Во всяком случае татаро-монголы, выйдя маршем к средиземноморскому Триесту и впервые увидев так много воды в одном месте, не бросились с радостным гиканьем в волны прибоя. Человек, придумавший курорты, еще не родился.
К тому времени, когда Санька и Нина шли по набережной Приморска, и воздух медленно пропитывался вечерними сумерками, этот человек уже умер, но его открытие, сделавшее захолустный Приморск летним мегаполисом, таким же, как Ялта, Майами, Ницца, Варна или Анталия, жило и побеждало. На гальке, отполированной морем, солнцем, ветром и телами, лежали, сидели, стояли тетки с купеческими складками на боках и бедрах, пацаны с загорелой до цвета коньяка кожей, мужики с могучими пивными животами. Фигуристых девушек в купальниках почему-то не было. То ли они не любили поплескаться вечерами, то ли вообще они предпочли Приморску Канары и Анталию, но только Санькин взгляд, скользя по телам, ни за что не цеплялся. Берег больше походил на филиал провинциальной бани, чем на курорт.
-- Может, скупаемся, -- предложил он Нине.
Наверное, только так он мог изменить картину на набережной. Под строгим офисным костюмом Нины угадывалась неплохая фигурка.
-- Спасибо. Я устала, -- ответила она. -- Мне еще на автобус успеть нужно. -- Пока до Перевального доберешься...
-- Перевального? -- не сдержался Санька.
-- Да. А что?
-- Нет-нет, ничего...
-- Вы так спросили, ну, таким тоном, что я подумала, вы там когда-нибудь были.
-- Нет, к сожалению, ни разу.
-- Сожалеть не о чем, -- вздохнула Нина. -- Ничего там хорошего нету. Вся цивилизация -- это маленький вокзальчик, кинотеатр, давно превращенный в несколько магазинов и магазинчиков да школа.
-- Дома в основном свои, частные?
-- Да. В центре, у вокзала, несколько четырехэтажек. А дальше -- одни заборы и заборы...
-- Нина, а давайте на "ты", -- как и положено по схеме первой прогулки с девушкой, предложил Санька.
-- Давайте, -- тоже по схеме уступила она ему право первым воспользоваться этой возможностью.
-- А ты любишь мороженое? -- мастерски сделал он это.
-- А кто ж его не любит? -- оттянула она миг своего шага
навстречу, и от этого стала еще привлекательнее.
Мужики не любят крепости, которые сдаются слишком легко. За такие
крепости не бывает наград.
Санька купил что-то местное, хотя в тележке у мороженщицы вповалку лежал весь московский, а точнее, импортный ассортимент. Просто он предпочитал все свежее. Коровы, давшие молоко для импортного мороженого, скорее всего, умерли не менее года назад. А возможно, что внутри заморских чудес было заморожено вовсе не молоко, а консерванты.
-- Вам все-таки нужно порепетировать, -- упорно уходя от дружеского "ты", произнесла Нина.
-- Выбирай, -- протянул он оба брикета.
Их раздавленный вид и сорванная с углов бумага навевали что-то родное, отечественное.
Она взяла самый измятый и самый изорванный, и Санька ощутил легкую горечь в душе. Горечь на самого себя. Мог бы не устраивать эти выборы на улице, а сразу отдать брикет получше. Хотя, если честно, различие он заметил только сейчас, когда Нина стала разворачивать своего уродца.
-- По условиям конкурса все соискатели исполняют музыку на одних и тех же инструментах, -- пояснила Нина. -- Вы бы их хоть опробовали...
-- А мы свои приперли.
-- Со своими нельзя. Все должны быть в равных условиях.
-- Хорошая идея, -- согласился Санька. -- Свобода, равенство, братство. Буйнос придумал?
-- Нет, я, -- покраснев, ответила она.
-- Серьезно?
Нина хоть и выглядела сухой классной дамой, но все равно не
создавала впечатления человека, от которого что-то зависело на
конкурсе.
-- Значит, ты его давно знаешь, -- вслух подвел итог своим размышлениям Санька.
-- Кого? -- остановилась она.
-- Ну, хозяина конкурса... Как его? Буйноса!
-- Ты прямо экстрасенс!
Она впервые произнесла заветное "ты", и то, что она сделала это в столь восхищенной форме, заставило Саньку ощутить в душе какое-то новое чувство. Он вроде бы только в эту минуту понял, что стоит гораздо большего, чем думал о себе раньше.
-- Заметно? -- сделал он свирепое лицо. -- Я могу предсказывать пожары, ураганы, катастрофы, а также курс доллара на следующие сутки как по линии Центробанка, так и по сделкам ММВБ!
Улыбкой она тут же уценила санькину исключительность.
-- Курс и я могу угадать. Он или на месте стоит, или на два-три рубля за сутки возрастает... А Владимира Захарыча Буйноса я давно знаю. С детства. Он у нас учителем физкультуры был...
-- В Перевальном?
