Летчик пожалел пассажира и совершил посадку.
- Оставайтесь в кабине и глядите в оба, - сказал я. - Нам предоставлен статус наблюдателей, но особо рассчитывать на это не следует. Еcли начнутся осложнения - давайте полные обороты и спасайте машину. Да и себя заодно.
- А вы?
- Коль скоро я погибну - мертвому телу безразлично, где оставаться. Коль уцелею - кинусь в кусты. А ваша задача - птичку выручать.
- Понятно.
Все же пилот прошагал со мною бок о бок несколько ярдов по гладкому, плотному, добела прокаленному тропическим солнцем песку.
- Эй! Да это клетки... - сказал он внезапно. - Все разбиты, покорежены. В таких перевозят животных, Мэтт! Господи помилуй, да LCT, кажется, Ноевым ковчегом служил! Вон, собака осталась! Гляди!
Изумлению парня границ не было. Он хлопал глазами, не представляя, на кой ляд понадобилось десантникам волочить за собою несколько сотен псов. А я понял и чуток перепугался.
- О, Господи, - повторял пилот.
Люди, привыкшие, подобно мне, иметь дело с собаками крупными и достаточно опасными, руководствуются незыблемым и чрезвычайно здравым правилом: никогда не прикасайся к чужому псу; никогда не пытайся ему приказывать! Но те, кто сталкивался только с никчемными комнатными шавками, так и норовят приблизиться к любой незнакомой дворняге, погладить псину и завязать с нею тесную дружбу...
Я успел ухватить запястье летчика.
- Полегче, amigo, здесь жареным пахнет. И в прямом, и в переносном смысле. Сию минуту возвращайся в машину и закрой за собою дверь; а я немножко осмотрюсь.
Пилот неохотно удалился. Ему очень хотелось вызволить злополучную собаку, пережившую столько ужасных вещей. У меня подобного стремления не было. По нескольким причинам.
Громадная, косматая образина, похожая на лайку-переростка, выглядела бы весьма впечатляюще где-нибудь на Юконе, запряженной в сани золотоискателя. Здесь же, на карибском острове, она казалась не более уместной, чем эскимосское "иглу". Из пасти пса капала слюна. То ли жарко ему было, то ли не просто жарко...
Я приблизился.
Низкий рык и оскаленная пасть возвестили: "пошел вон, приятель, не то пожалеешь!"
Измочаленная, опаленная проволока, заполнявшая грузовой отсек, действительно служила вольерами или огромными клетками. До бомбового удара, конечно. Множество просторных клеток, способных вместить великое множество животных. Как выразился летчик, настоящий Ноев ковчег.
А мы-то ломали головы, гадая: что за секретное оружие припас Генрих Бультман, какой сюрприз уготовил островитянам!
Убитых зверей не замечалось. Только забытый второпях пес караулил доступ к судовому нутру.
- Полегче, дружище, - сказал я. - Никто на твои владения покушаться не будет, благодарю покорно...
Припадая на простреленную ногу, я двинулся вспять и обогнул пышные зеленые заросли, выдававшиеся на песчаный пляж. Там, по правую сторону от меня, что-то шевелилось. Я увидел сначала собаку: милого маленького терьера, вилявшего обрубком хвоста и самозабвенно лаявшего, адресуясь к кустарнику.
Терьер по ближайшем рассмотрении оказался дружелюбной сучкой. Он - прошу прощения, она подскочила к пришельцу, поднялась на задние лапы, восторженно заплясала. Я чуть было не потрепал собаку по длинноухой голове, не поскреб за ухом, но вовремя опомнился.
Не получив ожидаемой ласки, малышка шлепнулась на все четыре конечности и умчалась к своему неведомому приятелю. Я не знал, кто или что скрывается в зарослях: человек ли, зверь ли - а посему шагал с превеликой оглядкой, поставив пистолет на боевой взвод и неукоснительно следуя инструкциям.
- Я ждал вас, герр Хелм, - послышался ровный голос. - Не волнуйтесь, я безоружен.
Голос я признал немедленно.
- С вашего разрешения, мистер Бультман, последую велениям привычной паранойи. А посему, не взыщите, на слово не поверю.
Но Бультман и впрямь оказался безоружен.
Странную представлял он собою фигуру, лежа на песке позади зеленых зарослей. Мгновением позже я понял: немец облачился в тяжелый костюм для мотоциклетных гонок - полное оснащение, включая кожаные краги и защитные ботинки. Разумеется, наличествовал и шлем. Прозрачное пластиковое забрало было поднято.
Надо полагать, Бультмана ранило во время воздушного налета. Костюм изрядно порвался и обгорел. Песок пропитался кровью.
Я стоял, молча наблюдая открывшуюся картину, а Генрих Бультман сосредоточенно гладил здоровой левой рукой приплясывавшую рядом собаку, не пожелавшую покинуть раненого. Немец давал ей тянуть и шаловливо кусать черную кожу перчатки, блекло улыбался, что-то шептал.
