Что, откровенно признать, тёмному магу явно не понравилось. — Это же Печать… или Ключ, по-вашему.
Он уверенной походкой двинулся к дереву и вернул шар на прежнее место.
— И, кстати, что ты здесь делаешь, Рыско? Подмастерьям ход в Радужный зал запрещён!
— Вот именно, подмастерьям, — светлый чародей насмешливо приподнял бровь. — Тинни, сам-то ты, зачем сюда пожаловал?
— Мне почудилось, что я слышал голос Лоран. Лоран Орлеш. Ты её не видел? Нам поговорить надо!
— Не о чём нам с тобой говорить, Тинни, — отрезала девушка.
Юноша озадаченно моргнул — он только сейчас заметил магиню и был несказанно и искренне удивлён.
— Но…
— Дама сказала, что вам не о чём разговаривать, — оборвал его Рыско. — Значит, вали-ка отсюда, тёмный!
Как ни странно, гневная отповедь подействовала на Тина. Он понимающе кивнул и направился к двери. Плечи юноши опустились, светлые длинные волосы поникли сальными космами, а сам он весь как-то съёжился, растерял свою гордость, вечное презрение ко всему Миру… А было ли это презрение? А не та же ли это раковина-доспех, из которой Тин выбрался ради Лоран?
Видя его такого зашибленного, непривычно слабого, магиня хотела крикнуть… Постой! Я тебя ни в коем случае не простила, но ты побудь со мной, поговори. Дай мне посмотреть на себя… Найди слова, чтобы я передумала… Но вместо зова изо рта вырвался душераздирающий вопль. Боль в спине достигла апогея — и Лоран позабыла всё.
Тин отлично понимал, что за последнюю выходку, миг какого-то безумного помрачения, он не заслуживает ни внимания, ни тем более прощения, и, получив недвусмысленный отказ даже в разговоре, не стал спорить. Нет у него на то права. Уже за огромными дверьми матового стекла чародей услышал полный муки крик Лоран. Юноше слишком хорошо было известно, что это означает. Он кинулся обратно, на помощь.
Путь вновь преградил Рыско.
— Она не хочет тебя видеть.
— Идиот! Ей больно! — Тин не стал объяснять, а просто оттолкнул бестолкового сокурсника. Раздался звон разбитого стекла, но чародей видел лишь катающуюся по полу Лоран, его Лону, в безумном припадке.
Обнять, прижать, успокоить.
— Лона. Лоночка! Я здесь! Я рядом! Я не уйду! Никогда! Я просто кретин. Прости! Я не хотел! — Тин сжал в своих объятиях девушку и гладил её по голове, путаясь пальцами в роскошных волосах, ласкал её спину.
Ему хотелось вопить и плакать, но как и прежде он не смел, иначе Лона поймёт, что боль никуда не уходит, не исчезает. Она просто-напросто переселяется в другое тело. Тело Тина. Как и кошмары — в его разум и сны. Лона запретила бы исцелять, но Тин не мог допустить, чтобы его возлюбленная мучилась. Её страдания из-за него — вот он и будет за них платить!
— Солнышко моё! Душа моя!.. Свет мой! Я люблю тебя! Я люблю тебя всем сердцем!
Она, дрожа, подняла на него свои медовые глаза.
— Какая же я всё-таки дура!
— Что? — не понял Тин.
— Скажи, — Лона запрокинула голову. — Скажи, Тин, что ты видишь?
— Мел, — он вгляделся в потолок с рунами-искрами. — Любовь — это сила слабого.
— А я, дура, перепутала…
От её крика листья на стеклянном дереве зазвенели. Тин попытался отнять боль, но на этот раз ничего не вышло — Лоран билась в его руках, а он ничем не мог ей помочь.
— Контакт. Нужен контакт с кожей… — он сдёрнул шаль и разодрал платье Лоран. Девушка вдруг резко затихла. — Их нет, Лона. Они пропали! Исчезли!
