешься не воспользоваться. Придерживая шелковую сорочку, она поползла к нему, пока не оказалась так близко, что почти ощущала его тепло. Она заставила себя встать на колени, раздвинув бедра. Так делали проститутки в публичном доме, который одно время содержала ее мать в Париже. Месье Грей наверняка посещал такие заведения и понимает, что ему предложено.
Анник услышала, как он глубоко, прерывисто вздохнул. Его палец коснулся ее руки, но лишь для того, чтобы поднять ее правое запястье.
– Больно?
– Нет. – Она высвободила руку. – Ерунда.
– Это еще одна причина моего нежелания бороться с тобой. Кончится тем, что я опять сделаю тебе больно. А я не хочу.
– И я не хочу. Лучше привяжите меня.
Она почувствовала, что он действительно отвернулся, хотя дышал тяжело.
Куртизанка не боится ни одного мужчины. Не боится его прикосновений, не боится сама прикоснуться к нему.
Пора. Нащупав длинный гладкий шнурок пояса, она развязала узел. Это был тонкий крученый шелк, очень прочный. Ночная сорочка распахнулась. Он это почувствует, он даже в темноте увидит ее тело. Она покраснела.
– Быть связанной имеет свою привлекательность. Но все-таки ограничивает возможности, – прошептала она. – Я предпочитаю быть… изобретательной.
Это могла быть опытная куртизанка, собравшаяся приласкать его, А могла быть любознательная Анник. Кожа на шее оказалась сухой, теплой и грубоватой, щеки – жесткими от щетины, а рот, к ее удивлению, – мягким и нежным. Под ее пальцами он приоткрылся, и она почувствовала его язык. Она не знала, что делать, когда мужчина лизнул ей пальцы. Это вызвало небольшой жар между ног.
– Чего ты хочешь? – спросил он.
– Я не буду рассказывать секреты. Но доставлю вам удовольствие, если вы дадите мне последний шанс.
– Очень соблазнительно. Почему?
– Возможно, я устала бороться.
– Не то. Скажи мне – почему?
Так сурово. Он должен ей поверить настолько, чтобы подпустить ближе. В тишине она слышала приглушенный шум голосов во внутреннем дворе.
– Я вас хочу. – Она сказала ему правду. Какая ирония! – Я хотела вас, когда впервые прикоснулась к вам в подземной тюрьме Леблана. В карете, когда мы боролись… Слишком волнующе бороться с мужчиной, как я боролась с вами.
– Можешь не рассказывать. Это действительно волнующе…
– Мы боролись. Но вы не делали мне больно. Вы были очень раздражены, прижали к сиденью, лежали на мне. Я представила… как это могло быть в постели с вами.
Каждое слово было унижением, обнажавшим ее желание, как нагота – ее тело. Но это должно пленить мужчину вроде Грея. Отвлечь его внимание. К несчастью, даже сейчас, когда ей нужно целиком сосредоточиться на выполнении своего плана и убедительной лжи, внутри у нее растекалась тонкая струйка желания. В других обстоятельствах… Анник тут же отогнала эту мысль.
Ее пальцы, накрытые складками шелка, осторожно вытягивали из длинной обшивки ночной сорочки пояс-шнурок.
– Нам сейчас незачем быть врагами, в темной комнате, где никто не видит. И что бы мы тут ни делали… этого как будто вообще не случилось.
– Интересная мысль.
– А после можете привязать меня, если хотите. Вы не давали никаких обещаний.
Ей было забавно слышать поддразнивание в собственном голосе. Она подвинулась еще на дюйм.
– Я могу привязать тебя прямо сейчас. Твои слова и выеденного яйца не стоят.
– Вы правы, что не верите мне. Но иногда я не французский агент. Иногда я просто Анник.
Он снова передвинулся. Его кольцо задело стол у кровати. Он что-то ставил туда и отвернулся от нее.
Она быстро намотала конец шнура на левую руку. Потом наклонилась к нему и уперлась лбом в твердый выступ его лопатки.
– В темноте… я могу быть, кем вы захотите…
Между ног, в том месте, где она хотела его, пульсировала боль. Она поцеловала тонкое полотно его рубашки, и мускулы дернулись под ее губами. Он прекрасно владел собой, как и полагается человеку его положения, но Грей хотел ее и потому был уязвим, как сильный мужчина, подверженный страстям. Она двинулась к обнаженной шее и лизнула ее.
– Ты много себе позволяешь.
Анник засмеялась, в точности копируя смех Маман.
– Я не сделаю вам ничего такого, чего вы не хотите.
Она трижды обмотала шнуром ладонь правой руки. Теперь на коленях у нее лежало полметра ненатянутого шнура, зажатого в кулаках. Она крепче прижалась к его спине. Ей нужно быть совсем близко, чтобы выполнить задуманное.
Но как же это трудно при ее чрезмерном возбуждении!.. Когда обнаженная грудь касается полотна, согретого телом под ним. Ее будто пронзила двойная молния. Она не могла вздохнуть. Она была оглушенным кроликом.
У него в груди рокотало, как в недрах горы перед землетрясением.
Ее куртизанка откуда-то знала, что делать дальше. Надо целовать его сзади в шею, еще и еще, поднимаясь к затылку.
От неожиданного вкуса его волос, коснувшихся ее рта, она вздрогнула.
Грей почувствует ее дрожь, и она покажется еще безобиднее, если не станет отвлекаться. Встав на колени, она взяла в рот его ухо, чтобы лизнуть и обвести языком. Оно было странной формы, горьким и соленым на вкус. Потом нежно укусила. Ей давно хотелось сделать это, чтобы понять, на что это похоже.
Теперь пора… почти… Шнур стал влажным в ее руках. «Я не причиню тебе вреда и буду чрезвычайно осторожна», – мысленно пообещала она.
– Я ошибся. Ты можешь быть вульгарной. – Грей коснулся ее бедра.
Сейчас он или оттолкнет ее, или притянет к себе. Она не знала, как он поступит, но выдержать он больше не мог.
– Что случилось с твоей хитростью?
Все, Сейчас или никогда. Она не хочет этого делать. Она не хочет этого делать вообще.
– Я сама хитрость, – прошептала она.
Слегка натянув шнурок, она скрестила руки, сделала петлю, наклонилась вперед и нежно поцеловала его под ухом. Вместе с поцелуем накинула петлю ему на шею, стянула и резко дернула, перекрывая доступ воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76