И души гибнут в этом проклятом сиянии! Я различаю и соединяю, я и «один», и «два», и «три». Я — и круг, и линия, я — и берега, и мост. Мост для идущих к свету. Мост для идущих к Отцу… Понятно ли вам?
Ученики ответили нестройным утвердительным шёпотом.
— Вот так… Они всегда говорят, что понимают, — тихо сказал пророк не то Сфагаму, не то сам себе, — когда я сказал, что для тех, кто черпает силы в сокровенных глубинах божественного Слова, природа с её стихиями, камнями, деревьями и водопадами, горами и облаками, животными и растениями, богами и духами более не важна и не интересна, а важна, прежде всего, борьба добра и зла в собственной душе, то кое-кто тут же заявил, что необходимо уничтожить все гадательные и медицинские книги, чтобы они не проникали в народ и не отвлекали его от духовного возделывания душ. Ох, и наломают же они дров после меня!
— Боюсь, они уже начали, — сказал Сфагам. — Ты сдвинул камень с вершины горы и теперь тебе уже не остановить лавину. А всё сводится к тому вопросу, на который ты так и не ответил. Тебе открыли ТВОЮ ЗАДАЧУ, но известны ли тебе ИСТИННЫЕ ЦЕЛИ того, кто тебя послал? А главное — ЗНАЕТ ЛИ ОН САМ, что из этого всего получится? Сдаётся мне, что если люди слепо уверуют в Слово, то расстояние между словом и делом не сократится, а увеличится. И скоро мы всё это увидим…
Шум возбуждённых голосов, раздавшийся со стороны главного здания, прервал слова Сфагама.
— Там что-то случилось, — сказал он, поднимаясь с места.
— Я буду рад продолжить беседу. Мы почти каждый вечер здесь собираемся, — не отрывая глаз от огня проговорил пророк.
На площадку возле главного здания продолжали сбегаться монахи. Прыгающие огни смоляных факелов взвивали лоскуты пламени к ночному небу.
— Дорогу! Дорогу патриарху! — услышал Сфагам громкие голоса, подойдя поближе.
Наставник спускался по лестнице в сопровождении двух молодых монахов, несущих факелы, а внизу перед крыльцом на земле лежали два неподвижных, накрытых тёмной тканью тела.
— Учитель! — обратился к патриарху выступивший вперёд монах, — Перед тобой тела двух солдат, которые намеревались тайно проникнуть в монастырь. Они напали на дозорных с оружием. Клянусь богами, часовой не хотел их убивать — мы помним твой приказ не вступать ни в какие стычки. Часовой даже меча не вынул… Но так уж получилось… Он нанёс каждому по одному ответному удару и оба оказались смертельными. Теперь он стыдится показываться перед тобой… Но если прикажешь, я приведу его.
— Нет нужды, — тихо проговорил патриарх. — Передай ему — пусть получше отрабатывает технику боя, чтоб не убивал с одного удара, когда это не нужно.
— Он ещё молодой… — вступился за своего товарища докладывающий.
— Ладно-ладно, — остановил его старик, — не в нём беда.
— Пролитая кровь — не слишком хороший аргумент в переговорах, — сказал Сфагам наставнику так, чтобы эти его слова слышал только он.
— Да, теперь можно ожидать всего. — Сжав губы, патриарх задумчиво уставился на убитых солдат.
— Поймали! Ещё одного поймали! — целый рой факельных огоньков заплясал, приближаясь со стороны северной стены.
Наставник поднял голову. Вскоре на пятачок яркого света втолкнули обезоруженного воина без шлема, со связанными за спиной руками. Судя по медальону с полковой эмблемой, это был младший офицер. Он был явно напуган видом своих мёртвых товарищей, но держался с достоинством и даже поклонился патриарху, насколько это было возможно в его положении.
— Зачем вы пытались проникнуть в монастырь? — спросил старик.
— Мы не замышляли ничего плохого ни против тебя, просветлённый наставник, ни против твоего монастыря. Нам было приказано убить того смутьяна, который возводит хулу на богов и смущает людей по всей стране своими речами. Того, который благодаря своей хитрости и вашей доверчивости обрел в этих стенах приют и защиту.
Патриарх молча кивал, глядя вниз. Затем после долгой паузы он вновь поднял голову.
— Развяжите его и верните ему оружие, — коротко распорядился он.
— А ты, — обратился он к офицеру, — отправляйся назад к тем, кто тебя послал, и передай, что мы сожалеем о гибели ваших солдат, в которой, однако, они сами прежде всего и виноваты. Ты сможешь забрать их тела. А главное, передай, что тот главный вопрос, из-за которого мы все оказались в таком положении, скоро разрешится. Я это знаю. Пусть ничего больше не предпринимают — это мой совет… — Положите убитых на тележку и проводите его к воротам.
