лицо императрицы исказила невыносимая боль. Калами подумал было, что это его слова произвели на нее такое впечатление, но когда Медеан прижала руку к животу, он понял, что причина ее мучений кроется совсем в другом.
— Вон! — закричала Медеан и согнулась пополам от боли. — Вы все, оставьте меня!
Члены Совета уставились на нее, выпучив глаза, словно стая карпов.
— Вон! — завопила императрица. — Все, кроме лорда-чародея, вон отсюда!
Чадек, как всегда решительный и деловитый, посчитал, что настало время воздействовать на остальных личным примером. Он построил своих людей, подвел их к дверям и распахнул створки, чтобы лорды, до которых наконец-то дошло, что происходит, могли беспрепятственно выйти из зала. После чего капитан собственноручно закрыл эти самые двери. Медеан пошатываясь добрела до помоста и тяжело опустилась на трон.
— Оно разрушено, да? — тихо спросил Калами. Голос его показался тонким и еле слышным в Огромном пространстве пустого зала. — Заклятье Микеля. Оно разрушено?
— Нет. — Медеан тяжело вздохнула и вцепилась в подлокотники трона, закрыв глаза от боли. — Нет, это другое. Это… Нет, с Микелем все в порядке.
«Что же тогда с тобой происходит, бедная старушка? — язвительно подумал Калами, но ни на шаг не приблизился к трону. Раз не хочет открывать ему причину этой боли, пусть справляется с ней самостоятельно. — Какая из твоих сетей вспорота?»
Однако Калами знал Медеан слишком хорошо и понимал, что сейчас ответа от нее не добиться. Сперва следует отвлечь внимание императрицы, а уж потом приступать к главному.
— Ну ничего, это ненадолго, — «успокоил» он Медеан. — Этой ночью Бриджит видела императора. Без сомнения, видела она и его пояс и скоро расскажет об этом вашим врагам.
— Этому не бывать, — возразила Медеан, упорно не желая взглянуть правде в глаза. — Она дочь Аваназия. Она не может меня предать.
— Ваше Величество, — произнес Калами нежно и вкрадчиво, — я тоже не хотел бы в это верить. Но все, чем был для вас Аваназий, умерло вместе с ним. Его душа не воскресла в дочери. К тому же она выросла совсем в другом мире, среди чужих. Да, она сильна, но то, что происходит с Изавальтой и с вами, недоступно ее пониманию. Она не может прочувствовать этого сердцем.
— Ты ошибаешься, — сказала Медеан, и каждое слово царапало ему кожу. — Да-да, ты ошибаешься.
— Я прав, и Вашему Величеству это прекрасно известно. — Калами встал на колени у подножия ступеней. — Я понимаю, с иллюзиями расставаться тяжело, я, как и вы, сожалею о том, что должно было случиться, но не случилось. Однако Бриджит не спасет Изавальту, с этим нужно смириться.
Медеан уронила голову, сжала виски руками и надолго замолчала. В жаровнях потрескивали догорающие угольки, лампы и свечи горели уже неровно, истощив запасы топлива. Все вокруг догорало и таяло, а Калами чувствовал, как с каждой секундой тают его шансы. Или он заставит ее поверить сейчас, или никогда. Тогда ему останется только спасаться бегством — не отплатив и не отомстив. А это — проигрыш. Но он не имеет права проигрывать! Туукос по-прежнему в цепях рабства и ждет освобождения. Прах предков по-прежнему взывает к мести.
— Ваше Величество, прошу вас, — Калами сделал последнюю попытку, — позвольте мне разделить с вами ваше бремя. Позвольте мне помочь вам.
Медеан сделала глубокий вдох. Усилием воли, которой ей было не занимать — это признавал даже Калами, — она выпрямилась, превозмогая терзавшую ее боль.
— Ты уже много раз помогал мне, Вэлин. Ты хранил в тайне все мои секреты. Ты выполнял поручения, которые я не могла доверить никому, кроме тебя.
— Так позвольте мне сделать это снова! Еще не все потеряно. У нас еще есть время, чтобы составить новый план, только нужно делать это не медля. — Калами протянул руку — жест, который должен был подтолкнуть Медеан коснуться руки своего верного слуги, распростертого у ее ног. — Ваш разум затуманен болью и горем. Позвольте мне помочь вам, пока не поздно.
— Да. — Медеан смахнула слезы морщинистой рукой. — Ты поможешь мне, Калами.
— Всеми силами.
Медеан спустилась по ступеням, взяла его за руку и подняла с колен.
— Помоги мне вернуть Бриджит, — сказала она, крепко сжимая его руку. — Помоги мне заставить ее понять…
Дикая ярость взорвала его мозг.
— Вы только послушайте себя! — возмущенно воскликнул Калами, выдергивая руку из ее ладоней. — Великая императрица Изавальты готова ползать на коленях перед невежественной простолюдинкой лишь потому, что не может простить себе прошлых ошибок!