-- Конечно. Он и жил-то в трех домах от моего. Это теперь -- в лучшем доме Приморска, бывшем горкомовском...
-- Надо же! Учитель физкультуры -- и музыкальный конкурс! -восхитился Санька.
В его фразе смешались и удивление, и ирония, но Нина, как и положено человеку, который в любом слове и действии сначала видит плохое, а только потом хорошее, заметила иронию и сразу же решила постоять за своего бывшего учителя:
-- Зря ты так. Из школы он ушел лет шесть назад. Не вечно же ему было нищенствовать. Знаешь, какая зарплата у учителя физкультуры?
-- Знаю, -- кивнул Санька, хотя и не знал.
-- А у него родители-инвалиды. Два брата -- школьники. Он уволился, организовал фирму по продаже недвижимости, взял кредиты и постепенно раскрутился...
-- Рисковый мужик! -- оценил его Санька.
-- Он -- умный, -- с нежностью отозвалась о нем Нина, и Санька ощутил, что Буйнос был для нее не просто бывшим учителем физкультуры и не просто организатором фестиваля, взявшим ее на работу.
-- Я тоже, -- шуткой решил он ослабить собственное ощущение.
-- И потом он когда начинал, то риска почти не было, -- не заметила она санькину шутку. -- Цены росли как на дрожжах. Кто не прозевал, обогатился.
-- А теперь, значит, его эстрада заинтересовала?
-- Прибыльно, -- с безразличием к этому слову произнесла Нина.
-- Неужели в тусовке, которая к нему привалила, есть какой-то навар? По-моему, одни расходы, -- он начал старательно загибать пальцы на левой, свободной от мороженого, руке. -- Проезд всем оплачен -- раз, гостиница -два, аренда дворца культуры -- три...
-- Если бы не было прибыльно, не было бы схватки за этот конкурс, -не дала ему загнуть мизинец Нина.
-- Серьезно?
-- Еще как! В Москву, в минкульт, не меньше пяти заявок пришло. Я, правда, точно не знаю сколько, тогда меня еще в оргкомитете не было, но Владимиру Захарычу пришлось еще как побороться! И не всегда честно. Вы же знаете, какие сейчас чиновники...
-- Знаю, -- снова ответил Санька, хотя тоже не знал, какие же они сейчас.
-- Взяточники на взяточниках, -- объяснила Нина. -- Но Владимир Захарович не только этим взял. Он предъявил гарантии от местной администрации в поддержке конкурса.
"Ну и гарантии!" -- чуть вслух не сказал Санька. Видимо, пацаны с их суровой запиской и не менее суровым похищением в число гарантий не входили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
К тому времени, когда Санька и Нина шли по набережной Приморска, и воздух медленно пропитывался вечерними сумерками, этот человек уже умер, но его открытие, сделавшее захолустный Приморск летним мегаполисом, таким же, как Ялта, Майами, Ницца, Варна или Анталия, жило и побеждало. На гальке, отполированной морем, солнцем, ветром и телами, лежали, сидели, стояли тетки с купеческими складками на боках и бедрах, пацаны с загорелой до цвета коньяка кожей, мужики с могучими пивными животами. Фигуристых девушек в купальниках почему-то не было. То ли они не любили поплескаться вечерами, то ли вообще они предпочли Приморску Канары и Анталию, но только Санькин взгляд, скользя по телам, ни за что не цеплялся. Берег больше походил на филиал провинциальной бани, чем на курорт.
-- Может, скупаемся, -- предложил он Нине.
Наверное, только так он мог изменить картину на набережной. Под строгим офисным костюмом Нины угадывалась неплохая фигурка.
-- Спасибо. Я устала, -- ответила она. -- Мне еще на автобус успеть нужно. -- Пока до Перевального доберешься...
-- Перевального? -- не сдержался Санька.
-- Да. А что?
-- Нет-нет, ничего...
-- Вы так спросили, ну, таким тоном, что я подумала, вы там когда-нибудь были.
-- Нет, к сожалению, ни разу.
-- Сожалеть не о чем, -- вздохнула Нина. -- Ничего там хорошего нету. Вся цивилизация -- это маленький вокзальчик, кинотеатр, давно превращенный в несколько магазинов и магазинчиков да школа.
-- Дома в основном свои, частные?
-- Да. В центре, у вокзала, несколько четырехэтажек. А дальше -- одни заборы и заборы...
-- Нина, а давайте на "ты", -- как и положено по схеме первой прогулки с девушкой, предложил Санька.
-- Давайте, -- тоже по схеме уступила она ему право первым воспользоваться этой возможностью.
-- А ты любишь мороженое? -- мастерски сделал он это.
-- А кто ж его не любит? -- оттянула она миг своего шага
навстречу, и от этого стала еще привлекательнее.
Мужики не любят крепости, которые сдаются слишком легко. За такие
крепости не бывает наград.