Офицер снова поклонился патриарху и торопливо пристроил на место протянутый одним из монахов меч.
— Нам надо поговорить, Сфагам. Завтра. Эта история начинает мне надоедать… — тихо сказал наставник.
Сфагам почтительно кивнул и направился в сторону своей кельи. Ещё издали он почувствовал, что день ещё не кончился, и новые впечатления ждут его не где-нибудь, а в самой его обители. Он не ошибся. Открывая дверь, он уже знал, что в келье кто-то есть, и тонкая волна от этого «кого-то» была необычной. Совершенно необычной… Сфагам даже не удивился, когда, войдя в комнату, он увидел высокий неподвижно застывший силуэт, едва обрисованный скупым лунным светом, струившимся сквозь маленькое окошко.
Глава 24
При появлении Сфагама фигура даже не шелохнулась. Ночной гость продолжал неподвижно сидеть на низеньком стуле возле небольшого грубо сколоченного стола. Сфагам тихо прошёл в комнату и сел напротив. Свечка на столе вспыхнула сама собой. Из-под плотно сидящего чёрного капюшона сверкнули огромные серебристо-холодные, отчётливо светящиеся в темноте глаза. В старческом лице незнакомца было что-то нечеловеческое. Его крупные чеканные формы были словно выкованы из тяжёлого металла, а длинные седые пряди будто бы жили своей собственной жизнью. Они то вздымались вверх, окутывая серебряной пеленой глухую чёрную ткань капюшона, то струями падали вниз, становясь то короче, то длиннее. Густые белые брови сошлись над узкой переносицей.
— Не хочешь ли спросить, кто я? — после долгой паузы наполнил комнату глухой и гулкий голос незнакомца.
— Ты — самое могущественное существо, с которым я когда-либо встречался. — Спокойно ответил Сфагам.
— Именно так, — многозначительно изрёк старик. — С некоторых пор я наблюдаю за твоей жизнью и участвую в твоей судьбе. — На лице его на миг появилось странное подобие улыбки.
— Это ты тогда подставил меня лактунбу?
Незнакомец утвердительно кивнул.
— Да. И не только… Те три монаха получили задание тебя убить не без моего участия.
— Если ты ищешь моей смерти — к чему тогда такие хитрые выдумки?
— Хитрые? Тогда это было крайне просто и глупо. Я почти стыжусь… Я не просто ищу твоей смерти, которую, в конце концов, найду, — не сомневайся, я ещё и наблюдаю за тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Ученики ответили нестройным утвердительным шёпотом.
— Вот так… Они всегда говорят, что понимают, — тихо сказал пророк не то Сфагаму, не то сам себе, — когда я сказал, что для тех, кто черпает силы в сокровенных глубинах божественного Слова, природа с её стихиями, камнями, деревьями и водопадами, горами и облаками, животными и растениями, богами и духами более не важна и не интересна, а важна, прежде всего, борьба добра и зла в собственной душе, то кое-кто тут же заявил, что необходимо уничтожить все гадательные и медицинские книги, чтобы они не проникали в народ и не отвлекали его от духовного возделывания душ. Ох, и наломают же они дров после меня!
— Боюсь, они уже начали, — сказал Сфагам. — Ты сдвинул камень с вершины горы и теперь тебе уже не остановить лавину. А всё сводится к тому вопросу, на который ты так и не ответил. Тебе открыли ТВОЮ ЗАДАЧУ, но известны ли тебе ИСТИННЫЕ ЦЕЛИ того, кто тебя послал? А главное — ЗНАЕТ ЛИ ОН САМ, что из этого всего получится? Сдаётся мне, что если люди слепо уверуют в Слово, то расстояние между словом и делом не сократится, а увеличится. И скоро мы всё это увидим…
Шум возбуждённых голосов, раздавшийся со стороны главного здания, прервал слова Сфагама.
— Там что-то случилось, — сказал он, поднимаясь с места.
— Я буду рад продолжить беседу. Мы почти каждый вечер здесь собираемся, — не отрывая глаз от огня проговорил пророк.
На площадку возле главного здания продолжали сбегаться монахи. Прыгающие огни смоляных факелов взвивали лоскуты пламени к ночному небу.
— Дорогу! Дорогу патриарху! — услышал Сфагам громкие голоса, подойдя поближе.
Наставник спускался по лестнице в сопровождении двух молодых монахов, несущих факелы, а внизу перед крыльцом на земле лежали два неподвижных, накрытых тёмной тканью тела.
