Перед глазами сомкнулась тьма. Он летел в черную бездонную пропасть.
Глава 4
Белые стены Узкая кровать.
Простая скромная мебель.
За окном ночь.
Он приходил в себя и снова впадал в беспамятство. Всякий раз, когда к нему ненадолго возвращалось сознание, Джим видел склонившегося над кроватью лысоватого, полного человека лет пятидесяти с густыми бровями и расплющенным носом.
Незнакомец бережно протирал ему лицо холодной водой, иногда прикладывал ко лбу ледяную мокрую тряпку.
Приподняв и придерживая голову Джима, он влил ему в рот через соломинку несколько сладковатых капель. Джиму не хотелось пить, но в глазах незнакомца светились участие и доброта, и он не стал противиться.
К тому же для этого у него не было ни голоса, ни сил. Горло болело, точно он проглотил керосин и горящую спичку, а тело так ослабло, что Джим не мог оторвать руки от простыни.
— Отдыхайте, — сказал незнакомец. — Вы перенесли сильный солнечный удар.
Ветровой удар — вот самое худшее, подумал Джим, вспоминая езду на «харлее» без плексигласового щитка.
* * *
В окно просочился рассвет. Начинался новый день.
Щипало глаза.
Лицо ещё сильнее распухло.
Джим снова увидел незнакомца. Тот был одет в черную рясу священника.
— Святой отец, — произнес он хриплым шепотом, не узнавая собственного голоса.
— Я нашел вас в церкви. Вы были без сознания.
— «Святая Дева Пустыни». Священник приподнял голову Джима и поднес к его губам стакан воды.
— Правильно, сын мой. Меня зовут отец Гиэри, Лео Гиэри.
На этот раз Джим смог самостоятельно проглотить сладковатую жидкость.
— Как вы оказались в пустыне? — спросил священник.
— Странствовал.
— С какой целью? Джим не ответил.
— Как вас зовут?
— Джим.
— У вас нет документов.
— Да, на этот раз я их не взял.
— Что вы имеете в виду? Джим молчал. Священник сказал:
— Я нашел в ваших карманах три тысячи долларов.
— Возьмите сколько вам нужно.
Священник пристально посмотрел на Джима, потом улыбнулся.
— Будьте осторожнее, когда предлагаете деньги. Церковь у нас бедная, и нам нужно все, что мы можем достать.
* * *
Джим открыл глаза. Священника не было. Тишина во всем доме. На улице завывал ветер. Под его порывами скрипели балки потолка, в окнах дрожали стекла.
Вернулся священник, и Джим обратился к нему:
— Могу я задать вам вопрос, святой отец?
— Слушаю, сын мой.
Голосом хриплым, но уже более знакомым он спросил:
— Если Господь существует, почему он позволяет страдать?
— Вам хуже? — обеспокоенно спросил отец Гиэри.
— Нет, я чувствую себя лучше. Просто хочу знать.., почему Бог позволяет людям страдать?
— Всевышний испытывает нас, — ответил священник.
— Но зачем нас испытывать?
— Чтобы понять, достойны ли мы.
— Достойны чего?
— Достойны спасения, вечной жизни на небесах.
— Почему же Господь не сделал нас достойными?
— Всевышний создал нас совершенными. Но человек впал в грех и был лишен Господней милости.
— Но как человек мог согрешить, если был совершенным?
— У людей было право выбора.
— Мне этого не понять.
Отец Гиэри нахмурился.
— Я не богослов, искушенный в таких спорах, а обычный священник. Это часть таинства — вот все, что я могу вам сказать. Мы лишились милости Господней и должны снова её заработать.
— Мне нужно в туалет, — сказал Джим.
— Пожалуйста.
— Только на этот раз обойдусь без судна. Попытаюсь дойти с вашей помощью.
— Думаю, сможете. Слава Богу, дела у вас идут на поправку.
— Право выбора, — сказал Джим. Священник нахмурился.
* * *
К вечеру у него спала температура. С тех пор как Джим оказался в церкви, прошли целые сутки. Спазмы мускулов прекратились, перестало ломить суставы, голова прояснилась, и грудь уже не болела при глубоком вздохе. Лишь время от времени острыми вспышками давала о себе знать боль в лице. Джим разговаривал, стараясь, чтобы мышцы лица как можно меньше двигались. Стоило открыть рот, как трещины на губах и в уголках рта лопались и кровоточили, несмотря на то что отец Гиэри несколько раз в день смазывал их кремом.
Теперь при желании Джим мог сидеть, опершись о спинку кровати, Я передвигаться по комнате с небольшой помощью священника. К нему вернулся аппетит. Отец Гиэри дал ему куриного бульона, а потом принес ванильное мороженое. Джим ел очень медленно и осторожно, ни на секунду не забывая о разбитых губах. Не хотел испортить пищу вкусом собственной крови.
— Я бы ещё чего-нибудь съел, — сказал он, опустошив тарелку.