Императрица медленно выпрямилась, и взгляд ее стал холоднее льда. Несмотря ни на что, сознание своего титула и своей власти не покинуло Медеан.
— Ты не должен разговаривать со мной в таком тоне.
— А я буду, — упрямо ответил Калами. — Я буду говорить вам, что ваша империя висит на волоске и вы сами готовы разорвать его ! — Он недоуменно всплеснул руками: — Как вы можете все еще доверять ей? Что она вообще сделала для того, чтобы заслужить ваше доверие?!
— Ее кровь…
Калами больше не мог этого слышать. Ни за что! Ни слова больше!
— Да она просто ублюдок, незаконнорожденная дочь человека, которого вы убили тридцать лет назад!
— Я его не убивала! — взвизгнула Медеан попятившись. — Он добровольно отдал свою жизнь за Изавальту!
Злобное ликование охватило Калами.
— Это ты его убила! Ты позволила ему погибнуть, потому что сама была неспособна на самопожертвование Вышемиры! — Он шагнул к Медеан. Она была такой маленькой и бледной под всеми своими роскошными одеждами. Она дрожала от тяжести царского одеяния, от тяжести своего бремени, которое столько лет хотела с себя снять и в то же время цеплялась за него с упорством, которое по капле вытягивало из нее жизнь. — Ты доверяешь той крови, которая всю жизнь нашептывала Бриджит, что ее отец погиб из-за твоей трусости!
— Нет! — вскрикнула Медеан, взбегая по ступенькам, словно хотела возвыситься над жестокой правдой.
— Она была в Землях Смерти и Духов, — продолжал Калами, шаг за шагом поднимаясь на помост. Она не будет больше смотреть на него сверху вниз. Никогда! Он сказал правду, и ей придется с этим смириться. Она признается себе и ему в том, что совершила на самом деле и кем в действительности является Бриджит. — Она видела призраки своих родителей. Неужели ты настолько глупа, что можешь считать ее своим другом?
— Я не убивала Аваназия! — Этот вопль разнесся по залу с такой силой, словно Медеан хотела раздробить этим звуком каменные стены.
«Ну уж нет! Больше ты не будешь утешать себя этими сказочками. Теперь ты моя, глупая старуха! Все эти годы я лизал твои подошвы, а теперь я надену на тебя ошейник — на тебя и на твою любимую Бриджит. Я закую тебя в такие кандалы, что ты никогда уже не сможешь причинить вред моему народу».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
— Вон! — закричала Медеан и согнулась пополам от боли. — Вы все, оставьте меня!
Члены Совета уставились на нее, выпучив глаза, словно стая карпов.
— Вон! — завопила императрица. — Все, кроме лорда-чародея, вон отсюда!
Чадек, как всегда решительный и деловитый, посчитал, что настало время воздействовать на остальных личным примером. Он построил своих людей, подвел их к дверям и распахнул створки, чтобы лорды, до которых наконец-то дошло, что происходит, могли беспрепятственно выйти из зала. После чего капитан собственноручно закрыл эти самые двери. Медеан пошатываясь добрела до помоста и тяжело опустилась на трон.
— Оно разрушено, да? — тихо спросил Калами. Голос его показался тонким и еле слышным в Огромном пространстве пустого зала. — Заклятье Микеля. Оно разрушено?
— Нет. — Медеан тяжело вздохнула и вцепилась в подлокотники трона, закрыв глаза от боли. — Нет, это другое. Это… Нет, с Микелем все в порядке.
«Что же тогда с тобой происходит, бедная старушка? — язвительно подумал Калами, но ни на шаг не приблизился к трону. Раз не хочет открывать ему причину этой боли, пусть справляется с ней самостоятельно. — Какая из твоих сетей вспорота?»
Однако Калами знал Медеан слишком хорошо и понимал, что сейчас ответа от нее не добиться. Сперва следует отвлечь внимание императрицы, а уж потом приступать к главному.
— Ну ничего, это ненадолго, — «успокоил» он Медеан. — Этой ночью Бриджит видела императора. Без сомнения, видела она и его пояс и скоро расскажет об этом вашим врагам.
— Этому не бывать, — возразила Медеан, упорно не желая взглянуть правде в глаза. — Она дочь Аваназия. Она не может меня предать.
— Ваше Величество, — произнес Калами нежно и вкрадчиво, — я тоже не хотел бы в это верить. Но все, чем был для вас Аваназий, умерло вместе с ним. Его душа не воскресла в дочери. К тому же она выросла совсем в другом мире, среди чужих. Да, она сильна, но то, что происходит с Изавальтой и с вами, недоступно ее пониманию. Она не может прочувствовать этого сердцем.
— Ты ошибаешься, — сказала Медеан, и каждое слово царапало ему кожу. — Да-да, ты ошибаешься.
