Очень трогательно, если вдуматься...
Изобел Маклейн улыбнулась моей ахинее.
— Значит, в курсе, мистер Хелм? Что ж, такая уж у вас работа. Как только я узнала, что вы профессионал, то поняла: долго мне вас водить за нос не придется.
Я посмотрел на нее. Она действительно была в высшей степени привлекательная женщина, и мне нравилось, как спокойно она реагирует на неприятности. Я спросил:
— Ну так, может, вы мне все наконец расскажете, мэм?
— Разумеется. Только давайте я вас буду звать Мэтт, а вы меня Изобел. Договорились? А то что такое “мэм” да “мэм”! И давайте потребуем заказанный столик в “Ройал Гавайен”, пока они не отдали его кому-то еще. А потом я полу чу двойной скотч и уж тогда начну открывать вам душу. — Она с упреком посмотрела на меня и сказала: — Вы даже не спросили, как я сегодня себя чувствую...
— Мне и спрашивать не надо. Я и так прекрасно вижу, что с головой у вас все в порядке — в прямом и переносном смысле. Это-то меня и пугает.
Круглолицый юноша, агент Монаха, ехал за нами следом до Халекулани в своем “дацуне”. Я и не надеялся, что Монах сразу даст отбой только потому, что я поговорил с ним. Если бы это произошло, я бы сильно разочаровался. Поездка оказалась недолгой, и вскоре мы уже сидели на террасе отеля “Ройал Гавайен” в окружении довольно важных мужчин и женщин”, которые явно пытались что-то друг другу доказать, только вот я не мог взять в толк, что именно. Изобел подхватила свой “хайболл”, как только официант поставил стакан на стол, отсалютовала мне им и с удовольствием сделала глоток. Затем она поставила стакан на стол, вынула сигарету и прикурила от зажигалки, прежде чем я успел предпринять что-то приличествующее джентльмену. Я с удовольствием отметил, что она все-таки слегка нервничает. Стало быть, кое-что человеческое ей было не чуждо.
— Ладно, Мэтт, сначала расскажите, что вам уже обо мне известно, — сказала она.
— Во-первых, в наших списках вы не значитесь. По крайней мере, я никого похожего на вас там не встречал.
— Списки? Какие?
— Местных агентов. Которые работают как на нас, так и на наших оппонентов. Это ей явно понравилось.
— Вы правда думаете, что я могла быть агентом? Женщиной с тайной? Вы мне льстите. Так, а что еще?
— Еще вы не живете в округе Колумбия вопреки вашим утверждениям. Эту информацию я получил от третьих лиц и сам не проверял.
— Третьи лица правы. Я не живу ни в Вашингтоне, ни в его окрестностях, и фамилия моя не Маклейн. Что еще?
— Еще вы знаете тот район очень неплохо.
— Потому что я родилась и выросла на берегу залива Чисапик. А училась в школе в Вашингтоне. Дальше.
— Вы наводили обо мне справки. Вы попросили, чтобы меня вам представили. — Иэобел весело кивнула. Я сказал: — Еще одно замечание. Вы получаете от всего этого удовольствие. Что ж, одни от скуки прыгают с парашютом, другие играют в русскую рулетку. На здоровье. Я никогда не считал, что людей надо заставлять делать то, что им полезно, или не делать того, что им вредно. Но я все-таки считаю своим долгом еще раз напомнить то, что говорил вчера: игра может стать жестокой. Вы уже сполна отведали этого блюда, но вам будет спокойнее, если вы продолжите ваши игры в другом месте. У меня есть малоприятные знакомые, да и сам я порой бываю невыносим. Иначе говоря, если симпатичная женщина настаивает на том, чтобы составить мне компанию, я начинаю думать, как бы мне извлечь из этого выгоду. Я не имею в виду постель, хотя и постель как один из вариантов может вполне оказаться приемлемым.
Возникла пауза. Лицо ее побледнело, а в глазах загорелась злость. Она глубоко вздохнула и сказала:
— Это было... В общем, лучше бы вы этого не говорили. Последнюю часть. Она портит все остальное. Думать можете что угодно, но говорить вслух... Я чувствую себя какой-то потаскухой, а это неприятно.
— Лучше почувствовать это сейчас, чем слишком поздно. Теперь вы знаете, как работает мой мерзкий умишко. Если удастся, я готов вас использовать, в том числе и в постели, а если с вами случится беда — даже непоправимая, я выпью в вашу память и займусь следующим заданием.
— И следующей женщиной?
— Именно.
Она тихо рассмеялась, и когда она посмотрела на меня, в ее темных очках отразился пляж за моей спиной.
— Вы крутой мужчина, да?
— У нас крутая профессия.
— На могиле были живые цветы, — сказала она.
— На чьей могиле?