— Учитель! — обратился к патриарху выступивший вперёд монах, — Перед тобой тела двух солдат, которые намеревались тайно проникнуть в монастырь. Они напали на дозорных с оружием. Клянусь богами, часовой не хотел их убивать — мы помним твой приказ не вступать ни в какие стычки. Часовой даже меча не вынул… Но так уж получилось… Он нанёс каждому по одному ответному удару и оба оказались смертельными. Теперь он стыдится показываться перед тобой… Но если прикажешь, я приведу его.
— Нет нужды, — тихо проговорил патриарх. — Передай ему — пусть получше отрабатывает технику боя, чтоб не убивал с одного удара, когда это не нужно.
— Он ещё молодой… — вступился за своего товарища докладывающий.
— Ладно-ладно, — остановил его старик, — не в нём беда.
— Пролитая кровь — не слишком хороший аргумент в переговорах, — сказал Сфагам наставнику так, чтобы эти его слова слышал только он.
— Да, теперь можно ожидать всего. — Сжав губы, патриарх задумчиво уставился на убитых солдат.
— Поймали! Ещё одного поймали! — целый рой факельных огоньков заплясал, приближаясь со стороны северной стены.
Наставник поднял голову. Вскоре на пятачок яркого света втолкнули обезоруженного воина без шлема, со связанными за спиной руками. Судя по медальону с полковой эмблемой, это был младший офицер. Он был явно напуган видом своих мёртвых товарищей, но держался с достоинством и даже поклонился патриарху, насколько это было возможно в его положении.
— Зачем вы пытались проникнуть в монастырь? — спросил старик.
— Мы не замышляли ничего плохого ни против тебя, просветлённый наставник, ни против твоего монастыря. Нам было приказано убить того смутьяна, который возводит хулу на богов и смущает людей по всей стране своими речами. Того, который благодаря своей хитрости и вашей доверчивости обрел в этих стенах приют и защиту.
Патриарх молча кивал, глядя вниз. Затем после долгой паузы он вновь поднял голову.
— Развяжите его и верните ему оружие, — коротко распорядился он.
— А ты, — обратился он к офицеру, — отправляйся назад к тем, кто тебя послал, и передай, что мы сожалеем о гибели ваших солдат, в которой, однако, они сами прежде всего и виноваты. Ты сможешь забрать их тела. А главное, передай, что тот главный вопрос, из-за которого мы все оказались в таком положении, скоро разрешится. Я это знаю. Пусть ничего больше не предпринимают — это мой совет… — Положите убитых на тележку и проводите его к воротам.
Офицер снова поклонился патриарху и торопливо пристроил на место протянутый одним из монахов меч.
— Нам надо поговорить, Сфагам. Завтра. Эта история начинает мне надоедать… — тихо сказал наставник.
Сфагам почтительно кивнул и направился в сторону своей кельи. Ещё издали он почувствовал, что день ещё не кончился, и новые впечатления ждут его не где-нибудь, а в самой его обители. Он не ошибся. Открывая дверь, он уже знал, что в келье кто-то есть, и тонкая волна от этого «кого-то» была необычной. Совершенно необычной… Сфагам даже не удивился, когда, войдя в комнату, он увидел высокий неподвижно застывший силуэт, едва обрисованный скупым лунным светом, струившимся сквозь маленькое окошко.
Глава 24
При появлении Сфагама фигура даже не шелохнулась. Ночной гость продолжал неподвижно сидеть на низеньком стуле возле небольшого грубо сколоченного стола. Сфагам тихо прошёл в комнату и сел напротив. Свечка на столе вспыхнула сама собой. Из-под плотно сидящего чёрного капюшона сверкнули огромные серебристо-холодные, отчётливо светящиеся в темноте глаза. В старческом лице незнакомца было что-то нечеловеческое. Его крупные чеканные формы были словно выкованы из тяжёлого металла, а длинные седые пряди будто бы жили своей собственной жизнью. Они то вздымались вверх, окутывая серебряной пеленой глухую чёрную ткань капюшона, то струями падали вниз, становясь то короче, то длиннее. Густые белые брови сошлись над узкой переносицей.
— Не хочешь ли спросить, кто я? — после долгой паузы наполнил комнату глухой и гулкий голос незнакомца.
— Ты — самое могущественное существо, с которым я когда-либо встречался. — Спокойно ответил Сфагам.
— Именно так, — многозначительно изрёк старик. — С некоторых пор я наблюдаю за твоей жизнью и участвую в твоей судьбе. — На лице его на миг появилось странное подобие улыбки.
— Это ты тогда подставил меня лактунбу?
Незнакомец утвердительно кивнул.
— Да. И не только… Те три монаха получили задание тебя убить не без моего участия.
— Если ты ищешь моей смерти — к чему тогда такие хитрые выдумки?
— Хитрые? Тогда это было крайне просто и глупо. Я почти стыжусь… Я не просто ищу твоей смерти, которую, в конце концов, найду, — не сомневайся, я ещё и наблюдаю за тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108