— Конечно, — она шептала сорванным голосом куда-то в грудь Тина. — Я излечила их.
— Но как? Не понимаю.
— Я приняла себя. Приняла себя такой, какая я есть — пусть и магиня, но всё-таки слабая женщина. И я приняла свою любовь к тебе, Тин. К тебе, мужчине и чёрному магу. И куда более сильному, нежели я, чародею… — Лона отстранилась, чтобы видеть его глаза. — Только не обижай меня больше, ладно?
— Никогда. Обещаю!
Как?! Как же ей теперь сказать всю правду?!
— Бзо и шуршевый медвежонок!!! Что же тут за разврат массовый творится? Да прямо под Ключом!! Вам келий своих недостаточно?!!!
Подмастерья, разом вздрогнув, обернулись на гневный голос. Зелн со стеклянным, заполненным водой ведром и половой тряпкой в руках смотрелся бы комично, если бы не белое от дикой ярости лицо.
— Рыско! А ты-то что?! Взрослый мужик — схватил бы этих кроликов и на мороз вышвырнул. Вот пусть там и тискаются!
Тин было вскочил, но догадался посмотрел на Лону. Та в разодранном и разъехавшемся платье выглядела, как жертва необузданной страсти. И всё равно прекрасная… Спохватившись, Тин стянул с себя камзол и облачил в него девушку. Та несмело улыбнулась.
— Выметайтесь отсюда!!! — рявкнул Зелн.
— С удовольствием… — Тин поднялся.
— Нет, — холодно возразил Рыско. В подбородок тёмному подмастерью ткнулось нечто холодное, продолговатое, наполненное магией. Жезл. Чужой, потому опасный. — Сначала мы кое-что отсюда возьмём. И прогуляемся.
* * *
Когда Лоран выгнала прочь Тина, а тот, в свою очередь, ушёл, почти уполз побитой уличной шавкой, Угрюмец понял — Свет на его стороне, на стороне его любви и красть Ключ не имеет смысла… тем более что в руки артефакт не давался, а левитация, как и прочая магия, на него не действовала. Но потом Лоран закричала — припадочная! — и Тин прибежал к ней.
Они целовались-миловались, лепетали о любви, чуть не отдались друг другу прямо на глазах Угрюмца. По всей видимости, это доставляло им удовольствие… Ну что же! Раз так, то здесь Угрюмцу искать больше нечего, ибо способ выкрасть Ключ был отыскан. Только вот, Зелн вернулся не вовремя, но что может ученик против подмастерья…
— Рыско? Ты сдурел? — поинтересовался Старший Белого отделения. — Ты опять нажрался?
— Стой, где стоишь, Язва!
— Иначе что? Ты заклеймишь Тинни Светом и личной силой через свой жезл? — хмыкнул Зелн. — Да пожалуйста! Никогда не питал к нашему господину Презрение дружеских чувств…
Угрюмец осознал, что с захватом тёмного подмастерья дал промашку — Старшие двух враждующих Отделений славились особой, неповторимой «теплотой» отношений. Впрочем, не беда — для заложника есть кандидатура получше и доступней. Резко оттолкнув от себя Тина, Угрюмец переместился к Лоран — девушка даже не успела подумать о сопротивлении, когда на нежную шейку дохнуло холодом металла.
— Звёздочка ассасинов, — прошептал тёмный подмастерье. Какое наслаждение видеть ужас в его глазах!
— Именно, Тинни, — подтвердил Угрюмец. — И по всем правилам она смазана ядом. Убивающим Свет… ведь ассасины принадлежат Тьме. Не так ли?
— Нет! Они принадлежат Ненависти! И ты тоже! — вместо молодого чародея ответил Зелн. — Поэтому яд не причиняет тебе вреда… Как ты мог, Рыско? Зачем тебе? Зачем ты стал магом Ненависти… ты — День… зачем?!
— Что ты несёшь, Язва? Какая Ненависть?.. Впрочем, неважно. Сейчас я заберу Ключ, — Угрюмец дёрнул висящую безвольным кулем Лоран за волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
Он уверенной походкой двинулся к дереву и вернул шар на прежнее место.