— На могиле Уиннифред. Маленькое деревенское кладбище на юге Франции. Сторож сказал, что у высокого мужчины, который оставил деньги на цветы, в глазах были слезы. Это явно не вы, Мэтт. Вы слишком круты. Вы спите с ними и уходите, не оглянувшись. — Она кротко улыбнулась. — Мой муж считает вас убийцей. Он очень любил свою младшую сестру. Кажется, она была единственным существом, кроме него самого, о котором он заботился. Он уверен, что вы женились на ней из-за ее наследства и расправились с ней. Мы оба, собственно, пришли к этому выводу, когда поняли, сколько сил вам пришлось потратить, чтобы представить случившееся, как автокатастрофу. Мы узнали, что вы едете сюда...
— Как? — спросил я хрипло.
— Адвокаты получили ваш новый адрес от какой-то правительственной организации. Мы с Кеннетом решили, что лучше мне одной вылететь и выйти на вас. В мои обязанности входило проверить, не выдадите ли вы себя тем или иным способом. — Ее улыбка стала горькой. — Разумеется, наши мотивы, Мэтт, не совсем бескорыстны. Речь идет о большом наследстве, почти полмиллиона, а муж уже потратил или вложил средства под него. Если удастся доказать, что вы преступник, то денег вам не видать, и они вернутся к душеприказчикам, то бишь к Кеннету и мне.
Мне пришлось прокашляться, прежде чем задать следующий вопрос:
— Кто вы?
— Я? Ваша родственница. Кузина. Изобел Марнер.
Глава 11
Неожиданное признание меня порядком удивило. Когда я несколько лет назад развелся, то стал вести подчеркнуто несемейный образ жизни. Я не привык к тому, чтобы в разгар выполнения задания на меня наваливались родственники, тем более родственники фиктивной жены. Чтобы скрыть замешательство, я протянул руку к белой сумочке на столе.
— Вы позволите?
Изобел хотела было выразить протест, но потом рассмеялась.
— Ради Бога. Это, я понимаю, обыск?
— Нет, обыск куда занятнее, — возразил я. — Господи, сколько всякого хлама вы, женщины, носите в сумочках.
На самом деле в сумочке ничего особенного не было — и главное, никаких сюрпризов. Там не было ничего такого, кроме обычных аксессуаров курящей и пользующейся косметикой женщины, а если и было, то достаточно хорошо замаскировано. В маленьком дамском бумажнике имелись водительские права, выданные в Калифорнии, и прочие документы и карточки на имя Изобел Кэролайн Марнер, 1286, Сивью-драйв, Сан-Франциско. Я вспомнил, что письмо адвокатов также было послано из Сан-Франциско.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Изобел Маклейн улыбнулась моей ахинее.
— Значит, в курсе, мистер Хелм? Что ж, такая уж у вас работа. Как только я узнала, что вы профессионал, то поняла: долго мне вас водить за нос не придется.
Я посмотрел на нее. Она действительно была в высшей степени привлекательная женщина, и мне нравилось, как спокойно она реагирует на неприятности. Я спросил:
— Ну так, может, вы мне все наконец расскажете, мэм?
— Разумеется. Только давайте я вас буду звать Мэтт, а вы меня Изобел. Договорились? А то что такое “мэм” да “мэм”! И давайте потребуем заказанный столик в “Ройал Гавайен”, пока они не отдали его кому-то еще. А потом я полу чу двойной скотч и уж тогда начну открывать вам душу. — Она с упреком посмотрела на меня и сказала: — Вы даже не спросили, как я сегодня себя чувствую...
— Мне и спрашивать не надо. Я и так прекрасно вижу, что с головой у вас все в порядке — в прямом и переносном смысле. Это-то меня и пугает.
Круглолицый юноша, агент Монаха, ехал за нами следом до Халекулани в своем “дацуне”. Я и не надеялся, что Монах сразу даст отбой только потому, что я поговорил с ним. Если бы это произошло, я бы сильно разочаровался. Поездка оказалась недолгой, и вскоре мы уже сидели на террасе отеля “Ройал Гавайен” в окружении довольно важных мужчин и женщин”, которые явно пытались что-то друг другу доказать, только вот я не мог взять в толк, что именно. Изобел подхватила свой “хайболл”, как только официант поставил стакан на стол, отсалютовала мне им и с удовольствием сделала глоток. Затем она поставила стакан на стол, вынула сигарету и прикурила от зажигалки, прежде чем я успел предпринять что-то приличествующее джентльмену. Я с удовольствием отметил, что она все-таки слегка нервничает. Стало быть, кое-что человеческое ей было не чуждо.
— Ладно, Мэтт, сначала расскажите, что вам уже обо мне известно, — сказала она.
— Во-первых, в наших списках вы не значитесь. По крайней мере, я никого похожего на вас там не встречал.
— Списки? Какие?
— Местных агентов. Которые работают как на нас, так и на наших оппонентов. Это ей явно понравилось.
— Вы правда думаете, что я могла быть агентом? Женщиной с тайной? Вы мне льстите. Так, а что еще?
