– Удачи вам! – крикнул он на бегу, вышибая затем дверь в конце коридора, которую оставил открытой настежь.
Переместившись на середину коридора, лорд Карстерс прицелился и стал всаживать пулю за пулей в заледенелого вервольфа с расчетом причинить максимум повреждений и выиграть как можно больше секунд.
Тварь встряхнулась, освобождаясь от чар, прыгнула, норовя вцепиться ему в горло, и Карстерс отстрелил мохнатую лапу. Вервольф упал, временно обездвиженный. Воспользовавшись представившейся возможностью, лорд Карстерс выстрелил одновременно из обоих «магнумов» и перерубил ему пулями шею.
Когда мохнатая голова устремилась в полет, магический зверь слепо зашатался и наступил на проволоку, натянутую при входе в коридор. С напоминающим вздох свистом с потолка обрушился по дуге клинок и перерубил оборотня пополам. Подвергшийся вивисекции, монстр частями закувыркался вниз по лестнице. Вскоре оттуда донеслись свист стрел, шипение пламени, грохот камней и серия взрывов.
Победно улыбаясь, лорд Карстерс только начал убирать пистолеты в кобуры, как в стенах распахнулись новые потайные двери и из них выскочила еще дюжина вервольфов. Только эти звери были вооружены дротиками и скакали верхом на пауках величиной с тягловых лошадей. Завидев такое, лорд Карстерс от души выругался. Кавалерия! Злейший враг пехоты.
Паля из обоих «АвтоМагов», Карстерс отступал по коридору, пока не добрался до распахнутой профессором двери. Остановившись лишь на долю секунды, чтобы захлопнуть ее, лорд привалился к ней спиной и стал ждать приближения тварей.
– Никто не пройдет, – прошептал он, крепче сжимая пистолеты. А затем снова принялся стрелять, выкрикивая эту фразу как боевой клич: – Никто не пройдет!
С собственными боевыми воплями вервольфы и пауки ринулись к лорду, и завязалась нешуточная битва.
* * *
Держа темп, профессор Эйнштейн промчался вверх по следующей лестнице, и вскоре треск выстрелов стих вдали. Помотав головой, чтобы вытряхнуть из нее неуместные сейчас мысли, проф. Эйнштейн поднимался по лестнице, полностью сосредоточившись на высматривании ловушек. Теперь уже было очевидно, что Уильям Оуэн – очень сильный колдун, и хотя меч Александра владел широким диапазоном чар, проф. Эйнштейну не хватало существенных основ владения искусством оккультных наук. А это ставило его в весьма невыгодное положение. Но Эйнштейн знал – он все равно обязан победить, любой ценой. Слишком много жизней зависело от исхода этой борьбы.
На верху лестницы профессор обнаружил еще одну бронзовую дверь, на сей раз незапертую и слегка приоткрытую. Помещение за ней скрывалось в кромешной темноте, и не было слышно ни единого звука, кроме его собственного дыхания. Что, и никакого указателя с надписью «Ловушку установить здесь»?
Прижимаясь к стене, проф. Эйнштейн проскользнул в открытый проем, не коснувшись ни двери, ни косяка. Переступив через порог, он ожидал увидеть какую-нибудь замаскированную бомбу или взведенный медвежий капкан, но обнаружил лишь стоящее на двери ведро. При малейшем прикосновении к двери ведро упало бы, выплеснув свое содержимое. И каким бы это последнее ни было, он не испытывал ни малейшего желания знакомиться с ним поближе.
Принюхиваясь в попытке определить, чем наполнено ведро, профессор чуть не задохнулся от наполняющего воздух тошнотворного запаха свежей крови. Господи Боже, со столь скверным запахом он не сталкивался с тех времен, когда работал в Бомбее на переработке сточных вод! Прикрыв нос платком, проф. Эйнштейн взглянул на свою одежду, но хлынувший ранее в ловушке на лестнице поток воды смыл с нее кровь демона. Так откуда же эта жуткая вонь?
Подняв повыше светящийся меч, профессор обнаружил, что стоит в нише между двух резных колонн. Пройдя мимо них, он увидел тянущиеся с потолка серебристые лучи и, подняв голову, разглядел слабо светящую сквозь прозрачный купол тройную луну.
Опустив взгляд, Эйнштейн увидал, что на мраморном полу выложена мозаикой огромная мистическая руна в виде обожравшегося кальмара, который пульсировал при свете лун словно живое существо. Довольно неплохо. Теперь уж не могло быть никаких сомнений – он достиг своей цели, храма Бога Кальмара, который он видел на вершине черной горы. Но если это их храм, то где же Оуэн и основные силы кальмаропоклонников? Неужели он опоздал? Неужто Бог Кальмар уже родился? Приглядываясь к черным теням за пределами круга света, Эйнштейн потребовал максимального свечения; меч в ответ запылал чуть ли не ослепительно. Когда храм залил этот ясный белый свет, профессор чуть не поперхнулся при виде вытянувшихся вдоль стен мертвых тел. Почувствованная им страшная вонь исходила от десятков, нет, сотен трупов, уложенных штабелями, словно дрова, между внешними столпами, образуя вокруг храма своего рода грубую стену.
Все эти мужчины и женщины в балахонах лежали с перерезанным горлом, и темно-малиновые ручейки капали на мраморный пол, стекая в руну и расходясь по ее линиям, словно бургундское вино по акведуку. Профессору вдруг отчетливо вспомнилась кровь на полу выставочного зала у него в музее. Он бросил взгляд через треснувший монокль и увидел повсюду насыщенную, злую магию. Свежепролитая кровь, должно быть, являлась главным ингредиентом для вызывания магической мощи этими лунатиками-язычниками. При этой последней фразе проф. Эйнштейн фыркнул. Лунатиками. Никогда еще это слово не употреблялось столь точно.
Перешагивая через ручейки крови, профессор прошел в руну, и иллюзия пустого воздуха замерцала и пропала, явив взору большой каменный алтарь, покрытый гобеленом, изукрашенным странными мистическими символами. И господствующее положение на этом алтаре зла занимал бурлящий железный котел, соединенный с руной прядями серебряной проволоки. Но что чему придавало силу – руна котлу или наоборот? Снова испробовав монокль, профессор выругался, так как стекло разбилось от перегрузки темных сил на данном участке. Проклятье! Он отбросил его и облизнул порезанный палец.
Ожидая отовсюду нападения, проф. Эйнштейн осторожно приблизился к алтарю, и серебряно-голубой лунный свет сменился на серебристо-зеленый. Профессор застыл в неподвижности. Он что сейчас, привел в действие какое-то заклинание или испортил его? Определить было невозможно. Впрочем, опять же, поскольку его задача заключалась в том, чтобы остановить церемонию возрождения, то наверно этот фокус можно провернуть с помощью обыкновенного старомодного разбивания вдребезги всего и вся. Ату их, ату!
Когда проф. Эйнштейн перевел меч в режим общего уничтожения, с потолка треснула молния, выбив клинок из его руки. Эйнштейн вскрикнул от боли; меч перекувырнулся в воздухе и с громким лязгом упал на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96