В моем репертуаре оставалась только роль секретного агента Хелма, героя с крепкими кулаками, кому все нипочем, защитника демократии, чьих миловидных партнерш избивали и убивали прямо у него на глазах, малость поумневшего оперативника, больше доверяющего дурацкому ножичку, нежели силе своих хилых кулачищ. Правда, было время, когда он выказал определенное умение обращаться с некими видами оружия, ведь его бы не послали на такое задание, если бы он был совершенно беспомощным. Мне не особенно нравился этот парень: он выглядел, прямо скажу, порядочным недоумком, но у меня был свой интерес в том, чтобы он оставался цел и невредим.
- Mordare! - рычал коротышка. - Грязный убийца. Свинья!
Если он и отыгрывал номер, то вкладывал в свою игру всю душу. Он уже разошелся не на шутку. В свое время он явно занимался фехтованием, но заточенные и остроконечные орудия убийства всегда были моим коньком. С тех пор как в детстве я играл с деревянным мечом и щитом, сделанным из пустой табачной коробки, я пристрастился к стальным лезвиям. Револьвер или винтовка, в конце концов, ни для чего не пригодны, кроме как для убийства. А ножом, как поговаривают старые волки, когда тебе больше нечем себя занять, всегда можно по крайней мере поточить карандаши.
Я отер порезанную левую руку о штаны и взмахнул ножом - как раз вовремя, чтобы отбить новый выпад мечом. В то же мгновение я сделал нырок и подхватил с земли отброшенное им оружие - видимо, сам он вовсе не считал это оружием, или, возможно, хотел проверить, хватит ли у меня догадливости и сноровки им воспользоваться. Но у меня не было выбора. Не мог же я до утра отражать его атаки только с помощью коротенького стального клинка. Я крепко сжал в ладони почти тридцатидюймовую дубину с замечательным медным наконечником. Теперь в моей правой руке была палка, а в левой - нож. Я начал изображать старый итальянский танец с саблей и кинжалом. Итальянцы могли также проделывать неприятные штучки, используя плащ, который они набрасывали противнику на глаза или на меч, - но у меня не было под рукой плаща.
- Ладно, мужик, - прохрипел я. - Уж не знаю, с чего это ты так воспламенился, но если хочешь пофехтовать - давай фехтовать. В колледже у меня это неплохо получалось.
Он снова бросился на меня, но я поймал его лезвие палкой, аккуратно отвел его руку и сам сделал выпад, направив сверкающий медный наконечник прямо ему в глаза. Коротышке удалось спастись: в последний момент он сделал отчаянный прыжок в сторону. Наш поединок продолжался довольно долго. Давненько я не держал в руках шпаги и уж основательно подзабыл, чем отличается кварта от терции, но мое запястье оказалось куда памятливее мозга.
Его половинка трости-меча оказалась чуть длиннее и куда острее моей, но у меня еще был нож, и, кроме того, как я понял, он явно раньше не играл в такую игру. В современных salles des armes она уж совсем не котируется. Руки у меня были длиннее, чем у него, на несколько дюймов - преимущество вполне достаточное для компенсации различия в видах оружия, и медный наконечник моей палки был достаточно острым, чтобы выколоть ему глаз или распороть глотку.
Это было, я думаю, мрачное зрелище - на пустынном проселке близ арктического полюса мира, но я был слишком увлечен, чтобы по достоинству оценить эту мизансцену. Танцуя, мы переместились из тусклого красноватого сияния задних фонарей "форда" в яркий сноп света фар "вольво", при этом каждый из нас старался загнать противника в наиболее освещенное место.
Чем дольше продолжался наш поединок, тем лучше у нас получалось. У коротышки были сильные запястья, и двигался он весьма проворно: когда-то он явно был неплохим рапиристом, хотя, подобно мне, теперь растратил былую ловкость. Если бы мы дрались на мечах, он бы мог меня уложить с легкостью. Но ему пришлось участвовать в гандикапе, противопоставив моему вожу свою ярость, реальную или притворную. Короткий золиигеновский клинок неизменно разрушал классический рисунок его атаки, бесполезной при обороне с помощью двух клинков. Снова и снова он яростно бросался на меня, хотя ему бы надо было просто спокойно понять мою тактику. И он упрямо пытался уколоть меня прямо в сердце, в то время как ему следовало метить в мою неудачно выставленную руку.
Узел его галстука распустился, шляпа давно куда-то исчезла, ботинки запылились. Лицо его лоснилось от пота - как и мое, надо полагать. Он снова бросился на меня, и, отражая его атаку, я понял, что он теряет силы. Острие его меча ударило мимо цели. Есть старый трюк, с помощью которого, рассуждая теоретически, можно разоружить человека, если только он на него купится. Не думаю, что его когда-нибудь применяли в настоящем сражении - точно так же, как ни один техасский рейнджер не прибегал к умопомрачительным приемчикам вроде "разбойничьего переката" или "смены караула на границе". Когда на карту поставлена твоя жизнь, обычно не откалываешь театральные номера.
И все же теоретически такая возможность существовала, и он уже вполне дошел до нужной кондиции, и мне надо было что-нибудь с ним сдавать, не доводя дело до летального исхода. Я резко - "описал палкой круг против часовой стрелки - забыл точное наименование этого приема - и, подхватив меч у самого основания клинка, начал быстро вращать свое оружие. Опытный фехтовальщик, будучи в хорошей форме, просто-напросто увернулся бы от моего клинка - в данном случае палки - и продолжал бы свою атаку, но реакция у коротышки уже притупилась: он устал и внезапное нападение застигло его врасплох. Он выронил свой меч, и тот, описав дугу, грохнулся на дорожный гравий. Он на мгновение замер, безоружный, изумленный, и я не знал, что же делать с этим несчастным теперь. Наверное, я и сам немного устал.
Я сдвинулся, но было уже поздно. Он то ли всхлипнул, то ли издал сдавленное рыдание и кинулся за своим оружием. Опередив меня, он подхватил меч и снова бросился вперед, но уже не фехтовал. Он обхватил меч обеими руками и размахивал им точно дубинкой, метя мне в голову. Он рыдал от отчаяния, страха и ярости, намереваясь подсечь меня как иссохшее дерево.
Оставалось только одно, что могло спасти меня от его безумной атаки. Я бы мог его запросто убить: он раскрылся, подняв руки над головой, так что, сделав один прямой резкий выпад, я бы вонзил медный наконечник прямо ему в горло - но мне было запрещено убивать. "Ни при каких условиях. Это приказ. Это приказ". И вдруг у меня оказалось сразу несколько орудий. Обе мои руки были заняты, и надо было от чего-то избавиться, чтобы взять его живым, хотя эта перспектива казалась не более приятной, чем снимать с дерева извивающуюся и скалящуюся рысь.
Я отразил удар меча, который, нанеси его коротышка удачнее, раскроил бы мне череп - даже если бы меч и не имел трех острых граней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57