— И, кстати, что ты здесь делаешь, Рыско? Подмастерьям ход в Радужный зал запрещён!
— Вот именно, подмастерьям, — светлый чародей насмешливо приподнял бровь. — Тинни, сам-то ты, зачем сюда пожаловал?
— Мне почудилось, что я слышал голос Лоран. Лоран Орлеш. Ты её не видел? Нам поговорить надо!
— Не о чём нам с тобой говорить, Тинни, — отрезала девушка.
Юноша озадаченно моргнул — он только сейчас заметил магиню и был несказанно и искренне удивлён.
— Но…
— Дама сказала, что вам не о чём разговаривать, — оборвал его Рыско. — Значит, вали-ка отсюда, тёмный!
Как ни странно, гневная отповедь подействовала на Тина. Он понимающе кивнул и направился к двери. Плечи юноши опустились, светлые длинные волосы поникли сальными космами, а сам он весь как-то съёжился, растерял свою гордость, вечное презрение ко всему Миру… А было ли это презрение? А не та же ли это раковина-доспех, из которой Тин выбрался ради Лоран?
Видя его такого зашибленного, непривычно слабого, магиня хотела крикнуть… Постой! Я тебя ни в коем случае не простила, но ты побудь со мной, поговори. Дай мне посмотреть на себя… Найди слова, чтобы я передумала… Но вместо зова изо рта вырвался душераздирающий вопль. Боль в спине достигла апогея — и Лоран позабыла всё.
Тин отлично понимал, что за последнюю выходку, миг какого-то безумного помрачения, он не заслуживает ни внимания, ни тем более прощения, и, получив недвусмысленный отказ даже в разговоре, не стал спорить. Нет у него на то права. Уже за огромными дверьми матового стекла чародей услышал полный муки крик Лоран. Юноше слишком хорошо было известно, что это означает. Он кинулся обратно, на помощь.
Путь вновь преградил Рыско.
— Она не хочет тебя видеть.
— Идиот! Ей больно! — Тин не стал объяснять, а просто оттолкнул бестолкового сокурсника. Раздался звон разбитого стекла, но чародей видел лишь катающуюся по полу Лоран, его Лону, в безумном припадке.
Обнять, прижать, успокоить.
— Лона. Лоночка! Я здесь! Я рядом! Я не уйду! Никогда! Я просто кретин. Прости! Я не хотел! — Тин сжал в своих объятиях девушку и гладил её по голове, путаясь пальцами в роскошных волосах, ласкал её спину.
Ему хотелось вопить и плакать, но как и прежде он не смел, иначе Лона поймёт, что боль никуда не уходит, не исчезает. Она просто-напросто переселяется в другое тело. Тело Тина. Как и кошмары — в его разум и сны. Лона запретила бы исцелять, но Тин не мог допустить, чтобы его возлюбленная мучилась. Её страдания из-за него — вот он и будет за них платить!
— Солнышко моё! Душа моя!.. Свет мой! Я люблю тебя! Я люблю тебя всем сердцем!
Она, дрожа, подняла на него свои медовые глаза.
— Какая же я всё-таки дура!
— Что? — не понял Тин.
— Скажи, — Лона запрокинула голову. — Скажи, Тин, что ты видишь?
— Мел, — он вгляделся в потолок с рунами-искрами. — Любовь — это сила слабого.
— А я, дура, перепутала…
От её крика листья на стеклянном дереве зазвенели. Тин попытался отнять боль, но на этот раз ничего не вышло — Лоран билась в его руках, а он ничем не мог ей помочь.
— Контакт. Нужен контакт с кожей… — он сдёрнул шаль и разодрал платье Лоран. Девушка вдруг резко затихла. — Их нет, Лона. Они пропали! Исчезли!
— Конечно, — она шептала сорванным голосом куда-то в грудь Тина. — Я излечила их.
