Ему казалось, что он тонет в песчаном море: чем сильнее барахтаешься, тем глубже погружаешься, и вот уже нечем дышать, и не видно выхода. Он остановился.
— Надо отыскать ее. И спасти!
Орфет схватился за бок.
— Ты один у нас умник. — Великан тяжело оперся на стену; из раны, полученной в драке со стражниками на площади, текла кровь. — Но мы сами еще не выкарабкались...
Где-то впереди хлопнула дверь. Сетис снова выругался, свернул направо, в проход, ведущий к комнатам художников, и побежал. В самом конце коридора он нашарил лестницу. Ступеньки были покрыты какой-то маслянистой слизью, капавшей с потолка.
Алексос у него за спиной спросил:
— Куда мы идем?
— Там, внизу, есть комната, где сжигают старые пергаменты. Большая печь. Может, если заползти туда...
Вокруг стояла непроглядная тьма, предательские ступеньки скользили под ногами. Сверху послышалось не довольное рычание Орфета.
— А вдруг они подожгут печь прямо с нами внутри? Заодно избавятся от лишних хлопот...
Сетис ничего не ответил. Он уже стоял на холодном каменном полу. Темнота вокруг пахла застоявшимся дымом и пеплом.
Тихонько залопотала обезьянка.
— Утихомирь ее! — зашипел Сетис, но Алексос остановился и тронул его за плечо.
— Она предупреждает нас, — прошептал он. — Здесь кто-то есть!
В подземелье было сыро и холодно. Высоко над их головами переплеталась паутина глиняных труб. Где-то капала вода.
Подождав секунду, Сетис спросил:
— Кто здесь?
Голос его эхом прокатился по стенам, развеялся шепотом сквозняков в дальних закоулках.
В наступившей тишине он услышал, как Орфет подошел ближе и достал тихо звякнувший кинжал.
— Оставь его, где он есть, хозяин, — послышался спокойный голос — Этот нож и так принес немало бед.
Алексос охнул и отступил на шаг. Казалось, испуганный мальчик готов кинуться бежать. Орфет схватил его за руку.
— Кто ты такой?
Но Сетис уже понял, кто это.
* * *
Она лежала на кровати и утирала слезы.
— Где ты был? Где ты теперь? Разве ты не знаешь, что у нас произошло, что пытался совершить Орфет? А если ты этого не хотел, то почему не остановил его?
«Бог не в ответе за своих подданных».
Ответ прозвучал так отчетливо, что она едва не вскрикнула. Гайя, стоявшая у окна, обернулась. Мирани поспешно закрыла глаза и притворилась спящей.
— С ними ничего не случилось? Они сумели уйти?
«Где-то в темноте. Где-то под землей. Кругом солдаты».
— Сетис с тобой?
«Мирани, мне страшно. Здесь у меня есть тень. Но у Богов ведь не бывает тени, правда?»
Дверь открылась, вошла Ретия. Она коротко кивнула, и Гайя вышла, подметая пол туникой. В дверях девушки обменялись несколькими фразами. Мирани понимала, что они смотрят на нее. Не открывая глаз, она проговорила вполголоса:
— Ты должен помочь нам! Мы многое сделали для тебя, потому что ты нас попросил, а теперь все пошло не так, как надо. Ты должен нам помочь!
Она поймала себя на том, что говорит с Богом ласково, как с ребенком. Как будто он просто Алексос, а ни какой не Бог. Может, так оно и есть? Она уже ничего не понимала...
Ответа не было. Она лежала и ждала, но Бог молчал. Ретия вошла в комнату, села на подоконник, глядя вниз, на бескрайнее синее море.
Мирани облизала пересохшие губы.
Ее рука выскользнула из-под тонкой простыни, поднялась к столу, нащупала изящный фруктовый ножик.
Пальцы осторожно сомкнулись на рукоятке.
Она узнаёт свою судьбу
Креон медленно поднялся, расправляя конечности как бледный уродливый паук. Он был на голову выше их всех и поэтому смотрел сверху вниз, устреми на Алексоса взгляд странных бесцветных глаз.
— Это ты, брат? — пробормотал он. — В самом деле ты?.
Обезьянка сидела у Алексоса на плечах и крохотными ручонками дергала его за волосы.
— Я Архон, — просто сказал он.
— И не только...
Алексос испуганно взглянул на него.
— Разве я тебя знаю?
Креон криво улыбнулся. Но тут тихий шорох заставил его поднять глаза: этажом выше кто-то со стуком распахнул дверь.
— Нам нужна помощь, — быстро сказал Сетис.
Наступило молчание. Стоило альбиносу крикнуть позвать солдат... Но он только кивнул.
— Сюда. Скорее, — шепнул он.
Они пробежали через сводчатый зал, вздымая невидимые облачка пепла, кашляя, когда пыль попадала в горло. В дальнем конце зала высилась громадная печь, нелепое сооружение из кирпича, разрушенное и никому ненужное. По выщербленным плитам на ее стенках Креон ловко вскарабкался на самый верх; дальше путь преграждала глухая стена, но он коснулся невидимого выступа, и вбок скользнула потайная дверь. Приглядевшись, Сетис понял, что это деревянная створка, искусно расписанная под кирпич.
