Я шел за ней, глядя ей в затылок, и поймал себя на той мысли, что теперь мне в ней нравится только шея. Она нежная и тонкая, к ней хочется прикоснуться пальцем и пощекотать.
Мы вышли на лестницу.
– Ты еще не был у себя? – спросила Инга и притворно зевнула.
– Нет, только приехал, – ответил я. – Был в сервисе, тормозные колодки менял.
Мы поднялись на третий этаж. Я нарочно шел следом за Ингой, хотя она еле передвигала ноги, надеясь, что я ее обгоню. Наконец она остановилась, повернулась ко мне и сказала:
– Я чувствую твой взгляд. Мне неприятно.
– А там, в твоем номере, ты говорила, что тебе приятно, когда я тебя рассматриваю, – тотчас нашел я отговорку.
– Рассматривать и смотреть – разные вещи, – ответила Инга и нахмурилась.
И все же я предоставил ей право первой увидеть письмо в двери, а значит, первой отреагировать на него.
– Тебе почта, – сказала Инга нарочито безразличным голосом, подойдя к двери, и прислонилась плечом к косяку.
Пришел мой черед вступать в игру.
– Черт возьми! – выругался я и, оттолкнув Ингу, выдернул конверт из-за ручки. – Так и знал! Опять двадцать пять!
– От кого это? – заморгала глазами Инга.
– Теперь уже не знаю, – тяжелым голосом ответил я, отпирая дверь. Зашел, на ходу разрывая конверт, встал у стола, прочел уже знакомый текст и со сдавленным стоном смял письмо в кулаке.
– Что?! – испуганно вскрикнула Инга.
– Кажется, я поторопился, – пробормотал я.
Инга подошла ко мне, разжала пальцы и выдернула из кулака письмо. Она читала его, мотая из стороны в сторону головой, читала намного дольше, чем требовалось для такого короткого письма.
– Как это понять? – спросила она, подняв взгляд.
– А понимать это надо так, – ответил я, – что в одиннадцать вечера я должен буду отвезти все свое золото этому таинственному господину N.
– Кто он? Ты знаешь, кто этот человек?
Я покачал головой.
– Теперь уже нет. А был уверен, что письма мне писал Виктор. Значит, я ошибался.
Инга села в кресло и закрыла лицо ладонями. Я нервно ходил из угла в угол.
– И что ты думаешь делать? – спросила Инга, не отрывая рук от лица.
– Ехать.
– А если послать этого N к едрене фене? Пусть шлет свои писульки, пока у него бумага или чернила в принтере не закончатся.
– Я бы так и сделал. Но дело в том, что N грозится перегнать в милицию машину. – Я поднял голову и выразительно уточнил: – Ту самую машину, которую ты побила.
– Может, блефует? – коротко спросила Инга.
– Может быть, – согласился я. – Но у меня нет ни одного доказательства, что это блеф. А в самом деле, где машина?
Инга наконец убрала ладони с лица и удивленно посмотрела на меня.
– Как где? Мы же сдали ее в ремонт!
– Сдать-то мы ее сдали. А вот забрать я ее не смог. Машину кто-то угнал из мастерской. Собственно, теперь понятно, кто это сделал.
– Не надо, – низким голосом произнесла Инга.
– Что – не надо? – не понял я.
– Не надо ехать на встречу, – повторила Инга.
– Ты хочешь сесть в тюрьму?
– Он блефует, – уверенно произнесла Инга и в качестве неопровержимого доказательства добавила: – Я чувствую.
– Это все разговоры! – отмел я и направился в спальню. – Разговор закончен! Я вывешиваю полотенце!
Инга, покусывая губы, встала в дверях, глядя, как я расправляю на подоконнике белое, в красных тюльпанах, полотенце и придавливаю его гантелью.
– В котором часу ты собираешься ехать?
– В половине одиннадцатого. Не позже.
– Я поеду с тобой.
– Что?! – с иронией протянул я. – Обойдемся без сопливых.
– Я поеду с тобой! – твердо повторила Инга. – Если уж ты решил перевести деньги на счет фильма, то сам бог велел мне побороться за них.
– Это опасно, хорошая моя, – сказал я и погладил Ингу по щеке. – Когда человек намерен получить треть миллиона долларов, он способен на многое.
– Я тоже намереваюсь получить эти деньги, – ответила Инга, целуя мою ладонь. – И тоже на многое способна. Ты еще меня не знаешь.
– Немножко уже знаю, – возразил я.
– Тогда не перечь.
– Договорились, – согласился я. – Поедешь со мной. Но будешь меня слушаться! Обещаешь?
Инга молча кивнула и, как кошка, стала ластиться ко мне, пряча лицо у меня на груди. Она, как непослушный ребенок, обещала, но думала совсем о другом.
Глава 30
За что я любил Романа, так это за его принципиальную пунктуальность. Договорились встретиться во дворе военкомата ровно в два – стоит, как Спасская башня, будто всю жизнь здесь стоял. Он сам выбрал для встречи этот уютный дворик, где два раза в год призывники прощались со своим детством. Вероятность того, что кто-нибудь из киношников увидит нас здесь, была равна нулю.
