— И-и-ить, — сказал Поливанов и согнулся, как зверь на водопое.
Я посмотрела на госпожу Поливанову. Жена воспринимала боль мужа как свою собственную. Меня это тоже напрямую касалось. Ведь если Поливанов не будет в ближайшие дни готов к исполнению своих супружеских обязанностей, то круга, выписываемые Шахерезадницей вокруг меня, будут резко сужаться.
Хорошо еще, что у Дианки было время дневного сна и она не видела, что претерпел ее любимый папочка от «этой воображули».
Надо отдать должное Поливанову — оправился он достаточно быстро и, к моему удивлению, не стал орать о компенсации за физический ущерб, а спокойно стал доигрывать партию. Удар Окорочковой, видимо, серьезно поколебал его мужское достоинство, потому что решающий гейм он проиграл всухую.
Телевизионщики сняли нужный сюжет, хотя ведущий отметил, что Михаил Павлович был несколько зажат. Еще бы!
Через полчаса в столовой третьего этажа на торжественный обед собралась семья Поливановых, виновница мероприятия Оксана Окорочкова, телеведущий и ваша покорная слуга, то есть поливановская гувернантка. Хотя меня могли бы и не приглашать, так как моя воспитанница в это время мирно спала. Но с некоторых пор я стала пользоваться гораздо большими правами в их семье.
Для описания обеденного стола надо было бы пригласить Алексея Николаевича Толстого, создавшего свой роман «Петр I», — для того, чтобы изобразить царское застолье. Например, блюдо с жареными пиявками, снятыми с грудки молодого гуся. Правда, пиявок на поливановском столе как раз и не было. Зато было все остальное, нарисованное в романе пером мастера-гурмана. Явным намеком на фамилию именитой гости были запеченные фазаньи окорочка. Венчал же все пиршество, как можно было бы догадаться, огромный торт, выполненный в виде теннисного корта. Он был усеян желтыми кремовыми мячиками.
Поливанов и Окорочкова сидели напротив друг друга через стол, и их партия продолжалась — теперь уже словесно.
— Опасный у тебя вид спорта, Оксана, — громыхал Поливанов, видимо, окончательно оправившийся от удара, — особенно для мужиков… Теннис — вялый пенис!
Поливанов яростно захохотал, его жена хихикнула и произнесла укоризненное: «Миша! Как тебе не стыдно?» Телеведущий подавился перепелкой, которая прощально пискнула у него в глотке. Окорочкова шутку, похоже, не поняла.
— Стану губернатором, Оксана, — продолжал Поливанов, — построю везде кортов, пусть детишки играют.
— Да, — сказала Окорочкова поставленным голосом, — теннис отвлекает детей от наркотиков и правонарушений. Дети, вместо того чтобы проводить время на улицах, приходят на корты и восхищаются моей игрой.
— Правильно мыслишь! — согласился Михаил Павлович. — Она правильно мыслит! Вот что, Оксана, бросай свою Америку и иди ко мне в заместители губернатора по спорту. А когда я стану президентом страны, будешь министром. А? Как тебе мое предложение?
— В Майами есть все условия для моих занятий теннисом, — жеманно произнесла Оксана. — Там мне обеспечено хорошее и богатое витаминами питание, качественное покрытие кортов, а также теплая солнечная погода.
— Питание и витамины мы тебе обеспечим, корты сделаем. Не боись! Вот с солнцем сложнее, — задумался Поливанов.
— А скажите, Оксана, — решила поддержать разговор госпожа Поливанова. — Какую вы одежду предпочитаете для выхода на корт?
— Я для выхода на корт предпочитаю комфортную одежду. Еще она должна быть привлекательной и соответствовать погодным условиям, в которых проходит турнир.
— Скажи ты! — раздосадовался окончательно Михаил Павлович. — Опять погодные условия! Ты, Оксанка, лучше скажи нам, что у тебя там с нашим любимым хоккеистом. Этим… капитаном сборной страны по хоккею… Ну, продули-то они всем подряд — даже Молдове. Как его?
— Макар Чудрин, — тактично подсказал телевизионщик.
— Во! С Макаром Чудриным у тебя как? — повторил вопрос Поливанов.
— Я не хочу касаться своей интимной жизни, — холодно ответила Окорочкова и недобро зыркнула на Поливанова.
— Да, брось ты, Оксанка! Что ты как неродная! — не унимался Михаил Павлович. — Вон ты засандалила мячиком мне прямо в самую интимную жизнь! И я ничего! Брось ломаться! Это жена моя, Людка, пристала ко мне вчера в постели: расспроси да расспроси Окорочкову про ее роман с Макаркой Чудриным. Колись, Оксанка, денег дам!
Окорочкова вдруг аккуратно промокнула салфеточкой губы, потупила глазки и вдруг неожиданно для всех выкрикнула:
— Да знаете вы, Михаил Павлович, какой это козел?! Новую машину надо у него выпрашивать. Поганое колье с брюликами купить, и то без намека не понимает. «Макар, — говорю, — мне тут одна вещица понравилась». А он мне про клюшки и шайбы. «Макар, — говорю опять, — знаешь, как я брюлики люблю!» Тут и дураку понятно. Я ему про бриллианты, а он мне про буллиты. Я бы ему ракеткой по голове треснула, но он ведь клюшкой ответит. Разве это мужик?! Настоящий мужчина только и ждет, чтобы угодить. Да я только свистну, ко мне миллиардеры сбегутся, а миллионеры будут дверь в машину открывать!
— Правильно, Оксаночка, — растроганно подхватила госпожа Поливанова: — Не давай этим мужикам спуску! На тебя вся страна смотрит!
— Особенно когда ты за мячиком наклоняешься, — поддакнул Поливанов.
Обед прошел в атмосфере взаимопонимания. Небрежно помахав провожающим рукой, Оксана Окорочкова залезла в лимузин с пухлым конвертиком в руках и огромным перстнем на пальце. Видимо, с тем самым, из-за которого произошла окончательная размолвка с Макаром Чудриным.
— Эх, надо было попросить ее стриптиз устроить, — провожая взглядом длиннющую машину, вздохнул Поливанов. — На столе. Прямо в торте, на корте. Сколько бы она попросила за стриптиз? Сто тысяч? Двести?
— Я станцую тебе стриптиз за половину суммы, — толкнула его локтем супруга.
— Ты-то станцуешь… — рассеянно проговорил Поливанов, задумчиво глядя на лежащее в низине озеро. — Какой генофонд в Америку отпускаем? Черт бы побрал этот теннис!
Рука его непроизвольно потрогала ушибленное мячиком место.
— Хотя, конечно, ничего особенного, — подытожил хозяин. — Девка как девка. У нас лучше имеются.
Он посмотрел на меня и плотоядно улыбнулся.
Начинается…
ДАЙ!
Как пишут в романах, «предчувствия ее не обманули». Я опять была в шикарном поливановском кабинете, правда, уже в халате на голое тело, но с гордо поднятой головой. Я сдавалась, как город перед армией могущественного завоевателя, но где-то уже чувствовала тепло занимающегося пожара. Извините, но нас на филфаке (то есть филологическом факе) учили: если уж занимаешься сексом, то делай это неформально, с огоньком. А у меня вообще-то был красный диплом. Впрочем, это я пытаюсь взбодриться, делаю хорошую мину при плохой игре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59