Генри играл в покер со своими приятелями. Все четверо сидели за столом, специально предназначенным для инвалидов в колясках. Компания состояла из седой, похожей на птицу старушки в ярко-розовом костюме и двух старичков весьма хрупкого вида. Один из них был одет в красную майку, другой носил белую рубашку с галстуком-бабочкой. Заметив, что игра в полном разгаре и на кону возвышается целая гора голубых пластмассовых фишек, Холли решила не мешать участникам и отошла в сторонку, наблюдая за концом захватывающей партии.
Игроки, продемонстрировав незаурядную склонность к драматическим эффектам, один за другим открыли карты, и седая женщина, которую звали Тельма, с торжествующим возгласом сгребла со стола выигрыш. Мужчины добродушно посмеивались и выражали сомнения в том, что победа досталась ей честным путем.
Улучив момент, Холли вмешалась в их забавную перепалку и представилась Генри Айренхарту, не упоминая, что она невеста Джима.
— Вы не могли бы уделить мне несколько минут? Я хотела бы кое о чем с вами поговорить.
— Боже правый, Генри! — вскричал старичок в красной майке. — Да ты ей в отцы годишься!
— Можно подумать, ты не знаешь этого старого развратника, — ввернул его приятель с бабочкой.
— Лучше помолчи, Стюарт, — вступилась за Айренхарта Тельма. — Генри — истинный джентльмен, не то что некоторые.
— Да, Генри, на этот раз тебе не уйти от женитьбы.
— Зато тебе бояться нечего, Джордж, — отпарировала Тельма. — Впрочем, насколько я помню, — она подмигнула приятелям, — Генри в таких делах обходится без формальностей.
Раздался взрыв хохота. Холли улыбнулась:
— Похоже, у меня нет никаких шансов.
— С Тельмой играть бесполезно. У неё всегда все козыри на руках, — сообщил Джордж.
Заметив, что Стюарт собрал карты и тасует колоду, Холли сказала:
— Извините, я не хотела прерывать вашу игру.
— Ничего страшного, — ответил Генри. Он говорил немного невнятно, очевидно, после перенесенного инсульта. — Мы все равно делаем перерывы, чтобы сходить в уборную.
— В нашем возрасте, — добавил Джордж, — если не следить за подобными вещами, нам никогда не удалось бы всем вместе собраться за столом.
Они разъехались на своих колясках, а Холли пододвинула стул и села возле Генри.
Она с большим трудом узнала в нем сильного мужчину с квадратным подбородком, которого видела на фотографии в гостиной. От инсульта больше всего пострадала правая сторона тела, и, хотя Генри не парализовало, Холли обратила внимание, что он, точно раненый медведь, бережно прижимает к груди свою большую руку. Он сильно похудел и, несмотря на здоровый загар, выглядел истощенным. Мышцы правой щеки казались неестественно расслабленными, и лицо несколько вытянулось.
Грустное зрелище старческой немощи могло бы повергнуть Холли в тоскливые размышления о неизбежности конца каждой человеческой жизни, но в глазах старого Айренхарта она увидела несгибаемую волю и нежелание покориться судьбе. Говорил Генри медленно, запинаясь, но его речь выдавала в нем умного, веселого человека, не склонного впадать в отчаяние. Такие люди если клянут свою слабость, то так, чтобы их не слышали.
— Я друг Джима, — произнесла она заранее приготовленную фразу.
Лицо старика изобразило сильное удивление. Похоже, он не знал, что ответить. Наконец сказал:
— Ну и как дела у Джима?
— Не слишком хорошо. Генри. — Она решила говорить только правду. — Он очень несчастный человек.
Старик отвел взгляд и уставился на гору голубых фишек для покера.
— Да, — тихо произнес он.
Раньше Холли не исключала возможности, что именно на Генри лежит доля ответственности за то, что Джим предпочел жить в мире фантазий. Однако сидящий перед нею человек совсем не походил на жестокого истязателя малолетних.
— Генри, я хотела с вами поговорить, потому что мы с Джимом больше чем друзья, я люблю его, и он тоже признался, что любит меня. Я надеюсь, мы будем вместе очень, очень долго.
К её изумлению, глаза старика наполнились влагой и по морщинистым щекам побежали крупные слезы.
— Простите, я не хотела вас расстраивать, — смутилась Холли.
— Ну что вы, что вы. — Он левой рукой вытер глаза. — Это вы простите меня, старого дурака.
— Зачем вы так!
— Видите ли, я никогда не думал.., мне казалось, что Джим так и останется один-одинешенек.
— Но почему?
— Видите ли…
Нежелание Генри говорить плохо о внуке полностью рассеяло её подозрения.
— Он привык держать людей на расстоянии. Вы это имеете в виду? — попыталась ему помочь Холли.
Генри горестно кивнул.
— Джим всегда был такой неласковый, даже со мной. Я люблю его всем сердцем, но он никогда не показывал своих чувств, никогда не говорил, что любит меня, хотя я-то знаю, как он ко мне относится.
Холли открыла рот, чтобы задать новый вопрос, но старик вдруг тряхнул головой, и его лицо исказилось страданием. Она даже решила, что у него начинается приступ.
— Но это не его вина, видит Бог, он здесь ни при чем. — Генри начал заикаться от сильного волнения. — Я сам виноват в том, что наши отношения стали такими. Я не имел права тогда его обвинять.
— Обвинять?
— Я обвинил его в смерти Лены.
Страх закрался в сердце Холли и уколол противной болезненной дрожью.
Она выглянула в окно. Джима не видно. Он остался во дворе по другую сторону здания. Где он сейчас.., что с ним.., кто он…
— Но что случилось с Леной? Не пойму, о чем вы говорите, — спросила она, боясь, что уже не нуждается в объяснениях.
— Не могу себе простить того, как я тогда поступил, что подумал. — Генри замолчал и посмотрел на Холли, но она видела, что мысленно он весь в прошлом. — Джим казался таким странным, в нем ничего не осталось от мальчишки, которого я знал раньше. Таким его сделала Атланта.
Холли сразу пришли на ум имена Сэма и Эмили Ньюсомов, чьи жизни Джим спас в хозяйственном магазине Атланты, расстреляв из дробовика грабителя Ринка. Однако Генри явно имел в виду совершенно другой случай, произошедший гораздо раньше.
— Так вы ничего не знаете об Атланте? — спросил он Холли, заметив её недоумение.
С улицы донесся странный шум, заставивший Холли насторожиться. Она не сразу сообразила, что непонятные звуки напоминают пронзительный клекот птиц, защищающих свои гнезда. Холли подумала, что птицы вьются над крышей и их крики отражаются эхом в дымоходе камина. Ничего страшного. Птичьи голоса постепенно отдалились и затихли Она вернулась к прерванному разговору.
— Вы говорите, Атланта? Боюсь, что мне ничего не известно.
— Ничего удивительного, что он не рассказывал даже вам. Он никогда не станет об этом говорить.
— Что произошло в Атланте?
— Это случилось в маленьком ресторанчике, который назывался «Дворец Утенка Дикси»…
— Боже мой, — прошептала Холли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104