Одев несколько каменных столбов и башен в ажур деревянных лесов, они работали с восхода до заката, а иногда даже и ночью при свете множества факелов, поскольку императору не терпелось поскорей увидеть готовую работу. Однако, несмотря на опыт мастеров, неоднократно возводивших гигантские статуи в разных концах страны, здесь что-то сразу не заладилось. То целые куски каменного мяса вдруг откалывались от крепкого, казалось бы, монолита, то почему-то рушились леса, то порода вдруг переставала подчиняться твёрдой руке и надёжным инструментам. Но самым удивительным было то, что те изображения, которые всё-таки удавалось изваять до конца, начинали непостижимым образом изменяться. Лики учителей и пророков чуть ли не на глазах приобретали пугающие демонические черты. И в такие же страшные и фантастические образы превращались статуи императоров. Ранглинк долго не желал вникать ни в никакие объяснения, которые в виде подробных отчётов слали ему из долины в Канор. Наконец, и он понял, что дело тут не в нерадивости мастеров. Не собираясь, однако, отказываться от своих замыслов, он лично прибыл на место работ, чтобы самому во всём разобраться. Увиденное потрясло его до глубины души. Несколько дней он, не произнося ни слова, удалив слуг и охрану, ходил, как заворожённый, среди каменных гигантов, подолгу всматриваясь в их страшные звероподобные формы.
Поселившись в небольшом домике возле скального храма, император распорядился продолжать работы. Быстрая перемена, произошедшая с ним в первые же дни пребывания в долине, была поразительной. Он стал задумчив и немногословен. Будто во сне просматривал он свитки с докладами из столицы, отдавал короткие распоряжения и снова и снова шёл смотреть на каменные изваяния. Он совершенно перестал наказывать своих подданных — они стали ему безразличны. Иногда его видели стоящим ночью возле кокой-нибудь из статуй в неподвижной молитвенной позе. В такие минуты он не видел и не слышал ничего вокруг. А ещё его всё чаще видели в скальных храмах приносящим жертвы местным богам и духам. Так продолжалось без малого пятьдесят лет. Сменились поколения мастеров, жрецов, воинов, придворных… Ранглинк же остался таким, каким приехал в эти места впервые. А изваяния продолжали меняться и жить своей собственной жизнью. Местные старики и маги говорили, что император, сам того не желая, распахнул окно, через которое в земной мир ворвались демоны, завладевшие его душой, и что добром это не кончится.
О смерти императора ходили разные легенды. По одной из них, однажды, гуляя среди каменных фигур, он увидел на небе сделанную из серебра луну и золотое солнце, а между ними на пике самого высокого каменного колпака вдруг появился чёрный крылатый человек со злым лицом. Он что-то крикнул императору, и смерть тотчас же настигла его. Согласно же другой легенде, жрецы и маги, зайдя в главный скальный храм, увидели императора лежащим на алтаре в позе жертвенного животного, а над ним склонились странные полупрозрачные существа. Увидев людей, они исчезли, а тело императора вспыхнуло голубым огнём и за несколько мгновений сгорело почти дотла. Останки его было решено возвратить в Канор, но они таинственным образом исчезли, а вход в храм оказался завален скатившимися с гор валунами.
Рассказывали и другие истории… Но все они сходились в одном. Каменная статуя самого императора Ранглинка на следующий же день после его кончины преобразилась, сделавшись поразительно похожей на свой прообраз. А ещё через день статуя исчезла. Неудивительно, что вскоре в этих местах почти никого не осталось. Прошло много десятилетий, прежде чем местные жители потихоньку вернулись к своим брошенным домам, огородам и пастбищам. Именно от них узнали жители соседних земель и горных долин, что статуя Ранглинка иногда возвращается на прежнее место и это всегда связано с неким важным знамением, разгадать смысл которого могли только местные маги. Маги Долины Бесов, как стали с тех пор называть это место.
Жителей в Долине Бесов было мало. Немногим более было и население соседних долин. Они терпеливо возделывали свои скромные сады и виноградники, пасли коз и коров по соседству с демоническими изваяниями, постепенно привыкнув к этому необычному соседству. Да и демоны, видимо, тоже привыкли к человеческому соседству, благосклонно принимая жертвы в многочисленных скальных святилищах. Но чужаков здесь не любили. Да и мало кому приходила охота путешествовать в этих проклятых местах. Впрочем, тропы, пригодные для верховой езды, во множестве пересекали сеть горных долин, а кое-где сохранилась и большая дорога, проложенная ещё самим Ранглинком.
Обо всём этом Сфагам знал по рассказам братьев-монахов, когда-то проезжавших через эти места. Но теперь, увиденное превзошло все самые яркие его фантазии. Гаснущая точка солнечного диска, сползая к горизонту, тонула в медово-лимонном мареве вечернего неба. Низ его уже подёрнулся лиловой пеленой, где розовые и оранжевые оттенки на глазах сменялись холодными синеватыми и фиолетовыми. Последние лучи солнца ещё успевали кое-где обагрить тёплыми сполохами мертвенно холодный, но полный тайной жизни серебристый перламутр каменного царства. Конь двигался по узким тропинккам среди белёсой, позолоченной закатом выгоревшей травы и редких, словно застывших в экстатическом танце, чёрных высохших деревьев. А над ними на уступах и перевалах разыгрывалось пиршество каменных форм, где труд человеческой руки сливался с грандиозным трудом природы в едином вдохновенном порыве.
Это была ещё не сама Долина Бесов, и знаменитые каменные изваяния пока не были видны. Причудливые обломки здешних скал просто были когда-то приспособлены под жилища и обработаны человеческой рукой изнутри и снаружи. Но в них уже давно никто не жил. Домики местных крестьян прятались среди зелени садов в низинах. А над ними на пологих перевалах в полуразрушенных стенах древних жилищ гулял гулкий вечерний ветер, словно стараясь выдуть из чрева скал память о былом человеческом присутствии.
Не отрываясь от своих занятий, крестьяне молча провожали взглядом одинокого всадника. Темнота наступала быстро, и скальные фигуры на глазах преображались в глухо-чёрные фантастические силуэты с причудливыми вырезами и отверстиями, сквозь которые ещё слабо светилась холодеющая бирюза неба. Порывы ветра, несущего ощущение борьбы тёплого дневного и холодного вечернего дыхания, становились всё сильнее. А ещё в накатывающем шуме ветра, легонько студящего виски, послышались полурассеянные горным эхом звуки тростниковой флейты… Пора было думать о ночлеге. Разбросанные по уступам полуразрушенные каменные жилища и скальные пещеры выглядели не слишком уютно, но спускаться в посёлок Сфагаму почему-то не хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108