— Да чтоб они провалились! — сказал он вслух. — Послушай, мне жаль, что…
— Это были не ваши соплеменники. — Ивострел зажал порез ладонью, чтобы остановить кровь. — Боюсь, это были йендри.
— Девять кругов ада, зачем ты это сделала, а? — орал лорд Эрменвир на Балншик. — Твой бисер угодил мне прямо в глаз!
— Я дала обет оберегать вас, мой господин, — напомнила нянюшка.
— Это я обязан защищать всякого, кто мне служит, что гораздо важнее любого обета!
— Проклятые зеленюки! — зарычал Тигель, показываясь в дверях гостиницы. — Как ты, сынок?
— Не смей называть его зеленюком! — закричала Горицвет, наконец с трудом догнав остальных. — Ой, мамочки, он ранен!
— Понимаешь, он — наш зеленюк, а есть другие проклятые зеленюки…
— С мной все в порядке. Просто царапина, — заверил жену Ивострел, пытаясь поклониться лорду Эрменвиру. — Мой глубокоуважаемый господин, от души надеюсь, что вы пребываете в добром здравии. Мы возвращались по Главной улице, и тут к нам пристали трое… м-м-м…
— Представителей расы йендри, — пришел на помощь Смит.
— Они пожелали узнать, что я делаю в компании двоих… м-м-м… детей солнца, и потребовали, чтобы я вместе с ними отправился… полагаю, это было что-то вроде демонстрации протеста, а когда я попытался объяснить…
— Они принялись швырять в нас камнями, — сообщил Винт, вслед за Тигелем выходя в сад и на ходу потирая руки. — Но потом их заметила городская стража, и они рванули со всех ног, а стражи бежали за ними, как зеле… как что-то очень быстроходное. Ну что, хозяин, заколотить окно?
Спустя четверть часа все снова сидели на террасе — несколько взволнованные, но пока еще в здравом уме. Балншик чем-то смазала и перевязала порез на лбу Ивострела и сунула йендри в руку бокал с крепким напитком. Горицвет уселась к мужу на колени и прижалась к его груди. Госпожа Смит так яростно пыхала своей трубочкой, что скрылась за дымовой завесой, словно гора в утреннем тумане.
— Там ты будешь в безопасности, глупенький, — внушала Горицвет Ивострелу. — Вы же его повелитель, не так ли? — повернулась она к лорду Эрменвиру. — Разве вы не можете приказать ему уйти. Ради его же блага…
— Увы, я освободил его от обетов, — торжественно провозгласил лорд Эрменвир. — Неужели я посмею заставить его из соображений долга отказаться от призрачного поиска высшего откровения… Небось жалеете, а? Уй! — растерянно воскликнул он, когда Балншик съездила ему по уху. — А что я поделаю, если мальчик не хочет слушать даже собственную мать?
— Я не могу вернуться в Зеленландию, — отозвался Ивострел. — У меня здесь сад. Ученики. Пациенты. Когда родится мой ребенок, он по праву будет считаться жителем этого города. Я никому не делаю дурного, почему же меня не оставят в покое?
Госпожа Смит застонала и исчезла в облаке дыма.
— К тому же моя любимая в положении — как ей путешествовать? — продолжал Ивострел, глядя на Горицвет. — Городская малышка вроде тебя не сможет рожать ребенка в глуши. Тебе будет страшно, сердце мое.
— Если нужно, я сделаю все, что ты захочешь, — ответила она, глотая слезы. — Я сама родилась в лесу, не так ли? И я никого не боюсь, даже Хозяина Горы.
— На самом деле он не ест младенцев, — успокоил Горицвет лорд Эрменвир. — По крайней мере не слишком часто. Уй!
— А может, когда похолодает, все немного остынут и страсти улягутся, — с надеждой предположил Смит.
— Ах, едва ли, — отмахнулся лорд Эрменвир. — Боюсь, перспективы не слишком радужные.
— Когда вы так говорите, это значит, что все катится в преисподнюю, — заметил Смит, откупоривая очередную бутылку. — Если мое дело прогорит, я, по крайней мере, хотел бы знать причину.
Лорд Эрменвир покачал головой, потеребил бородку и наконец спросил:
— Что тебе известно о религии йендри?
— Ну, они поклоняются вашей матушке, — ответил Смит.
— Не совсем, — сказал лорд Эрменвир.
— Почему? — возмутился Ивострел. — Мы поклоняемся.
Лорд Эрменвир поерзал в кресле.
— Но вы же не считаете, будто она… богиня или нечто подобное… Она для вас просто пророчица. Что-то в этом роде.
— Она — трева всей Вселенной, Она — воплощение Истины, Она — Олицетворение божественной Любви в ее деятельной ипостаси, — отчеканил Ивострел. — Искупительница, Разбивательница оков, Покорительница демонов.
— Аминь, — нехотя отозвалась Балншик.
— Ну, примерно, — нахмурился лорд Эрменвир. — Все йендри молятся маме, но и ей самой есть кому молиться. Следует обратиться к истории йендри. Когда-то они были рабами.
— Времена Плена, — пропел Ивострел. — В вековечной тени Долины Преград, в мрачнотягостных оковах рабских темниц они возносили молитвы Избавительнице! Но до ее прихода среди многослезных горестей явился Утешитель, Человек в Звездном Плаще, Покровитель вдов…
— В общем, святой, — пояснил лорд Эрменвир. — По всей видимости, предводитель восстания. Он предрек появление на свет Божественного Дитяти, после чего весьма кстати таковое дитя и породил. У папы всегда было собственное мнение по поводу того, как так вышло.
Ивострел на миг лишился дара речи, а потом заявил:
— Она чудесным образом появилась из сердцевины священного цветка пайрайя! Имелись свидетели!
— Конечно. А сегодня на Якорной улице я собственными глазами видел, как простой смертный извлек из своего уха три носовых платка и серебряную монету, — отмахнулся лорд Эрменвир. — В жизни постоянно происходят чудеса, но откуда берутся дети, мы с вами прекрасно знаем. Важно то, что, когда девочке было три дня, йендри подняли восстание. Человек в Звездном Плаще показал им ребенка, и она…
— Она стала нашей Защитницей, Вдохновительницей, и в тот день на пшеничном поле, в тот день у реки, когда велики были потери…
— Короче говоря, во всеобщей суматохе, когда йендри ниспровергали своих господ, этот Человек в Звездном Плаще повредил себе ногу косой или еще чем-то и не мог исцелиться, потому что, подняв восстание, нарушил обет ненасилия. Так он и хромал во время Великого Исхода из Долины Преград и всю дорогу тащил на руках маму-дитя…
— А из его раны сочилась кровь, и там, где она попадала в землю, распускались цветы! — добавил Ивострел.
— Да, я слышал эту историю, — пробурчал Смит. — Как давно это было… Кажется, там еще чудесным образом появились какие-то бабочки…
— Да! — воскликнул Ивострел. — По повелению Утешителя расступилась река, стекляннозмеистый поток, и детям земли открылась дорога к свободе! И они покинули те места, и души мертвых последовали за ними! Не пожелав остаться в плену, они обратились в бабочек. Прозрачнопоющие и отчаяннопотерянные, белокрылые, словно лепестки цветов, они парили в воздухе, над головами живых, направляясь в неизведанные края…
— Должно быть, наши бунтари следовали по пути ежегодной миграции капустниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90