Несколько мгновений спустя он удостоил меня вниманием.
- Нет-нет! - предупредил Бультман, когда я сдуру наклонился, чтобы в свой черед приласкать собачонку. - Сердце разрывается при мысли, что эдакая славная тварь... Но ей тоже сделали укол, герр Хелм. Не прикасайтесь... Шлем помогите стянуть, пожалуйста.
Следя за руками Бультмана, опасаясь нежданного подвоха, я пособил отставному наемнику освободиться от глухого шлема, в котором, должно быть, нелегко было разгуливать, бегать, метаться, а потом лежать под гобернадорским солнцем.
- Защита, - пояснил Бультман. - Я понятия не имел, в какой стадии заболевания находятся псы ко дню высадки. Поэтому и предпочел избежать случайных укусов - даже при дружелюбной возне. Хотя... согласно последнему врачебному заключению, особой роли это уже не играло. Времени у меня оставалось в обрез, герр Хелм.
Лицо Бультмана еще больше осунулось, морщин стало еще больше... Доконали немца, конечно, осколки и пули, полученные во время недавнего налета, но и старые боевые раны вовсе не пошли на пользу.
- Вы что, пригнали корыто в одиночку? - полюбопытствовал я.
- Корыто?.. А-а, корабль... Нет, безусловно. Экипаж, по предварительному уговору, сошел на берег загодя и бежал в глубь острова. С больными собаками они связываться не желали. Выгрузку я проводил самостоятельно. Потом услыхал, как приближаются истребители, но в отсеке оставалось еще десятка два животных... Не захотел бросать их взаперти. Вот и получил...
Бультман скривился и развел руками. Правая двигалась медленно и тяжело. Немец коротко, отрывисто хохотнул.
- У каждого есть маленькая простительная слабость, верно, друг мой?
Продолжая разглядывать Бультмана сверху вниз, я понял: у Фрица действительно было секретное оружие. Набитый собаками транспорт, которому расчистили путь ничего не подозревавшие молодцы из Карибского Освободительного Легиона.
- А чего же вы ждали? - оскалился немец. - Что я доставлю полный корабль танков и примусь помогать остолопам, льющим свою паршивую патриотическую кровь за двадцать миль отсюда? Провались они!
- Совершенно с вами согласен. Однако, неужели стоило пускаться на такое ради.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
- Оставайтесь в кабине и глядите в оба, - сказал я. - Нам предоставлен статус наблюдателей, но особо рассчитывать на это не следует. Еcли начнутся осложнения - давайте полные обороты и спасайте машину. Да и себя заодно.
- А вы?
- Коль скоро я погибну - мертвому телу безразлично, где оставаться. Коль уцелею - кинусь в кусты. А ваша задача - птичку выручать.
- Понятно.
Все же пилот прошагал со мною бок о бок несколько ярдов по гладкому, плотному, добела прокаленному тропическим солнцем песку.
- Эй! Да это клетки... - сказал он внезапно. - Все разбиты, покорежены. В таких перевозят животных, Мэтт! Господи помилуй, да LCT, кажется, Ноевым ковчегом служил! Вон, собака осталась! Гляди!
Изумлению парня границ не было. Он хлопал глазами, не представляя, на кой ляд понадобилось десантникам волочить за собою несколько сотен псов. А я понял и чуток перепугался.
- О, Господи, - повторял пилот.
Люди, привыкшие, подобно мне, иметь дело с собаками крупными и достаточно опасными, руководствуются незыблемым и чрезвычайно здравым правилом: никогда не прикасайся к чужому псу; никогда не пытайся ему приказывать! Но те, кто сталкивался только с никчемными комнатными шавками, так и норовят приблизиться к любой незнакомой дворняге, погладить псину и завязать с нею тесную дружбу...
Я успел ухватить запястье летчика.
- Полегче, amigo, здесь жареным пахнет. И в прямом, и в переносном смысле. Сию минуту возвращайся в машину и закрой за собою дверь; а я немножко осмотрюсь.
Пилот неохотно удалился. Ему очень хотелось вызволить злополучную собаку, пережившую столько ужасных вещей. У меня подобного стремления не было. По нескольким причинам.
Громадная, косматая образина, похожая на лайку-переростка, выглядела бы весьма впечатляюще где-нибудь на Юконе, запряженной в сани золотоискателя. Здесь же, на карибском острове, она казалась не более уместной, чем эскимосское "иглу". Из пасти пса капала слюна. То ли жарко ему было, то ли не просто жарко...
Я приблизился.
Низкий рык и оскаленная пасть возвестили: "пошел вон, приятель, не то пожалеешь!"
