Тогда встал Вово.
Он поднялся тяжело, цепляясь за соседнее дерево, и в его глазах едва ли не впервые в жизни горела самая настоящая ненависть.
— С маленькими, значит, можешь, — прохрипел гобольд. Слова лезли из глотки с трудом, но какая разница? Он сделал шаг и другой, на третий шатнулся и тяжело рухнул на колени, но тут же вскинул руку, весящую как гора — стой.
Жди.
Сейчас встану.
Только отдышусь.
Искатель с почти таким же трудом отклеился от дерева и теперь ждал, глядя на чудного гоблина, который — нет бы отлежаться и уползти! — ползет сам навстречу смерти. Хотя сам и ползти не может, стоит на одном колене, ожидая… чего? Что вернутся силы? Что, наоборот, истекут последние, и тогда можно будет упасть лицом в траву с чистой совестью? Или что силы оставят его, Искателя? Неуязвимую боевую машину, выращенную в далекой подземной лаборатории с единственной целью — найти тот самый Источник Черного Света, вблизи которого его латы окрасятся в белый цвет, и для того наделенную опытом сотен лучших бойцов? Существо, не боящееся смерти, потому что не знает жизни, кроме безрадостных, утомительных и безрезультатных поисков? Или?…
А Вово смотрел и не думал ни о чем, потому что к Искателю сзади шел Чумп. Самый маленький в их бугайской компании. Самый злоязыкий и равнодушный ко всему на свете, кроме своего кошелька — ну и, понятно, чужих, которые по сути всего лишь филиалы своего. Меньше всех склонный участвовать в потасовках. И даже сейчас успевший потерять где-то свой тоненький меч с большой гардой.
Шаг за шагом, одна нога точно перед другой, так что следы остаются одной цепочкой, а не двумя. Глаза опущены. Есть поверье — а может, и не поверье вовсе, а наблюдение — что если глядеть кому-то в спину, то он обернется. Руки пусты, расслаблены, опущены.
Вово и не думал никогда, что можно так страшно идти.
Успел подумать, что вот теперь знает, почему воины, такие как генерал Панк, считаются храбрецами. Не потому что не боятся махать мечами друг у друга перед носом — для этого достанет и дурости. Но видеть вот так, в лицо, идущую смерть — пусть даже не свою, пусть даже для врага — это дано не всякому.
Вово никогда не стать воином.
А Чумп дошел — и взбежал на спину Искателя, как белка взбегает на дерево. Взмахнул обеими руками, в них невесть откуда появились два тонких острых прутка-щупа, во взломном хозяйстве вещи абсолютно незаменимые, и безошибочно нашел остриями крохотные, словно бы и не на человечий глаз рассчитанные, смотровые отверстия. Рыцарь еще успел дернуться и извернуться, взметнуть руки, но ущельник уже скатился с него спереди, сделал еще пяток шагов и остановился, круто развернувшись к противнику.
Застыл.
А великан качнулся слегка, потом чуть сильнее, потом… а когда ему надоело качаться, рухнул навзничь, в полный рост, сотрясши землю и бессильно уложив руки вдоль тела.
Через поляну наконец выдохнула эльфийка. Еле-еле, не услышал бы и остроухий кот.
Вышло громко.
— Фанта, — просипел Вово, прежде чем повалиться подобно Искателю. — С ней чего-то…
— Со всеми вами чего-то, — сварливо откликнулся Чумп.
— Мы что, — прошептал Вово счастливо в траву. — Мы отлежимся, мы быстро… здоровые мы, что твои драконы…
Чумп покивал, подошел к рыцарю и досадливо пнул ногой его голову.
— Вот объясни мне, рыжая, — обратился он к эльфийке как к единственной оставшейся на сцене собеседнице. — За что мне такая непруха? Все гоблины как гоблины. Кто родной город проиметь ухитрится и потом знай приключается на этой благодатной почве. Кто, до полного одурения начитавшись дефективов, играется в легенды, бия по башке кого ни попадя. Про того, который должен по статусу лечить деревья, а он вместо этого плачет по абордажному мечу, я вовсе молчу — ему надо памятник при жизни накласть нерукотворный. Это гоблины, тут не поспоришь. Но я-то в чем провинился перед прародителями своими, что мне суждена пожизненная судьба эльфа при них?
— Ты-то эльф? — не поняла Тайанне.
— Ну да. Ты сказки народов мира слушаешь? Это ж эльфские прерогативы — все время из ниоткуда появляться, выручать всю банду, совершать подвиги, на какие никто больше не горазд, последним оставаться на ногах… Да сама погляди, кто остался? Ты да я. Двое эльфов. С кем там, интересно, моя бабушка согрешила?…
— Глянула бы и я на того урода из наших, что на твою бабушку позарится. Знаешь что?
— Знаю, но все равно скажи. Нравится мне, как ты пищишь.
— Если бы ты только что не спас все наши задницы, я бы сказала, что ты кретин и чтобы никогда не смел претендовать на родство с нами, перворожденными.
— Ага, именно этого я и ждал.
— Но!
— Но?
— Но. Но, ты таки спас наши задницы. Поэтому, если ты по-прежнему претендуешь на эльфийские корни, я пожалуй скажу тебе… — Тайанне сделала над собой ощутимое усилие, набрала в грудь воздуху, — ТЫ ИДИОТ, и можешь сколько угодно претендовать на родство с эльфами, но от этого оно не станет к тебе ближе, чем твой хренов локоть к твоей поганой пасти, это тебе понятно?!
Чумп деланно вздохнул.
— Главное чтобы другие гоблины в это до конца верили. А то на дележе добычи еще оделят как эльфа.
— Это как — как эльфа?
— Ну, как, как — несправедливо! Со всеми поровну. Это ж выходит не дележка, а чистая демократия. За то ли боролись?
Эльфийка нервно взлохматила шевелюру.
— Знаешь, а мне пожалуй жаль, что ты не эльф. Такого бы в наш род — ох бы папу и поколбасило! Выйти, разве что, за тебя замуж?
— Э-э, при Хастреде такого не ляпни! Он ребенок впечатлительный, одним топором обоих упупит. А нет ли у тебя часом сестренки, со щеками и…
— Ах ты гаденыш!!!
— Да ладно, просто же спросил! Давай ребят очухивать. Ты бери Вово и волоки его в деревню, а я пока что…
— Я? Вово? Вот этого — в деревню???
— Ну, не здесь же оставлять, — Чумп озадаченно пожал плечами. — Хотя да, это ты права, в деревню далековато, да и смысл какой?… волоки к ведьме.
— Да я ж его с места не сдвину!
— Из принципа?
— Из тяжести! В нем одного дерьма больше, чем я за раз могу с места сдвинуть!
— Вот блин, бабы пошли, — огорчился Чумп не на шутку и присел на спину поверженному Искателю.
— Слабые? — окрысилась эльфийка, подумала и, чтобы не стоять столбом, примостилась рядом.
— Не, умные. Вот, говорят, раньше были гоблинши — ух! Скажешь ей — сверни гору, а она ж тупая, не знает, что гора слишком тяжелая и к тому же к земле прикручена… Раз-два, глядь, и свернула.
— А троллям, поди, и сейчас хорошо.
— Просекаешь, ага. Слушай, может, я все-таки немножко эльф? Мыслим похоже. И спеть хочется. Давай, нежными голосами, с третьего такта? Авось Кижинга примчится. Драку прохлопал, хоть таскать поможет. Запевай!
— Про гзурского паладина?
— Не, за эту зарубит не глядя. Давай про ежика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133