— Давайте не будем спешить. Посмотрим, как вы справитесь с этим.
— Я нормально себя чувствую. У меня был только солнечный удар и обезвоживание организма.
— От солнечных ударов умирают. Вам надо отдохнуть, сын мой.
Однако спустя некоторое время священник смягчился и принес вторую порцию мороженого. Джим спросил его сквозь зубы, почти не разжимая замороженных губ:
— Почему люди убивают? Я не говорю о полицейских, солдатах или тех, кто убивает, чтобы спасти свою жизнь. Откуда берутся убийцы?
Священник, устроившийся возле кровати в кресле-качалке с высокой прямой спинкой, посмотрел на него, приподняв правую бровь.
— Любопытный вопрос.
— Может быть. Вы знаете ответ?
Некоторое время оба молчали.
Джим медленно ел мороженое, а плотный коренастый священник покачивался в кресле. Комната погружалась в сумерки.
— Убийства, катастрофы, болезни, старость, — нарушил молчание Джим. — Почему Бог сделал нас смертными? Почему мы должны умирать?
— Смерть — не конец. По крайней мере, я в это верю. Смерть — только переход в иной мир, поезд, который доставляет нас к высшей награде.
— Рай?
Священник поколебался:
— Не только.
Джим проспал часа два, а когда проснулся, то увидел отца Гиэри, который стоял возле кровати и пристально его разглядывал.
— Вы разговаривали во сне.
Джим приподнялся и сел на кровати.
— Правда? И что я говорил?
— «Враг рядом».
— И это все?
— Вы ещё сказали: «Он все ближе. Он нас всех убьет».
Мурашки пробежали у него по коже. Хотя сами по себе эти слова ничего не значили и Джим не понял их смысла, он почувствовал, что его подсознание слишком хорошо знает, о чем он говорил во сне.
— Наверное, что-нибудь страшное приснилось. Не стоит волноваться, — ответил Джим.
Но в три часа ночи он внезапно проснулся, сел на кровати и услышал свой собственный голос, повторяющий те же слова: «Он нас всех убьет».
В комнате было темно.
Джим нащупал ночник и зажег свет.
Никого.
За окном смыкалась кромешная тьма.
Его охватило странное, но цепкое чувство, что совсем рядом прячется жуткое и безжалостное чудовище, с каким не приходилось встречаться ни одному из смертных.
Трепеща от ужаса, он встал с кровати и некоторое время стоял в нерешительности, кутаясь в не по росту короткую, но чересчур широкую пижаму священника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Глава 4
Белые стены Узкая кровать.
Простая скромная мебель.
За окном ночь.
Он приходил в себя и снова впадал в беспамятство. Всякий раз, когда к нему ненадолго возвращалось сознание, Джим видел склонившегося над кроватью лысоватого, полного человека лет пятидесяти с густыми бровями и расплющенным носом.
Незнакомец бережно протирал ему лицо холодной водой, иногда прикладывал ко лбу ледяную мокрую тряпку.
Приподняв и придерживая голову Джима, он влил ему в рот через соломинку несколько сладковатых капель. Джиму не хотелось пить, но в глазах незнакомца светились участие и доброта, и он не стал противиться.
К тому же для этого у него не было ни голоса, ни сил. Горло болело, точно он проглотил керосин и горящую спичку, а тело так ослабло, что Джим не мог оторвать руки от простыни.
— Отдыхайте, — сказал незнакомец. — Вы перенесли сильный солнечный удар.
Ветровой удар — вот самое худшее, подумал Джим, вспоминая езду на «харлее» без плексигласового щитка.
* * *
В окно просочился рассвет. Начинался новый день.
Щипало глаза.
Лицо ещё сильнее распухло.
Джим снова увидел незнакомца. Тот был одет в черную рясу священника.
— Святой отец, — произнес он хриплым шепотом, не узнавая собственного голоса.
— Я нашел вас в церкви. Вы были без сознания.
— «Святая Дева Пустыни». Священник приподнял голову Джима и поднес к его губам стакан воды.
— Правильно, сын мой. Меня зовут отец Гиэри, Лео Гиэри.
На этот раз Джим смог самостоятельно проглотить сладковатую жидкость.
— Как вы оказались в пустыне? — спросил священник.
— Странствовал.
— С какой целью? Джим не ответил.
— Как вас зовут?
— Джим.
— У вас нет документов.
— Да, на этот раз я их не взял.
— Что вы имеете в виду? Джим молчал. Священник сказал:
— Я нашел в ваших карманах три тысячи долларов.
— Возьмите сколько вам нужно.
Священник пристально посмотрел на Джима, потом улыбнулся.
— Будьте осторожнее, когда предлагаете деньги. Церковь у нас бедная, и нам нужно все, что мы можем достать.
* * *
Джим открыл глаза. Священника не было. Тишина во всем доме. На улице завывал ветер. Под его порывами скрипели балки потолка, в окнах дрожали стекла.
