– возмутился я и, чтобы не проливать, отпил.
– Я на тебя, конечно, обозлилась и вместе с Владом поехала за тобой.
– Ах, вместе с Владом! – заострил я внимание на третьей вершине нашего любовного треугольника, к месту вспомнив о гениальном изобретении – защите нападением. – А я голову ломал, почему ты не приезжаешь и телефон твой не отвечает. От твоего автоответчика я уже бегемотом выть начал.
– Значит, это чья-то дурная шутка? – спросила Анна.
Я почувствовал, как начинаю трезветь.
– Если бы ты знала, – произнес я, – чем эта шутка для меня обернулась.
Мое волнение передалось Анне. Она встала со стула, сняла и повесила в шкаф белый пиджак и раздраженно сказала:
– Какая здесь грязь! Почему ты здесь не убрал?
– Остынь, – посоветовал я ей. – Лучше приготовь отбивные. Они в морозильнике.
Анна ходила по кабинету. Она приготовила для меня чемодан упреков, но все они оказались лишними.
– Телеграмма была подписана моим именем? – спросил я.
– Конечно, – кивнула Анна.
– Отправлена из Судака?
– Да.
– Ты получила ее в тот же день, когда она была отправлена?
– Да. Но только вечером. Ее ошибочно занесли в другую квартиру. А там все были на работе, и почтальон сунул ее в почтовый ящик. Вечером соседка пришла с работы, увидела, что телеграмма адресована мне, и занесла ее.
– Стоп! – сказал я и закрыл глаза. – Тихо. Помолчи…
– Тебе плохо?! – вскрикнула Анна.
– Да, – прошептал я.
Она кинулась ко мне и схватила ладонями за щеки.
– Что с тобой?! Где болит?!
– Налей, – прошептал я. – И я попробую с первого раза угадать номер квартиры соседки, которая принесла тебе телеграмму… Твоя квартира сто семьдесят седьмая?
– Да, – прошептала Анна, с испугом глядя на меня.
– А у соседки сто семьдесят первая?
– Да… – еще тише ответила Анна. – Но как ты…
– Боже мой! Боже мой! – Я вскочил и схватился за голову. – Вот откуда оно все пошло! Вот тебе и Коктебель, и Арабов… Я тебе скажу, почему фамилия Арабова из Коктебеля тебе знакома. Но сначала я должен тебе рассказать, что тут творилось, пока ты с Владом отдыхала в Анталии.
Анна прикусила губу. Она чувствовала себя виноватой. Мы пошли на кухню. Анна безропотно заняла место у плиты, а я, сидя на столе со стаканом джина, подробно рассказывал ей о всех своих злоключениях, опустив лишь малозначащие эпизоды сексуального характера. Анна, слушая меня, то замахивалась, чтобы влепить мне пощечину, то вскрикивала, то плакала, то смеялась.
– Теперь у меня есть ответы на последние два вопроса, – завершил я свой часовой рассказ. – Я знаю, зачем Инга убила Кучера и кто такой Лембит Лехтине.
– Ну? – пританцовывая от нетерпения, крикнула Анна.
– Подожди! Нам сейчас надо кое-куда заехать.
– А отбивные? – спросила Анна.
– Отбивные потом.
Мы спустились в гараж и сели в машину. Анна качнулась на сиденье и недоуменно склонила голову.
– Мне кажется, что сиденье раньше было более мягким.
– Естественно, – ответил я, аккуратно выезжая из ворот. – Раньше я хранил золото в кабинете, а когда началась вся эта возня, так зашил его вместе с «дипломатом» в сиденье. Оно все время было при мне.
Мы проехали мимо музея. Он был закрыт – выходной.
– Я привезла тете Шуре турецкий национальный костюм для музея, – сказала Анна.
– Прекрасный подарок! – похвалил я.
У пятиэтажного жилого дома мы остановились. Я подал Анне руку, помогая ей выйти из джипа, первым зашел в подъезд и быстро поднялся наверх.
Дверь не была заперта – в ней по-прежнему не было замка.
Я зашел без стука. На кухне шумела вода. Пахло чем-то горелым. Я повернулся к Анне и громко объявил:
– А теперь позволь представить тебе Лембита Лехтине! Он же – господин N!
Анна остолбенела. Но меня больше беспокоила реакция Лебединской. Я снова повернулся к кухне, ожидая крика, истерики, сердечного приступа, но все было не так.
В первое мгновение я не узнал Лебединскую. В дверях беззвучно, как тень, появилась женщина в черном. Черный платок покрывал седую, коротко остриженную голову заведующей музеем. Бледное, изможденное, больное лицо женщины было спокойным и неподвижным.
– Не кричи, – тихо произнесла Лебединская. – Разбудишь.
Я обернулся, заглянул в комнату, но она была пуста.
– Пойдем отсюда, – сквозь зубы сказала Анна и потянула меня за руку.
– Подожди! – крикнул я и зашел на кухню.
На топчане у окна лежало платье Инги – то самое, в котором она пришла ко мне в первый вечер. Рядом, на табурете, в жестяной банке, догорала бумага.