Санька купил что-то местное, хотя в тележке у мороженщицы вповалку лежал весь московский, а точнее, импортный ассортимент. Просто он предпочитал все свежее. Коровы, давшие молоко для импортного мороженого, скорее всего, умерли не менее года назад. А возможно, что внутри заморских чудес было заморожено вовсе не молоко, а консерванты.
-- Вам все-таки нужно порепетировать, -- упорно уходя от дружеского "ты", произнесла Нина.
-- Выбирай, -- протянул он оба брикета.
Их раздавленный вид и сорванная с углов бумага навевали что-то родное, отечественное.
Она взяла самый измятый и самый изорванный, и Санька ощутил легкую горечь в душе. Горечь на самого себя. Мог бы не устраивать эти выборы на улице, а сразу отдать брикет получше. Хотя, если честно, различие он заметил только сейчас, когда Нина стала разворачивать своего уродца.
-- По условиям конкурса все соискатели исполняют музыку на одних и тех же инструментах, -- пояснила Нина. -- Вы бы их хоть опробовали...
-- А мы свои приперли.
-- Со своими нельзя. Все должны быть в равных условиях.
-- Хорошая идея, -- согласился Санька. -- Свобода, равенство, братство. Буйнос придумал?
-- Нет, я, -- покраснев, ответила она.
-- Серьезно?
Нина хоть и выглядела сухой классной дамой, но все равно не
создавала впечатления человека, от которого что-то зависело на
конкурсе.
-- Значит, ты его давно знаешь, -- вслух подвел итог своим размышлениям Санька.
-- Кого? -- остановилась она.
-- Ну, хозяина конкурса... Как его? Буйноса!
-- Ты прямо экстрасенс!
Она впервые произнесла заветное "ты", и то, что она сделала это в столь восхищенной форме, заставило Саньку ощутить в душе какое-то новое чувство. Он вроде бы только в эту минуту понял, что стоит гораздо большего, чем думал о себе раньше.
-- Заметно? -- сделал он свирепое лицо. -- Я могу предсказывать пожары, ураганы, катастрофы, а также курс доллара на следующие сутки как по линии Центробанка, так и по сделкам ММВБ!
Улыбкой она тут же уценила санькину исключительность.
-- Курс и я могу угадать. Он или на месте стоит, или на два-три рубля за сутки возрастает... А Владимира Захарыча Буйноса я давно знаю. С детства. Он у нас учителем физкультуры был...
-- В Перевальном?
-- Конечно. Он и жил-то в трех домах от моего. Это теперь -- в лучшем доме Приморска, бывшем горкомовском...
-- Надо же! Учитель физкультуры -- и музыкальный конкурс! -восхитился Санька.
В его фразе смешались и удивление, и ирония, но Нина, как и положено человеку, который в любом слове и действии сначала видит плохое, а только потом хорошее, заметила иронию и сразу же решила постоять за своего бывшего учителя:
-- Зря ты так. Из школы он ушел лет шесть назад. Не вечно же ему было нищенствовать. Знаешь, какая зарплата у учителя физкультуры?
-- Знаю, -- кивнул Санька, хотя и не знал.
-- А у него родители-инвалиды. Два брата -- школьники. Он уволился, организовал фирму по продаже недвижимости, взял кредиты и постепенно раскрутился...
-- Рисковый мужик! -- оценил его Санька.
-- Он -- умный, -- с нежностью отозвалась о нем Нина, и Санька ощутил, что Буйнос был для нее не просто бывшим учителем физкультуры и не просто организатором фестиваля, взявшим ее на работу.
-- Я тоже, -- шуткой решил он ослабить собственное ощущение.
-- И потом он когда начинал, то риска почти не было, -- не заметила она санькину шутку. -- Цены росли как на дрожжах. Кто не прозевал, обогатился.
-- А теперь, значит, его эстрада заинтересовала?
-- Прибыльно, -- с безразличием к этому слову произнесла Нина.
-- Неужели в тусовке, которая к нему привалила, есть какой-то навар? По-моему, одни расходы, -- он начал старательно загибать пальцы на левой, свободной от мороженого, руке. -- Проезд всем оплачен -- раз, гостиница -два, аренда дворца культуры -- три...
-- Если бы не было прибыльно, не было бы схватки за этот конкурс, -не дала ему загнуть мизинец Нина.
-- Серьезно?
-- Еще как! В Москву, в минкульт, не меньше пяти заявок пришло. Я, правда, точно не знаю сколько, тогда меня еще в оргкомитете не было, но Владимиру Захарычу пришлось еще как побороться! И не всегда честно. Вы же знаете, какие сейчас чиновники...
-- Знаю, -- снова ответил Санька, хотя тоже не знал, какие же они сейчас.
-- Взяточники на взяточниках, -- объяснила Нина. -- Но Владимир Захарович не только этим взял. Он предъявил гарантии от местной администрации в поддержке конкурса.
"Ну и гарантии!" -- чуть вслух не сказал Санька. Видимо, пацаны с их суровой запиской и не менее суровым похищением в число гарантий не входили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115