Я развернулся по разметке, предназначенной для занятий строевой, и затормозил в тени акации. Роман открыл дверь, сначала поставил на сиденье ящик, напоминающий посылочный, а затем влез сам.
– Как у тебя здесь прохладно! – сказал он, блаженно помахивая перед лицом газетой.
Я покосился на ящик.
– Все в порядке? Не тяни, показывай!
Роман поставил ящик на колени и сдвинул крышку в сторону. Зашелестела пергаментная бумага. Он опустил ладонь внутрь и выгреб горсть горящих солнцем монет.
– Ну? Что скажешь?
Я взял одну монету, рассмотрел ее, подкинул на ладони и кивнул:
– Годится. Не отличишь от настоящей. Сколько здесь?
– Полторы тысячи штук. Почти четыре кило. Не мало?
– Хватит! Поставь на заднее сиденье.
Я отсчитал несколько стодолларовых купюр и протянул Роману.
– Возьми за труды. Купишь что-нибудь жене и дочке.
Роман взглянул на меня так, что мне стало не по себе.
– Не надо, Кирилл, – сказал он, не прикасаясь к деньгам. – У нас с тобой не те отношения, чтобы ты платил за мою верность тебе. Друзьям не платят.
– Друзья тоже есть хотят. И верные, и неверные, – возразил я и сунул деньги в карман его рубашки.
Роману стало неловко. Он помолчал, опустив голову, словно я его унизил.
– Да брось ты! Не комплексуй, – сказал я каким– то поганым бодреньким голосом, обхватил его затылок ладонью и притянул к себе. Мы боднулись головами.
– Где он еще не искал? – Роман вернулся к нашему делу.
Я раскрыл блокнот на чистой странице и нарисовал на нем схему гостиницы и прилегающей к ней территории.
– Смотри сюда: гараж он обследовал – вычеркиваем. Двор кафе забетонирован – вычеркиваем. Вот этот оазис с сиренью добросовестно перепахал в ту ночь, когда я был на съемках. Что у нас осталось? Два цветника при входе в бар.
– Там же чугунная калитка на замке! Как он туда пройдет?
– А я сегодня «забуду» ее запереть.
Роман с сомнением покачал головой.
– Побоится ковыряться в цветниках. Незаметно это сделать невозможно. Открытая площадка, твои окна сверху.
– Он сможет! Хитрый, гад, саперную практику стал использовать. Знаешь, какую штуковину я нашел в его инструментах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Мы вышли на лестницу.
– Ты еще не был у себя? – спросила Инга и притворно зевнула.
– Нет, только приехал, – ответил я. – Был в сервисе, тормозные колодки менял.
Мы поднялись на третий этаж. Я нарочно шел следом за Ингой, хотя она еле передвигала ноги, надеясь, что я ее обгоню. Наконец она остановилась, повернулась ко мне и сказала:
– Я чувствую твой взгляд. Мне неприятно.
– А там, в твоем номере, ты говорила, что тебе приятно, когда я тебя рассматриваю, – тотчас нашел я отговорку.
– Рассматривать и смотреть – разные вещи, – ответила Инга и нахмурилась.
И все же я предоставил ей право первой увидеть письмо в двери, а значит, первой отреагировать на него.
– Тебе почта, – сказала Инга нарочито безразличным голосом, подойдя к двери, и прислонилась плечом к косяку.
Пришел мой черед вступать в игру.
– Черт возьми! – выругался я и, оттолкнув Ингу, выдернул конверт из-за ручки. – Так и знал! Опять двадцать пять!
– От кого это? – заморгала глазами Инга.
– Теперь уже не знаю, – тяжелым голосом ответил я, отпирая дверь. Зашел, на ходу разрывая конверт, встал у стола, прочел уже знакомый текст и со сдавленным стоном смял письмо в кулаке.
– Что?! – испуганно вскрикнула Инга.
– Кажется, я поторопился, – пробормотал я.
Инга подошла ко мне, разжала пальцы и выдернула из кулака письмо. Она читала его, мотая из стороны в сторону головой, читала намного дольше, чем требовалось для такого короткого письма.
– Как это понять? – спросила она, подняв взгляд.
– А понимать это надо так, – ответил я, – что в одиннадцать вечера я должен буду отвезти все свое золото этому таинственному господину N.
– Кто он? Ты знаешь, кто этот человек?
Я покачал головой.
– Теперь уже нет. А был уверен, что письма мне писал Виктор. Значит, я ошибался.
Инга села в кресло и закрыла лицо ладонями. Я нервно ходил из угла в угол.
– И что ты думаешь делать? – спросила Инга, не отрывая рук от лица.
– Ехать.
– А если послать этого N к едрене фене? Пусть шлет свои писульки, пока у него бумага или чернила в принтере не закончатся.