Лебединская приложила палец к губам, показала глазами на платье. Я с ужасом посмотрел в глаза женщины. Передо мной стояла сумасшедшая!
– Она не спала всю ночь, – шепотом объяснила Лебединская. – Пришла под утро, мокрая, грязная, вся в крови. Я ее помыла, посушила и уложила спать… А это кто с тобой?
– Это Анна, – ответил я, не в силах оторвать взгляда от платья.
– Анна, – повторила Лебединская, прислушиваясь к звучанию имени. – Инга… Похоже, правда?.. А ты знаешь, что она тебя любила?
Лебединская присела на край топчана и провела ладонью по платью.
– Племянница моя… Единственная… Она мне как доченька… Спи, солнышко, спи, родненькая…
Я судорожно сглотнул. Анна снова дернула меня за руку.
– Она станет звездой киноэкрана! – вдруг громко сказала Лебединская. – Она затмит Мэрилин Монро и Брижит Бардо! О ней будет говорить вся планета! Ты будешь целовать дверные ручки, к которым она прикасалась… Девочка моя милая! Спи, мое солнышко, никто тебя больше не обидит…
– Идем отсюда! – вдруг пронзительно крикнула Анна. – Я не могу на это смотреть!
Мы вывалились из квартиры и побежали по лестнице вниз. Заскочили в машину, захлопнули за собой двери и долго сидели молча.
– В Коктебеле живет ее брат, отец Инги, Николай Арабов. Так он даже не приехал на похороны.
– А какие могут быть похороны, если тело не нашли?
– Ее похоронили по морскому обычаю. Священник отпевал море, а мы кидали в волны венки и пускали пробковые дощечки со свечами.
– Похоже, что тетя Шура действительно относилась к ней как к дочери, – произнесла Анна. – Потому тронулась мозгами.
– Чтобы найти деньги на фильм, она продала Кучеру золотые монеты, которые я ей подарил, – сказал я. – Этого, конечно, оказалось мало. И она решила тряхнуть меня. Вот вдвоем с Ингой они все это и придумали. Так появился на свет несуществующий Лембит Лехтине. Попросили Виктора, чтобы он перевернул квартиру вверх дном. Тот постарался на совесть, еще водки с женщинами на кухне выпил. На следующий день пришел, чтобы свои следы с посуды убрать, но нечаянно нарвался на меня.
– Может быть, седой человек в «Запорожце» с дыркой во лбу – тоже Лебединская? – вслух подумала Анна. – Разве трудно загримировать тетю Шуру под мужчину? Она и без грима на мужика смахивает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Я на тебя, конечно, обозлилась и вместе с Владом поехала за тобой.
– Ах, вместе с Владом! – заострил я внимание на третьей вершине нашего любовного треугольника, к месту вспомнив о гениальном изобретении – защите нападением. – А я голову ломал, почему ты не приезжаешь и телефон твой не отвечает. От твоего автоответчика я уже бегемотом выть начал.
– Значит, это чья-то дурная шутка? – спросила Анна.
Я почувствовал, как начинаю трезветь.
– Если бы ты знала, – произнес я, – чем эта шутка для меня обернулась.
Мое волнение передалось Анне. Она встала со стула, сняла и повесила в шкаф белый пиджак и раздраженно сказала:
– Какая здесь грязь! Почему ты здесь не убрал?
– Остынь, – посоветовал я ей. – Лучше приготовь отбивные. Они в морозильнике.
Анна ходила по кабинету. Она приготовила для меня чемодан упреков, но все они оказались лишними.
– Телеграмма была подписана моим именем? – спросил я.
– Конечно, – кивнула Анна.
– Отправлена из Судака?
– Да.
– Ты получила ее в тот же день, когда она была отправлена?
– Да. Но только вечером. Ее ошибочно занесли в другую квартиру. А там все были на работе, и почтальон сунул ее в почтовый ящик. Вечером соседка пришла с работы, увидела, что телеграмма адресована мне, и занесла ее.
– Стоп! – сказал я и закрыл глаза. – Тихо. Помолчи…
– Тебе плохо?! – вскрикнула Анна.
– Да, – прошептал я.
Она кинулась ко мне и схватила ладонями за щеки.
– Что с тобой?! Где болит?!
– Налей, – прошептал я. – И я попробую с первого раза угадать номер квартиры соседки, которая принесла тебе телеграмму… Твоя квартира сто семьдесят седьмая?
– Да, – прошептала Анна, с испугом глядя на меня.
– А у соседки сто семьдесят первая?
– Да… – еще тише ответила Анна. – Но как ты…
– Боже мой! Боже мой! – Я вскочил и схватился за голову. – Вот откуда оно все пошло! Вот тебе и Коктебель, и Арабов… Я тебе скажу, почему фамилия Арабова из Коктебеля тебе знакома. Но сначала я должен тебе рассказать, что тут творилось, пока ты с Владом отдыхала в Анталии.
