Солдат удивился.
— Канцлеры — люди богатые. К чему королевскому канцлеру заниматься такими мелочами, как сдавать в аренду канализационные тоннели?
— А вы никогда не задавались вопросом, как канцлеры получают свое состояние?
Подумав над ее словами, Солдат кивнул.
— Резонно. В таком случае могу я воспользоваться твоим гостеприимством? Я заплачу звонкой монетой.
При этих словах люди в полумраке встрепенулись, зашевелились.
— Мне нужно лишь место, чтобы провести ночь, — добавил Солдат. — Ни больше ни меньше. Если ты и твой мальчик найдете в своих сердцах сострадание, чтобы помочь чужеземцу в железном ошейнике, я буду вам вечно признателен.
Женщина печально улыбнулась.
— Разумеется, ты можешь устроиться здесь, но после того, как ты рассказал всем, что у тебя есть деньги, одному из нас придется не спать. Если мы все трое заснем разом, нас обчистят — ведь так?
Последние два слова она крикнула, обращаясь ко всем. Нищие, воры и бродяги, нашедшие приют в канализации, ответили ей ухмылками и кивками. Никто даже не пытался возражать. Эти люди знали, что они собой представляют.
— Прости, — сказал Солдат. — Очевидно, мне еще предстоит многому учиться. Ты спи первой, а я буду считать звезды.
— Звезды? — спросил мальчик, уставившись на выгнутый черный свод тоннеля. — Какие звезды?
— Вот эти, — улыбнулся Солдат, постучав себя по голове. — Яркие звезды обширных полей и бескрайних лесов. — Он вздохнул. — Они всегда со мной.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Только один район обширного города не источал зловоние собачьих испражнений и не был завален грязью. Здесь в тени лаймовых деревьев с мелкими листьями и среди зеленого лабиринта миртовых зарослей укрывались уютные беседки и ротонды. Повсюду стояли раскрашенные статуи и резные скамейки; фонтаны орошали заросшие ромашкой обширные лужайки, на которых тут и там темнели тисовые рощицы. На берегах прудов, кишащих диковинными рыбами, нежились на солнце изумрудно-зеленые ящерицы. Возле водоемов, оживляя ландшафт, бродили олени и другие дикие звери.
Вокруг, куда ни кинь взор, бушевали яркие краски: белизна распустившихся лилий, алый румянец роз и тюльпанов, голубая дымка цветущего льна. Посреди садов затаились два дворца: Дворец Птиц и Дворец Диких Цветов. Во Дворце Птиц жила королева Ванда. С первого взгляда могло показаться, что это красивое здание сложено из кирпичей, имеющих форму птиц. При ближайшем рассмотрении оказывалось, что это настоящие птицы, застывшие в самых разнообразных движениях — взлетающие, парящие в небе, опускающиеся на землю, клюющие корм, купающиеся, — птицы с раскрытыми клювами, птицы с закрытыми клювами, птицы взъерошенные, птицы с гладкими перьями. Из этих теплых, живых созданий, превращенных в камень, были выложены арки, башенки, парапеты, шпили, оконные проемы, карнизы, портики и все остальные декоративные элементы, необходимые для жилища королевы и императрицы.
Однако в этом дворце поселилась печаль.
Королева Ванда, как и ее сестра, принцесса Лайана, жившая в соседнем Дворце Диких Цветов, проводила большую часть своего времени в ужасном сумеречном мире на границе безумия. Поэтому внутренние стены обоих дворцов были обтянуты прочным шелком с мягкой подкладкой из гусиного пуха. По слухам, десять тысяч гусей расстались с жизнью, чтобы сестры не смогли разбить голову о каменные стены своих жилищ.
Родители принцесс, старая королева и принц-консорт, ее муж, умерли, когда девочки еще были совсем маленькими. С самого рождения высочайшие наследницы были поручены заботам няньки, ко времени смерти королевы-матери незаметно скатившейся в старческое слабоумие. Никаких метрических записей сделано не было. Королева совсем не интересовалась своими дочерьми. Девочки жили в уединении детской, отгороженные от окружающего мира заботливой и ревнивой нянькой.
Поскольку разум оставил старуху, в чьем ведении находились королевские дети, определить их истинный возраст не представлялось возможным. Один день нянька утверждала, что Ванда старшая, а Лайана родилась потом, на следующее утро все было наоборот. Гумбольд, единственный работник светской библиотеки, предпринял попытку определить, кто из девочек старше. После долгих настойчивых расспросов он пришел к выводу, что Ванде на тот момент было ровно пять лет, а ее сестре — четыре года и три месяца. Ванда, взошедшая в возрасте двенадцати лет на престол, щедро вознаградила Гумбольда за его исследования.
Временами королева демонстрировала совершенную рассудительность, но порой разум вылетал из нее подобно вспугнутой птичке, и ее мысли и поступки затягивало темное покрывало безумия. Сегодня утром сознание королевы было ясным. Она вызвала к себе в спальню канцлера.
— Как ваше величество себя чувствует? — с опаской спросил канцлер, переступая порог королевской опочивальни. — Надеюсь, спали хорошо?
Королева сидела на кровати, прикрыв атласным одеялом ноги. На ней был халат из бледно-розового шелка, подчеркивающий худобу фигуры. Сквозь тонкую ткань вспаханным полем проступали ребра, из широких рукавов торчали острые локти, воротник вздымался двумя дугами над выступающими ключицами.
— Нет, меня, как обычно, мучили кошмары. Мне снилось, что ведьмы разрывают меня на части и едят живьем. Это было ужасно. Каждая моя частица превратилась в разумное живое существо со своим мозгом, так что когда ведьмы пожирали мою печень, сердце наблюдало с мучительной болью, как отвратительные твари раздирают его бывшего собрата по телу…
По мере того как королева говорила, ее лицо менялось, становясь все более осунувшимся и затравленным. Канцлер Гумбольд остановил поток откровений, резко заявив:
— Ужасно, ваше величество!
Гумбольда нисколько не беспокоили жуткие кошмары, являющиеся королеве, но для того чтобы сохранить свое высокое положение, ему было необходимо, чтобы Ванда хотя бы временами бывала в здравом рассудке. Если станет известно, что королева окончательно скатилась в пучину безумия, империя рухнет, а сам канцлер потеряет всю свою огромную власть. Пока Ванду хотя бы изредка видят в здравом уме, восстания не будет; правителям прощают небольшое сумасшествие — как-никак они являются продуктом многих поколений кровосмешения. Однако королевствам, как и цыплятам, необходимо иметь голову. Без действующей королевы — жестокого тирана — в Гутруме воцарятся хаос и беспорядок. Убийства будут совершаться средь бела дня, и по улицам потекут реки крови. Ненавистного канцлера вытащат прямо из постели и повесят на фонарном столбе.
Истинным правителем королевства был канцлер Гумбольд. Еще недавно обширная империя, Гутрум сильно сжался в размерах при матери королевы Ванды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89