— Но как? Не понимаю.
— Я приняла себя. Приняла себя такой, какая я есть — пусть и магиня, но всё-таки слабая женщина. И я приняла свою любовь к тебе, Тин. К тебе, мужчине и чёрному магу. И куда более сильному, нежели я, чародею… — Лона отстранилась, чтобы видеть его глаза. — Только не обижай меня больше, ладно?
— Никогда. Обещаю!
Как?! Как же ей теперь сказать всю правду?!
— Бзо и шуршевый медвежонок!!! Что же тут за разврат массовый творится? Да прямо под Ключом!! Вам келий своих недостаточно?!!!
Подмастерья, разом вздрогнув, обернулись на гневный голос. Зелн со стеклянным, заполненным водой ведром и половой тряпкой в руках смотрелся бы комично, если бы не белое от дикой ярости лицо.
— Рыско! А ты-то что?! Взрослый мужик — схватил бы этих кроликов и на мороз вышвырнул. Вот пусть там и тискаются!
Тин было вскочил, но догадался посмотрел на Лону. Та в разодранном и разъехавшемся платье выглядела, как жертва необузданной страсти. И всё равно прекрасная… Спохватившись, Тин стянул с себя камзол и облачил в него девушку. Та несмело улыбнулась.
— Выметайтесь отсюда!!! — рявкнул Зелн.
— С удовольствием… — Тин поднялся.
— Нет, — холодно возразил Рыско. В подбородок тёмному подмастерью ткнулось нечто холодное, продолговатое, наполненное магией. Жезл. Чужой, потому опасный. — Сначала мы кое-что отсюда возьмём. И прогуляемся.
* * *
Когда Лоран выгнала прочь Тина, а тот, в свою очередь, ушёл, почти уполз побитой уличной шавкой, Угрюмец понял — Свет на его стороне, на стороне его любви и красть Ключ не имеет смысла… тем более что в руки артефакт не давался, а левитация, как и прочая магия, на него не действовала. Но потом Лоран закричала — припадочная! — и Тин прибежал к ней.
Они целовались-миловались, лепетали о любви, чуть не отдались друг другу прямо на глазах Угрюмца. По всей видимости, это доставляло им удовольствие… Ну что же! Раз так, то здесь Угрюмцу искать больше нечего, ибо способ выкрасть Ключ был отыскан. Только вот, Зелн вернулся не вовремя, но что может ученик против подмастерья…
— Рыско? Ты сдурел? — поинтересовался Старший Белого отделения. — Ты опять нажрался?
— Стой, где стоишь, Язва!
— Иначе что? Ты заклеймишь Тинни Светом и личной силой через свой жезл? — хмыкнул Зелн. — Да пожалуйста! Никогда не питал к нашему господину Презрение дружеских чувств…
Угрюмец осознал, что с захватом тёмного подмастерья дал промашку — Старшие двух враждующих Отделений славились особой, неповторимой «теплотой» отношений. Впрочем, не беда — для заложника есть кандидатура получше и доступней. Резко оттолкнув от себя Тина, Угрюмец переместился к Лоран — девушка даже не успела подумать о сопротивлении, когда на нежную шейку дохнуло холодом металла.
— Звёздочка ассасинов, — прошептал тёмный подмастерье. Какое наслаждение видеть ужас в его глазах!
— Именно, Тинни, — подтвердил Угрюмец. — И по всем правилам она смазана ядом. Убивающим Свет… ведь ассасины принадлежат Тьме. Не так ли?
— Нет! Они принадлежат Ненависти! И ты тоже! — вместо молодого чародея ответил Зелн. — Поэтому яд не причиняет тебе вреда… Как ты мог, Рыско? Зачем тебе? Зачем ты стал магом Ненависти… ты — День… зачем?!
— Что ты несёшь, Язва? Какая Ненависть?.. Впрочем, неважно. Сейчас я заберу Ключ, — Угрюмец дёрнул висящую безвольным кулем Лоран за волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157