Измочаленная, опаленная проволока, заполнявшая грузовой отсек, действительно служила вольерами или огромными клетками. До бомбового удара, конечно. Множество просторных клеток, способных вместить великое множество животных. Как выразился летчик, настоящий Ноев ковчег.
А мы-то ломали головы, гадая: что за секретное оружие припас Генрих Бультман, какой сюрприз уготовил островитянам!
Убитых зверей не замечалось. Только забытый второпях пес караулил доступ к судовому нутру.
- Полегче, дружище, - сказал я. - Никто на твои владения покушаться не будет, благодарю покорно...
Припадая на простреленную ногу, я двинулся вспять и обогнул пышные зеленые заросли, выдававшиеся на песчаный пляж. Там, по правую сторону от меня, что-то шевелилось. Я увидел сначала собаку: милого маленького терьера, вилявшего обрубком хвоста и самозабвенно лаявшего, адресуясь к кустарнику.
Терьер по ближайшем рассмотрении оказался дружелюбной сучкой. Он - прошу прощения, она подскочила к пришельцу, поднялась на задние лапы, восторженно заплясала. Я чуть было не потрепал собаку по длинноухой голове, не поскреб за ухом, но вовремя опомнился.
Не получив ожидаемой ласки, малышка шлепнулась на все четыре конечности и умчалась к своему неведомому приятелю. Я не знал, кто или что скрывается в зарослях: человек ли, зверь ли - а посему шагал с превеликой оглядкой, поставив пистолет на боевой взвод и неукоснительно следуя инструкциям.
- Я ждал вас, герр Хелм, - послышался ровный голос. - Не волнуйтесь, я безоружен.
Голос я признал немедленно.
- С вашего разрешения, мистер Бультман, последую велениям привычной паранойи. А посему, не взыщите, на слово не поверю.
Но Бультман и впрямь оказался безоружен.
Странную представлял он собою фигуру, лежа на песке позади зеленых зарослей. Мгновением позже я понял: немец облачился в тяжелый костюм для мотоциклетных гонок - полное оснащение, включая кожаные краги и защитные ботинки. Разумеется, наличествовал и шлем. Прозрачное пластиковое забрало было поднято.
Надо полагать, Бультмана ранило во время воздушного налета. Костюм изрядно порвался и обгорел. Песок пропитался кровью.
Я стоял, молча наблюдая открывшуюся картину, а Генрих Бультман сосредоточенно гладил здоровой левой рукой приплясывавшую рядом собаку, не пожелавшую покинуть раненого. Немец давал ей тянуть и шаловливо кусать черную кожу перчатки, блекло улыбался, что-то шептал.
Несколько мгновений спустя он удостоил меня вниманием.
- Нет-нет! - предупредил Бультман, когда я сдуру наклонился, чтобы в свой черед приласкать собачонку. - Сердце разрывается при мысли, что эдакая славная тварь... Но ей тоже сделали укол, герр Хелм. Не прикасайтесь... Шлем помогите стянуть, пожалуйста.
Следя за руками Бультмана, опасаясь нежданного подвоха, я пособил отставному наемнику освободиться от глухого шлема, в котором, должно быть, нелегко было разгуливать, бегать, метаться, а потом лежать под гобернадорским солнцем.
- Защита, - пояснил Бультман. - Я понятия не имел, в какой стадии заболевания находятся псы ко дню высадки. Поэтому и предпочел избежать случайных укусов - даже при дружелюбной возне. Хотя... согласно последнему врачебному заключению, особой роли это уже не играло. Времени у меня оставалось в обрез, герр Хелм.
Лицо Бультмана еще больше осунулось, морщин стало еще больше... Доконали немца, конечно, осколки и пули, полученные во время недавнего налета, но и старые боевые раны вовсе не пошли на пользу.
- Вы что, пригнали корыто в одиночку? - полюбопытствовал я.
- Корыто?.. А-а, корабль... Нет, безусловно. Экипаж, по предварительному уговору, сошел на берег загодя и бежал в глубь острова. С больными собаками они связываться не желали. Выгрузку я проводил самостоятельно. Потом услыхал, как приближаются истребители, но в отсеке оставалось еще десятка два животных... Не захотел бросать их взаперти. Вот и получил...
Бультман скривился и развел руками. Правая двигалась медленно и тяжело. Немец коротко, отрывисто хохотнул.
- У каждого есть маленькая простительная слабость, верно, друг мой?
Продолжая разглядывать Бультмана сверху вниз, я понял: у Фрица действительно было секретное оружие. Набитый собаками транспорт, которому расчистили путь ничего не подозревавшие молодцы из Карибского Освободительного Легиона.
- А чего же вы ждали? - оскалился немец. - Что я доставлю полный корабль танков и примусь помогать остолопам, льющим свою паршивую патриотическую кровь за двадцать миль отсюда? Провались они!
- Совершенно с вами согласен. Однако, неужели стоило пускаться на такое ради.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56