— Входите.
Один за другим они забрались внутрь. Впереди шел Сетис, сразу за ним — Алексос. В кромешной темноте обезьянка то и дело попадалась им под ноги. Как только вошел Орфет, Креон притворил дверь, потом протиснулся вперед и сказал:
— Это мое царство, писец. Поклянись, что никому не расскажешь о том, что увидишь здесь. Все поклянитесь!
— Клянусь, — нетерпеливо отмахнулся Сетис, прислушиваясь к доносящимся сверху шорохам.
— Толстяк.
Орфет вздохнул. Сетис понял, что музыкант слишком устал для споров.
— Да. Да! Клянусь Оракулом!
— Я тоже, — сказал Алексос, но Креон покачал головой:
— Боги не клянутся, мой маленький брат. Запомни это!
Он быстро зашагал вперед, и остальные двинулись следом, осторожно ощупывая руками осыпающиеся кирпичные стены. Сетис попытался сообразить, где они находятся. Судя по всему, они направлялись на восток и сейчас как раз проходили под залами, где трудятся писцы, а может быть, и под громадными казармами, где обитают рабы. В одном он был уверен абсолютно твердо: они находились очень глубоко, по меньшей мере на два уровня ниже обитаемых этажей.
Наступила тишина, нарушаемая лишь шорохом их шагов. Коридор то и дело разветвлялся; во мраке Сетис не раз замечал боковые проходы и спрашивал себя, не ведут ли они к самим гробницам. Потом дорога круто пошла вверх. Креон шагал уверенно, ощупью отыскивал знакомые повороты и ни разу не споткнулся, вовремя пригибая голову в тех местах, где потолок опускался слишком низко. Разве нужно зрение тому, кто живет в темноте, подумал Сетис, и на миг на душе у него стало почти легко, но тут на него обрушились воспоминания о Мирани, потом — о Шакале, и под конец острой болью сердце пронзила мысль об отце. Он представил себе, как тот выглядывает из дверей, смотрит на узкую улочку, спрашивает себя, почему сын никак не возвращается.
Он решительно отбросил эту мысль. Сейчас важнее всего — Мирани. Все прочее после!
Креон свернул направо, потом нырнул в сводчатый проем, такой низкий, что пришлось ползти. Орфет, естественно, застрял, его с трудом вытащили. Должно быть, дренажная штольня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Надо отыскать ее. И спасти!
Орфет схватился за бок.
— Ты один у нас умник. — Великан тяжело оперся на стену; из раны, полученной в драке со стражниками на площади, текла кровь. — Но мы сами еще не выкарабкались...
Где-то впереди хлопнула дверь. Сетис снова выругался, свернул направо, в проход, ведущий к комнатам художников, и побежал. В самом конце коридора он нашарил лестницу. Ступеньки были покрыты какой-то маслянистой слизью, капавшей с потолка.
Алексос у него за спиной спросил:
— Куда мы идем?
— Там, внизу, есть комната, где сжигают старые пергаменты. Большая печь. Может, если заползти туда...
Вокруг стояла непроглядная тьма, предательские ступеньки скользили под ногами. Сверху послышалось не довольное рычание Орфета.
— А вдруг они подожгут печь прямо с нами внутри? Заодно избавятся от лишних хлопот...
Сетис ничего не ответил. Он уже стоял на холодном каменном полу. Темнота вокруг пахла застоявшимся дымом и пеплом.
Тихонько залопотала обезьянка.
— Утихомирь ее! — зашипел Сетис, но Алексос остановился и тронул его за плечо.
— Она предупреждает нас, — прошептал он. — Здесь кто-то есть!
В подземелье было сыро и холодно. Высоко над их головами переплеталась паутина глиняных труб. Где-то капала вода.
Подождав секунду, Сетис спросил:
— Кто здесь?
Голос его эхом прокатился по стенам, развеялся шепотом сквозняков в дальних закоулках.
В наступившей тишине он услышал, как Орфет подошел ближе и достал тихо звякнувший кинжал.
— Оставь его, где он есть, хозяин, — послышался спокойный голос — Этот нож и так принес немало бед.
Алексос охнул и отступил на шаг. Казалось, испуганный мальчик готов кинуться бежать. Орфет схватил его за руку.
— Кто ты такой?
Но Сетис уже понял, кто это.
* * *
Она лежала на кровати и утирала слезы.
— Где ты был? Где ты теперь? Разве ты не знаешь, что у нас произошло, что пытался совершить Орфет? А если ты этого не хотел, то почему не остановил его?
«Бог не в ответе за своих подданных».
Ответ прозвучал так отчетливо, что она едва не вскрикнула. Гайя, стоявшая у окна, обернулась. Мирани поспешно закрыла глаза и притворилась спящей.