– Я бы так и сделал. Но дело в том, что N грозится перегнать в милицию машину. – Я поднял голову и выразительно уточнил: – Ту самую машину, которую ты побила.
– Может, блефует? – коротко спросила Инга.
– Может быть, – согласился я. – Но у меня нет ни одного доказательства, что это блеф. А в самом деле, где машина?
Инга наконец убрала ладони с лица и удивленно посмотрела на меня.
– Как где? Мы же сдали ее в ремонт!
– Сдать-то мы ее сдали. А вот забрать я ее не смог. Машину кто-то угнал из мастерской. Собственно, теперь понятно, кто это сделал.
– Не надо, – низким голосом произнесла Инга.
– Что – не надо? – не понял я.
– Не надо ехать на встречу, – повторила Инга.
– Ты хочешь сесть в тюрьму?
– Он блефует, – уверенно произнесла Инга и в качестве неопровержимого доказательства добавила: – Я чувствую.
– Это все разговоры! – отмел я и направился в спальню. – Разговор закончен! Я вывешиваю полотенце!
Инга, покусывая губы, встала в дверях, глядя, как я расправляю на подоконнике белое, в красных тюльпанах, полотенце и придавливаю его гантелью.
– В котором часу ты собираешься ехать?
– В половине одиннадцатого. Не позже.
– Я поеду с тобой.
– Что?! – с иронией протянул я. – Обойдемся без сопливых.
– Я поеду с тобой! – твердо повторила Инга. – Если уж ты решил перевести деньги на счет фильма, то сам бог велел мне побороться за них.
– Это опасно, хорошая моя, – сказал я и погладил Ингу по щеке. – Когда человек намерен получить треть миллиона долларов, он способен на многое.
– Я тоже намереваюсь получить эти деньги, – ответила Инга, целуя мою ладонь. – И тоже на многое способна. Ты еще меня не знаешь.
– Немножко уже знаю, – возразил я.
– Тогда не перечь.
– Договорились, – согласился я. – Поедешь со мной. Но будешь меня слушаться! Обещаешь?
Инга молча кивнула и, как кошка, стала ластиться ко мне, пряча лицо у меня на груди. Она, как непослушный ребенок, обещала, но думала совсем о другом.
Глава 30
За что я любил Романа, так это за его принципиальную пунктуальность. Договорились встретиться во дворе военкомата ровно в два – стоит, как Спасская башня, будто всю жизнь здесь стоял. Он сам выбрал для встречи этот уютный дворик, где два раза в год призывники прощались со своим детством. Вероятность того, что кто-нибудь из киношников увидит нас здесь, была равна нулю.
Я развернулся по разметке, предназначенной для занятий строевой, и затормозил в тени акации. Роман открыл дверь, сначала поставил на сиденье ящик, напоминающий посылочный, а затем влез сам.
– Как у тебя здесь прохладно! – сказал он, блаженно помахивая перед лицом газетой.
Я покосился на ящик.
– Все в порядке? Не тяни, показывай!
Роман поставил ящик на колени и сдвинул крышку в сторону. Зашелестела пергаментная бумага. Он опустил ладонь внутрь и выгреб горсть горящих солнцем монет.
– Ну? Что скажешь?
Я взял одну монету, рассмотрел ее, подкинул на ладони и кивнул:
– Годится. Не отличишь от настоящей. Сколько здесь?
– Полторы тысячи штук. Почти четыре кило. Не мало?
– Хватит! Поставь на заднее сиденье.
Я отсчитал несколько стодолларовых купюр и протянул Роману.
– Возьми за труды. Купишь что-нибудь жене и дочке.
Роман взглянул на меня так, что мне стало не по себе.
– Не надо, Кирилл, – сказал он, не прикасаясь к деньгам. – У нас с тобой не те отношения, чтобы ты платил за мою верность тебе. Друзьям не платят.
– Друзья тоже есть хотят. И верные, и неверные, – возразил я и сунул деньги в карман его рубашки.
Роману стало неловко. Он помолчал, опустив голову, словно я его унизил.
– Да брось ты! Не комплексуй, – сказал я каким– то поганым бодреньким голосом, обхватил его затылок ладонью и притянул к себе. Мы боднулись головами.
– Где он еще не искал? – Роман вернулся к нашему делу.
Я раскрыл блокнот на чистой странице и нарисовал на нем схему гостиницы и прилегающей к ней территории.
– Смотри сюда: гараж он обследовал – вычеркиваем. Двор кафе забетонирован – вычеркиваем. Вот этот оазис с сиренью добросовестно перепахал в ту ночь, когда я был на съемках. Что у нас осталось? Два цветника при входе в бар.
– Там же чугунная калитка на замке! Как он туда пройдет?
– А я сегодня «забуду» ее запереть.
Роман с сомнением покачал головой.
– Побоится ковыряться в цветниках. Незаметно это сделать невозможно. Открытая площадка, твои окна сверху.
– Он сможет! Хитрый, гад, саперную практику стал использовать. Знаешь, какую штуковину я нашел в его инструментах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63