Анна прикусила губу. Она чувствовала себя виноватой. Мы пошли на кухню. Анна безропотно заняла место у плиты, а я, сидя на столе со стаканом джина, подробно рассказывал ей о всех своих злоключениях, опустив лишь малозначащие эпизоды сексуального характера. Анна, слушая меня, то замахивалась, чтобы влепить мне пощечину, то вскрикивала, то плакала, то смеялась.
– Теперь у меня есть ответы на последние два вопроса, – завершил я свой часовой рассказ. – Я знаю, зачем Инга убила Кучера и кто такой Лембит Лехтине.
– Ну? – пританцовывая от нетерпения, крикнула Анна.
– Подожди! Нам сейчас надо кое-куда заехать.
– А отбивные? – спросила Анна.
– Отбивные потом.
Мы спустились в гараж и сели в машину. Анна качнулась на сиденье и недоуменно склонила голову.
– Мне кажется, что сиденье раньше было более мягким.
– Естественно, – ответил я, аккуратно выезжая из ворот. – Раньше я хранил золото в кабинете, а когда началась вся эта возня, так зашил его вместе с «дипломатом» в сиденье. Оно все время было при мне.
Мы проехали мимо музея. Он был закрыт – выходной.
– Я привезла тете Шуре турецкий национальный костюм для музея, – сказала Анна.
– Прекрасный подарок! – похвалил я.
У пятиэтажного жилого дома мы остановились. Я подал Анне руку, помогая ей выйти из джипа, первым зашел в подъезд и быстро поднялся наверх.
Дверь не была заперта – в ней по-прежнему не было замка.
Я зашел без стука. На кухне шумела вода. Пахло чем-то горелым. Я повернулся к Анне и громко объявил:
– А теперь позволь представить тебе Лембита Лехтине! Он же – господин N!
Анна остолбенела. Но меня больше беспокоила реакция Лебединской. Я снова повернулся к кухне, ожидая крика, истерики, сердечного приступа, но все было не так.
В первое мгновение я не узнал Лебединскую. В дверях беззвучно, как тень, появилась женщина в черном. Черный платок покрывал седую, коротко остриженную голову заведующей музеем. Бледное, изможденное, больное лицо женщины было спокойным и неподвижным.
– Не кричи, – тихо произнесла Лебединская. – Разбудишь.
Я обернулся, заглянул в комнату, но она была пуста.
– Пойдем отсюда, – сквозь зубы сказала Анна и потянула меня за руку.
– Подожди! – крикнул я и зашел на кухню.
На топчане у окна лежало платье Инги – то самое, в котором она пришла ко мне в первый вечер. Рядом, на табурете, в жестяной банке, догорала бумага.
Лебединская приложила палец к губам, показала глазами на платье. Я с ужасом посмотрел в глаза женщины. Передо мной стояла сумасшедшая!
– Она не спала всю ночь, – шепотом объяснила Лебединская. – Пришла под утро, мокрая, грязная, вся в крови. Я ее помыла, посушила и уложила спать… А это кто с тобой?
– Это Анна, – ответил я, не в силах оторвать взгляда от платья.
– Анна, – повторила Лебединская, прислушиваясь к звучанию имени. – Инга… Похоже, правда?.. А ты знаешь, что она тебя любила?
Лебединская присела на край топчана и провела ладонью по платью.
– Племянница моя… Единственная… Она мне как доченька… Спи, солнышко, спи, родненькая…
Я судорожно сглотнул. Анна снова дернула меня за руку.
– Она станет звездой киноэкрана! – вдруг громко сказала Лебединская. – Она затмит Мэрилин Монро и Брижит Бардо! О ней будет говорить вся планета! Ты будешь целовать дверные ручки, к которым она прикасалась… Девочка моя милая! Спи, мое солнышко, никто тебя больше не обидит…
– Идем отсюда! – вдруг пронзительно крикнула Анна. – Я не могу на это смотреть!
Мы вывалились из квартиры и побежали по лестнице вниз. Заскочили в машину, захлопнули за собой двери и долго сидели молча.
– В Коктебеле живет ее брат, отец Инги, Николай Арабов. Так он даже не приехал на похороны.
– А какие могут быть похороны, если тело не нашли?
– Ее похоронили по морскому обычаю. Священник отпевал море, а мы кидали в волны венки и пускали пробковые дощечки со свечами.
– Похоже, что тетя Шура действительно относилась к ней как к дочери, – произнесла Анна. – Потому тронулась мозгами.
– Чтобы найти деньги на фильм, она продала Кучеру золотые монеты, которые я ей подарил, – сказал я. – Этого, конечно, оказалось мало. И она решила тряхнуть меня. Вот вдвоем с Ингой они все это и придумали. Так появился на свет несуществующий Лембит Лехтине. Попросили Виктора, чтобы он перевернул квартиру вверх дном. Тот постарался на совесть, еще водки с женщинами на кухне выпил. На следующий день пришел, чтобы свои следы с посуды убрать, но нечаянно нарвался на меня.
– Может быть, седой человек в «Запорожце» с дыркой во лбу – тоже Лебединская? – вслух подумала Анна. – Разве трудно загримировать тетю Шуру под мужчину? Она и без грима на мужика смахивает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63