— С ними ничего не случилось? Они сумели уйти?
«Где-то в темноте. Где-то под землей. Кругом солдаты».
— Сетис с тобой?
«Мирани, мне страшно. Здесь у меня есть тень. Но у Богов ведь не бывает тени, правда?»
Дверь открылась, вошла Ретия. Она коротко кивнула, и Гайя вышла, подметая пол туникой. В дверях девушки обменялись несколькими фразами. Мирани понимала, что они смотрят на нее. Не открывая глаз, она проговорила вполголоса:
— Ты должен помочь нам! Мы многое сделали для тебя, потому что ты нас попросил, а теперь все пошло не так, как надо. Ты должен нам помочь!
Она поймала себя на том, что говорит с Богом ласково, как с ребенком. Как будто он просто Алексос, а ни какой не Бог. Может, так оно и есть? Она уже ничего не понимала...
Ответа не было. Она лежала и ждала, но Бог молчал. Ретия вошла в комнату, села на подоконник, глядя вниз, на бескрайнее синее море.
Мирани облизала пересохшие губы.
Ее рука выскользнула из-под тонкой простыни, поднялась к столу, нащупала изящный фруктовый ножик.
Пальцы осторожно сомкнулись на рукоятке.
Она узнаёт свою судьбу
Креон медленно поднялся, расправляя конечности как бледный уродливый паук. Он был на голову выше их всех и поэтому смотрел сверху вниз, устреми на Алексоса взгляд странных бесцветных глаз.
— Это ты, брат? — пробормотал он. — В самом деле ты?.
Обезьянка сидела у Алексоса на плечах и крохотными ручонками дергала его за волосы.
— Я Архон, — просто сказал он.
— И не только...
Алексос испуганно взглянул на него.
— Разве я тебя знаю?
Креон криво улыбнулся. Но тут тихий шорох заставил его поднять глаза: этажом выше кто-то со стуком распахнул дверь.
— Нам нужна помощь, — быстро сказал Сетис.
Наступило молчание. Стоило альбиносу крикнуть позвать солдат... Но он только кивнул.
— Сюда. Скорее, — шепнул он.
Они пробежали через сводчатый зал, вздымая невидимые облачка пепла, кашляя, когда пыль попадала в горло. В дальнем конце зала высилась громадная печь, нелепое сооружение из кирпича, разрушенное и никому ненужное. По выщербленным плитам на ее стенках Креон ловко вскарабкался на самый верх; дальше путь преграждала глухая стена, но он коснулся невидимого выступа, и вбок скользнула потайная дверь. Приглядевшись, Сетис понял, что это деревянная створка, искусно расписанная под кирпич.
— Входите.
Один за другим они забрались внутрь. Впереди шел Сетис, сразу за ним — Алексос. В кромешной темноте обезьянка то и дело попадалась им под ноги. Как только вошел Орфет, Креон притворил дверь, потом протиснулся вперед и сказал:
— Это мое царство, писец. Поклянись, что никому не расскажешь о том, что увидишь здесь. Все поклянитесь!
— Клянусь, — нетерпеливо отмахнулся Сетис, прислушиваясь к доносящимся сверху шорохам.
— Толстяк.
Орфет вздохнул. Сетис понял, что музыкант слишком устал для споров.
— Да. Да! Клянусь Оракулом!
— Я тоже, — сказал Алексос, но Креон покачал головой:
— Боги не клянутся, мой маленький брат. Запомни это!
Он быстро зашагал вперед, и остальные двинулись следом, осторожно ощупывая руками осыпающиеся кирпичные стены. Сетис попытался сообразить, где они находятся. Судя по всему, они направлялись на восток и сейчас как раз проходили под залами, где трудятся писцы, а может быть, и под громадными казармами, где обитают рабы. В одном он был уверен абсолютно твердо: они находились очень глубоко, по меньшей мере на два уровня ниже обитаемых этажей.
Наступила тишина, нарушаемая лишь шорохом их шагов. Коридор то и дело разветвлялся; во мраке Сетис не раз замечал боковые проходы и спрашивал себя, не ведут ли они к самим гробницам. Потом дорога круто пошла вверх. Креон шагал уверенно, ощупью отыскивал знакомые повороты и ни разу не споткнулся, вовремя пригибая голову в тех местах, где потолок опускался слишком низко. Разве нужно зрение тому, кто живет в темноте, подумал Сетис, и на миг на душе у него стало почти легко, но тут на него обрушились воспоминания о Мирани, потом — о Шакале, и под конец острой болью сердце пронзила мысль об отце. Он представил себе, как тот выглядывает из дверей, смотрит на узкую улочку, спрашивает себя, почему сын никак не возвращается.
Он решительно отбросил эту мысль. Сейчас важнее всего — Мирани. Все прочее после!
Креон свернул направо, потом нырнул в сводчатый проем, такой низкий, что пришлось ползти. Орфет, естественно, застрял, его с трудом вытащили. Должно быть, дренажная штольня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60