— Я прав, и Вашему Величеству это прекрасно известно. — Калами встал на колени у подножия ступеней. — Я понимаю, с иллюзиями расставаться тяжело, я, как и вы, сожалею о том, что должно было случиться, но не случилось. Однако Бриджит не спасет Изавальту, с этим нужно смириться.
Медеан уронила голову, сжала виски руками и надолго замолчала. В жаровнях потрескивали догорающие угольки, лампы и свечи горели уже неровно, истощив запасы топлива. Все вокруг догорало и таяло, а Калами чувствовал, как с каждой секундой тают его шансы. Или он заставит ее поверить сейчас, или никогда. Тогда ему останется только спасаться бегством — не отплатив и не отомстив. А это — проигрыш. Но он не имеет права проигрывать! Туукос по-прежнему в цепях рабства и ждет освобождения. Прах предков по-прежнему взывает к мести.
— Ваше Величество, прошу вас, — Калами сделал последнюю попытку, — позвольте мне разделить с вами ваше бремя. Позвольте мне помочь вам.
Медеан сделала глубокий вдох. Усилием воли, которой ей было не занимать — это признавал даже Калами, — она выпрямилась, превозмогая терзавшую ее боль.
— Ты уже много раз помогал мне, Вэлин. Ты хранил в тайне все мои секреты. Ты выполнял поручения, которые я не могла доверить никому, кроме тебя.
— Так позвольте мне сделать это снова! Еще не все потеряно. У нас еще есть время, чтобы составить новый план, только нужно делать это не медля. — Калами протянул руку — жест, который должен был подтолкнуть Медеан коснуться руки своего верного слуги, распростертого у ее ног. — Ваш разум затуманен болью и горем. Позвольте мне помочь вам, пока не поздно.
— Да. — Медеан смахнула слезы морщинистой рукой. — Ты поможешь мне, Калами.
— Всеми силами.
Медеан спустилась по ступеням, взяла его за руку и подняла с колен.
— Помоги мне вернуть Бриджит, — сказала она, крепко сжимая его руку. — Помоги мне заставить ее понять…
Дикая ярость взорвала его мозг.
— Вы только послушайте себя! — возмущенно воскликнул Калами, выдергивая руку из ее ладоней. — Великая императрица Изавальты готова ползать на коленях перед невежественной простолюдинкой лишь потому, что не может простить себе прошлых ошибок!
Императрица медленно выпрямилась, и взгляд ее стал холоднее льда. Несмотря ни на что, сознание своего титула и своей власти не покинуло Медеан.
— Ты не должен разговаривать со мной в таком тоне.
— А я буду, — упрямо ответил Калами. — Я буду говорить вам, что ваша империя висит на волоске и вы сами готовы разорвать его ! — Он недоуменно всплеснул руками: — Как вы можете все еще доверять ей? Что она вообще сделала для того, чтобы заслужить ваше доверие?!
— Ее кровь…
Калами больше не мог этого слышать. Ни за что! Ни слова больше!
— Да она просто ублюдок, незаконнорожденная дочь человека, которого вы убили тридцать лет назад!
— Я его не убивала! — взвизгнула Медеан попятившись. — Он добровольно отдал свою жизнь за Изавальту!
Злобное ликование охватило Калами.
— Это ты его убила! Ты позволила ему погибнуть, потому что сама была неспособна на самопожертвование Вышемиры! — Он шагнул к Медеан. Она была такой маленькой и бледной под всеми своими роскошными одеждами. Она дрожала от тяжести царского одеяния, от тяжести своего бремени, которое столько лет хотела с себя снять и в то же время цеплялась за него с упорством, которое по капле вытягивало из нее жизнь. — Ты доверяешь той крови, которая всю жизнь нашептывала Бриджит, что ее отец погиб из-за твоей трусости!
— Нет! — вскрикнула Медеан, взбегая по ступенькам, словно хотела возвыситься над жестокой правдой.
— Она была в Землях Смерти и Духов, — продолжал Калами, шаг за шагом поднимаясь на помост. Она не будет больше смотреть на него сверху вниз. Никогда! Он сказал правду, и ей придется с этим смириться. Она признается себе и ему в том, что совершила на самом деле и кем в действительности является Бриджит. — Она видела призраки своих родителей. Неужели ты настолько глупа, что можешь считать ее своим другом?
— Я не убивала Аваназия! — Этот вопль разнесся по залу с такой силой, словно Медеан хотела раздробить этим звуком каменные стены.
«Ну уж нет! Больше ты не будешь утешать себя этими сказочками. Теперь ты моя, глупая старуха! Все эти годы я лизал твои подошвы, а теперь я надену на тебя ошейник — на тебя и на твою любимую Бриджит. Я закую тебя в такие кандалы, что ты никогда уже не сможешь причинить вред моему народу».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148