Вернулся священник, и Джим обратился к нему:
— Могу я задать вам вопрос, святой отец?
— Слушаю, сын мой.
Голосом хриплым, но уже более знакомым он спросил:
— Если Господь существует, почему он позволяет страдать?
— Вам хуже? — обеспокоенно спросил отец Гиэри.
— Нет, я чувствую себя лучше. Просто хочу знать.., почему Бог позволяет людям страдать?
— Всевышний испытывает нас, — ответил священник.
— Но зачем нас испытывать?
— Чтобы понять, достойны ли мы.
— Достойны чего?
— Достойны спасения, вечной жизни на небесах.
— Почему же Господь не сделал нас достойными?
— Всевышний создал нас совершенными. Но человек впал в грех и был лишен Господней милости.
— Но как человек мог согрешить, если был совершенным?
— У людей было право выбора.
— Мне этого не понять.
Отец Гиэри нахмурился.
— Я не богослов, искушенный в таких спорах, а обычный священник. Это часть таинства — вот все, что я могу вам сказать. Мы лишились милости Господней и должны снова её заработать.
— Мне нужно в туалет, — сказал Джим.
— Пожалуйста.
— Только на этот раз обойдусь без судна. Попытаюсь дойти с вашей помощью.
— Думаю, сможете. Слава Богу, дела у вас идут на поправку.
— Право выбора, — сказал Джим. Священник нахмурился.
* * *
К вечеру у него спала температура. С тех пор как Джим оказался в церкви, прошли целые сутки. Спазмы мускулов прекратились, перестало ломить суставы, голова прояснилась, и грудь уже не болела при глубоком вздохе. Лишь время от времени острыми вспышками давала о себе знать боль в лице. Джим разговаривал, стараясь, чтобы мышцы лица как можно меньше двигались. Стоило открыть рот, как трещины на губах и в уголках рта лопались и кровоточили, несмотря на то что отец Гиэри несколько раз в день смазывал их кремом.
Теперь при желании Джим мог сидеть, опершись о спинку кровати, Я передвигаться по комнате с небольшой помощью священника. К нему вернулся аппетит. Отец Гиэри дал ему куриного бульона, а потом принес ванильное мороженое. Джим ел очень медленно и осторожно, ни на секунду не забывая о разбитых губах. Не хотел испортить пищу вкусом собственной крови.
— Я бы ещё чего-нибудь съел, — сказал он, опустошив тарелку.
— Давайте не будем спешить. Посмотрим, как вы справитесь с этим.
— Я нормально себя чувствую. У меня был только солнечный удар и обезвоживание организма.
— От солнечных ударов умирают. Вам надо отдохнуть, сын мой.
Однако спустя некоторое время священник смягчился и принес вторую порцию мороженого. Джим спросил его сквозь зубы, почти не разжимая замороженных губ:
— Почему люди убивают? Я не говорю о полицейских, солдатах или тех, кто убивает, чтобы спасти свою жизнь. Откуда берутся убийцы?
Священник, устроившийся возле кровати в кресле-качалке с высокой прямой спинкой, посмотрел на него, приподняв правую бровь.
— Любопытный вопрос.
— Может быть. Вы знаете ответ?
Некоторое время оба молчали.
Джим медленно ел мороженое, а плотный коренастый священник покачивался в кресле. Комната погружалась в сумерки.
— Убийства, катастрофы, болезни, старость, — нарушил молчание Джим. — Почему Бог сделал нас смертными? Почему мы должны умирать?
— Смерть — не конец. По крайней мере, я в это верю. Смерть — только переход в иной мир, поезд, который доставляет нас к высшей награде.
— Рай?
Священник поколебался:
— Не только.
Джим проспал часа два, а когда проснулся, то увидел отца Гиэри, который стоял возле кровати и пристально его разглядывал.
— Вы разговаривали во сне.
Джим приподнялся и сел на кровати.
— Правда? И что я говорил?
— «Враг рядом».
— И это все?
— Вы ещё сказали: «Он все ближе. Он нас всех убьет».
Мурашки пробежали у него по коже. Хотя сами по себе эти слова ничего не значили и Джим не понял их смысла, он почувствовал, что его подсознание слишком хорошо знает, о чем он говорил во сне.
— Наверное, что-нибудь страшное приснилось. Не стоит волноваться, — ответил Джим.
Но в три часа ночи он внезапно проснулся, сел на кровати и услышал свой собственный голос, повторяющий те же слова: «Он нас всех убьет».
В комнате было темно.
Джим нащупал ночник и зажег свет.
Никого.
За окном смыкалась кромешная тьма.
Его охватило странное, но цепкое чувство, что совсем рядом прячется жуткое и безжалостное чудовище, с каким не приходилось встречаться ни одному из смертных.
Трепеща от ужаса, он встал с кровати и некоторое время стоял в нерешительности, кутаясь в не по росту короткую, но чересчур широкую пижаму священника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104