— Еще вы не живете в округе Колумбия вопреки вашим утверждениям. Эту информацию я получил от третьих лиц и сам не проверял.
— Третьи лица правы. Я не живу ни в Вашингтоне, ни в его окрестностях, и фамилия моя не Маклейн. Что еще?
— Еще вы знаете тот район очень неплохо.
— Потому что я родилась и выросла на берегу залива Чисапик. А училась в школе в Вашингтоне. Дальше.
— Вы наводили обо мне справки. Вы попросили, чтобы меня вам представили. — Иэобел весело кивнула. Я сказал: — Еще одно замечание. Вы получаете от всего этого удовольствие. Что ж, одни от скуки прыгают с парашютом, другие играют в русскую рулетку. На здоровье. Я никогда не считал, что людей надо заставлять делать то, что им полезно, или не делать того, что им вредно. Но я все-таки считаю своим долгом еще раз напомнить то, что говорил вчера: игра может стать жестокой. Вы уже сполна отведали этого блюда, но вам будет спокойнее, если вы продолжите ваши игры в другом месте. У меня есть малоприятные знакомые, да и сам я порой бываю невыносим. Иначе говоря, если симпатичная женщина настаивает на том, чтобы составить мне компанию, я начинаю думать, как бы мне извлечь из этого выгоду. Я не имею в виду постель, хотя и постель как один из вариантов может вполне оказаться приемлемым.
Возникла пауза. Лицо ее побледнело, а в глазах загорелась злость. Она глубоко вздохнула и сказала:
— Это было... В общем, лучше бы вы этого не говорили. Последнюю часть. Она портит все остальное. Думать можете что угодно, но говорить вслух... Я чувствую себя какой-то потаскухой, а это неприятно.
— Лучше почувствовать это сейчас, чем слишком поздно. Теперь вы знаете, как работает мой мерзкий умишко. Если удастся, я готов вас использовать, в том числе и в постели, а если с вами случится беда — даже непоправимая, я выпью в вашу память и займусь следующим заданием.
— И следующей женщиной?
— Именно.
Она тихо рассмеялась, и когда она посмотрела на меня, в ее темных очках отразился пляж за моей спиной.
— Вы крутой мужчина, да?
— У нас крутая профессия.
— На могиле были живые цветы, — сказала она.
— На чьей могиле?
— На могиле Уиннифред. Маленькое деревенское кладбище на юге Франции. Сторож сказал, что у высокого мужчины, который оставил деньги на цветы, в глазах были слезы. Это явно не вы, Мэтт. Вы слишком круты. Вы спите с ними и уходите, не оглянувшись. — Она кротко улыбнулась. — Мой муж считает вас убийцей. Он очень любил свою младшую сестру. Кажется, она была единственным существом, кроме него самого, о котором он заботился. Он уверен, что вы женились на ней из-за ее наследства и расправились с ней. Мы оба, собственно, пришли к этому выводу, когда поняли, сколько сил вам пришлось потратить, чтобы представить случившееся, как автокатастрофу. Мы узнали, что вы едете сюда...
— Как? — спросил я хрипло.
— Адвокаты получили ваш новый адрес от какой-то правительственной организации. Мы с Кеннетом решили, что лучше мне одной вылететь и выйти на вас. В мои обязанности входило проверить, не выдадите ли вы себя тем или иным способом. — Ее улыбка стала горькой. — Разумеется, наши мотивы, Мэтт, не совсем бескорыстны. Речь идет о большом наследстве, почти полмиллиона, а муж уже потратил или вложил средства под него. Если удастся доказать, что вы преступник, то денег вам не видать, и они вернутся к душеприказчикам, то бишь к Кеннету и мне.
Мне пришлось прокашляться, прежде чем задать следующий вопрос:
— Кто вы?
— Я? Ваша родственница. Кузина. Изобел Марнер.
Глава 11
Неожиданное признание меня порядком удивило. Когда я несколько лет назад развелся, то стал вести подчеркнуто несемейный образ жизни. Я не привык к тому, чтобы в разгар выполнения задания на меня наваливались родственники, тем более родственники фиктивной жены. Чтобы скрыть замешательство, я протянул руку к белой сумочке на столе.
— Вы позволите?
Изобел хотела было выразить протест, но потом рассмеялась.
— Ради Бога. Это, я понимаю, обыск?
— Нет, обыск куда занятнее, — возразил я. — Господи, сколько всякого хлама вы, женщины, носите в сумочках.
На самом деле в сумочке ничего особенного не было — и главное, никаких сюрпризов. Там не было ничего такого, кроме обычных аксессуаров курящей и пользующейся косметикой женщины, а если и было, то достаточно хорошо замаскировано. В маленьком дамском бумажнике имелись водительские права, выданные в Калифорнии, и прочие документы и карточки на имя Изобел Кэролайн Марнер, 1286, Сивью-драйв, Сан-Франциско. Я вспомнил, что письмо адвокатов также было послано из Сан-Франциско.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50