ИЗ КОНТРРАЗВЕДКИ


Часто можно услышать, будто бы в наш век поточных линий и массового
производства полностью изжил себя кустарь-умелец, искусный мастер по
дереву и металлу, чьими руками создано столько прекрасных творений
прошлого. Утверждение скороспелое и неверное. Разумеется, теперь умельцев
стало меньше, но они отнюдь не перевелись совсем. И как бы ни менялась
профессия кустаря, сам он благополучно, хотя и скромно, здравствует. Его
можно найти даже на острове Манхэттен, нужно только знать, где искать. В
тех кварталах, где арендная плата мала, а противопожарные правила и вовсе
отсутствуют, в подвале жилого дома или на чердаке заброшенного магазина
приютилась его крохотная, загроможденная всяким хламом мастерская. Пусть
он не делает скрипок, часов с кукушкой, музыкальных шкатулок - он такой же
умелец, каким был всегда, и каждое изделие, выходящее из его рук,
неповторимо. Он не враг механизации: под стружками на его верстаке вы
обнаружите рабочий инструмент с электрическим приводом. Это вполне
современный кустарь. И он всегда будет существовать, мастер на все руки,
который, сам того не подозревая, творит подчас бессмертные произведения.
Мастерская Ганса Мюллера занимала просторное помещение в глубине
бывшего пакгауза неподалеку от Куинсборо-Бридж. Окна и двери здания были
заколочены, оно подлежало сносу, и Ганса вот-вот могли попросить.
Единственный ход в мастерскую вел через запущенный двор, который днем
служил автомобильной стоянкой, ночью - местом сборищ юных
правонарушителей. Впрочем, они не причиняли мастеру никаких хлопот, так
как он умел прикинуться несведущим, когда являлась полиция. В свою
очередь, полицейские отлично понимали деликатность положения Ганса Мюллера
и не слишком-то на него наседали; таким образом, у него со всеми были
хорошие отношения. И это вполне устраивало сего миролюбивого гражданина.
Работа, которой теперь был занят Ганс, весьма озадачила бы его
баварских предков. Десять лет назад он и сам был бы удивлен. А началось
все с того, что один прогоревший клиент принес ему в уплату за выполненный
заказ вместо денег телевизор...
Ганс без особой охоты принял это вознаграждение. И не потому, что
причислял себя к людям старомодным, не приемлющим телевидения. Просто он
не представлял себе, когда сможет выбрать время, чтобы смотреть в эту
треклятую штуку. "Ладно, - решил Ганс, - в крайнем случае продам
кому-нибудь, уж пятьдесят-то долларов всегда получу. Но сперва стоит
все-таки взглянуть, что за программы они показывают..."
Он повернул ручку, на экране появились движущиеся картинки, и Ганс
Мюллер, подобно миллионам до него, пропал. В паузах между рекламами ему
открылся мир, о существовании которого он не подозревал, - мир сражающихся
космических кораблей, экзотических планет и странных народов, мир капитана
Зиппа, командира "Космического легиона". И лишь когда нудное описание
достоинств чудо-каши "Кранч" сменилось почти столь же нудным поединком
двух боксеров, которые явно заключили пакт о ненападении, он стряхнул с
себя чары.
Ганс был простодушный человек. Он всегда любил сказки, а это были
современные сказки, к тому же с чудесами, о которых братья Гримм не могли
и мечтать. Так получилось, что Ганс Мюллер раздумал продавать телевизор.
Прошла не одна неделя, прежде чем поунялось его первоначальное
наивное восхищение. Теперь Ганс уже критическим взором смотрел на
обстановку и меблировку телевизионного мира будущего. Он был в своей
области художником и отказывался верить, что через сто лет вкусы
деградируют до такой степени. Воображение заказчиков рекламной передачи
удручало его.
Ганс был весьма невысокого мнения и об оружии, которым пользовались
капитан Зипп и его враги. Нет, он не пытался понять принцип действия
портативного дезинтегратора, его смущало только, почему этот дезинтегратор
непременно должен быть таким громоздким. А одежда, а интерьеры космических
кораблей? Они выглядят неправдоподобно! Откуда он мог это знать? Гансу
всегда было присуще чувство целесообразности, оно тотчас заявило о себе и
в этой новой для него области.
Мы уже сказали, что Ганс был простодушным человеком. Но простаком его
нельзя было назвать. Прослышав, что на телевидении платят хорошие деньги,
мастер сел за свой рабочий стол.
Даже в том случае, если бы автор декораций и костюмов к постановкам о
капитане Зиппе не сидел уже в печенках у продюсера, идеи Ганса Мюллера
произвели бы впечатление. Его эскизы отличались небывалой достоверностью и
реализмом, в них не было ни грамма той фальши, которая начала раздражать
даже самых юных поклонников капитана Зиппа. Контракт был подписан
незамедлительно.
Правда, Ганс предъявил свои условия. Он трудился из любви к
искусству; обстоятельство, которое не могло поколебать даже то, что он при
этом зарабатывал больше денег, чем когда-либо прежде за всю свою жизнь. И
Ганс заявил, что, во-первых, ему не нужны никакие помощники, во-вторых, он
будет работать в своей маленькой мастерской. Его дело поставлять эскизы и
образцы. Массовое изготовление может происходить в другом месте; он
кустарь.
Все шло как нельзя лучше. За шесть месяцев капитан Зипп совершенно
преобразился и стал предметом зависти всех постановщиков "космических
опер". В глазах зрителей это были уже не спектакли о будущем, а само
будущее. Новый реквизит вдохновил даже актеров. После спектаклей они часто
вели себя как путешественники во времени, внезапно перенесенные в далекую
старину и чувствующие страшную неловкость из-за отсутствия самых привычных
предметов обихода.
Ганс об этом не знал. Он продолжал увлеченно работать, отказываясь
встречаться с кем-либо, кроме продюсера, и решая все вопросы по телефону.
Он по-прежнему смотрел телевизионные передачи, и это позволяло ему
проверять, не искажают ли там его идеи. Единственным наглядным знаком
связей Ганса Мюллера с отнюдь не фантастическим миром коммерческого
телевидения был стоящий в углу мастерской ящик маисовых хлопьев "Кранч",
дар благодарного заказчика рекламы. Ганс честно проглотил одну ложку
чудо-каши, после чего с облегчением вспомнил, что ему платят деньги не за
то, чтобы он ел это варево...
В воскресенье поздно вечером Ганс Мюллер заканчивал образец нового
гермошлема; вдруг он почувствовал, что в мастерской есть еще кто-то. Он
медленно повернулся к двери.
1 2