Питер смущенно наступил на спину юноши и прыгнул в седло. Грум-легионер передал ему поводья.
Мирддин растерялся. Вид у него был крайне озабоченный. Питер протянул руку, и чародей неуверенно ступил на спину парнишки-конюшего, после чего поспешно вскарабкался на круп Эпонимуса и уселся позади Питера.
Раб встал и низко поклонился.
Питер повел коня по пустоши в сторону лагеря Артуса. Густой туман застилал землю, клубился у копыт Эпонимуса, качался вокруг океанскими волнами. Небо заволокло тучами. Звезд видно не было, и только тусклое пятно обозначало полную луну, клонившуюся к закату. До зари оставалось совсем немного времени. Питер бы сразу заблудился в тумане, но Эпонимус знал дорогу.
Мирддин молчал, он только цепко держался, обхватив Питера за пояс, а Питер старался свести их телесный контакт к минимуму. Мурашки бегали у него по спине вверх и вниз. «Решится она или нет? Если да — то когда?» Сердце его, немного было успокоившееся, снова бешено билось. Он ждал неотвратимого удара клинка.
Он надеялся, что сумеет по движениям Селли догадаться о том, что она сейчас ударит его, и тогда он успеет уклониться и прожить достаточно долго для того, чтобы разделаться с ней.., если Мирддин — это Селли Корвин, и если она не откажется от блестящей возможности избавиться от своего заклятого врага.
Эпонимус шел быстрой рысью, а время, казалось, ползло медленно. Питер в уме твердил «Отче Наш» и «Богородице, Дево, Радуйся!» — те молитвы, что помнил со времен катехизации. Дважды он поймал себя на том, что вытаскивает из чехла боевой топор… «У кого бродят мысли об убийстве — у меня или у Ланселота?» — гадал Питер.
От тумана промокла одежда Питера, он замерз. Но еще холоднее ему было от того, что за спиной у него сидел Мирддин, от которого исходил адский холод — холод девятого круга Дантова ада. Неужели так бывает — чтобы один человек высасывал из другого все тепло? Питеру казалось, что за спиной у него не живой старик, а дыра, отверстая в бездну, где томятся потерянные души. Хрупкое, бездушное тело» чародея излучало зло.
Питер покачал головой. «Просто я дал волю воображению», — решил он. Согреться возле этого старого шарлатана, конечно, и мечтать было нечего, но все-таки он же не один из жутких старикашек со страниц ужастиков Лавкрафта!
«Старик как старик, самый обыкновенный, и кровь у него течет еле-еле, короче — все нормально», — уговаривал себя Питер.
Но вдруг.., рука Мирддина осторожно скользнула по бедру Питера.
Майор Смит затаил дыхание, гадая, не сбросить ли ему старого склеротика с коня, и немедленно. «Но я должен понять! Я должен узнать наверняка!» Он стиснул зубы, прищурился. Теперь удар мог быть нанесен в любой миг…
Прошла минута, другая… Украдкой покосившись вбок, Питер увидел, что Мирддин, оказывается, всего-навсего обернул руку полой плаща. Но когда друид подал голос, у Питера чуть сердце в пятки не ушло.
— Сюда бы мою старую полярную куртку да сапоги с электроподогревом, — проворчал Мирддин. — У этого старика кровь холодная, как у рыбы.
Питер не удержался от смеха, и смеялся слишком долго — шутка явно того не заслуживала.
— Может, мне стоит завязать с физикой, — продолжал Мирддин, — и попробовать посочинять для «Красного Карлика»?
Питер не понял, о чем речь. Скорее всего — о каком-то телешоу. Питер хранил молчание, а Мирддин остальную часть пути развлекал его болтовней о холограмматике «Феликсе Ангере» и его злоключениях с компьютером-маразматиком.
Но как только Эпонимус оказался на вершине холмистого кряжа, откуда открывался вид на лагерь Артуса, Мирддин крепко сжал плечо Питера. Питер вздрогнул — он этого не ожидал. Он понимал, как рискует. Перехватить удар — задумано, слов нет, неплохо, но ведь это все равно, что опередить звуковую волну летящей пули. Если Мирддин — Селли, и если она захочет, чтобы Питер отправился на тот свет, он туда отправится.
— Пора, — изрек Мирддин. — Ради всех людей доброй воли, и все такое прочее.
Питер пробурчал в ответ что-то неразборчивое, нагнулся к холке коня. Эпонимус послушно перешел в галоп. Питер приподнялся в седле, но скакать в таком положении без стремян было трудно, почти невозможно. Мирддин подпрыгивал у него за спиной, словно теннисный мячик над ракеткой.
Питер остановил коня неподалеку от шатра Артуса. Подбежал мальчишка-раб, взял у Питера поводья. Питер быстро спешился и строго-настрого запретил рабу кому-либо рассказывать об их с Мирддином появлении в лагере, а также попросил по возможности спрятать Эпонимуса от любопытных глаз.
«Хотя бы Медраут не узнает о том, что мы здесь», — утешал себя Питер. Опередить его и Мирддина не мог никто. Если им повезет, они сумеют оказаться в шатре Артуса до того, как там окажется Медраут (если Медраут на самом деле — Селли Корвин), и его лазутчики не успеют их выследить.
Они перебегали из тени в тень, прячась за шатрами, избегая встречи со случайными прохожими. Дозорных бояться не приходилось: как только они замечали Ланселота и Мирддина, они тут же давали им дорогу. В конце концов, немного не дойдя до высоченного командирского шатра Артуса, Питер и старый чародей залегли в тумане, скрытые ночными тенями и густым кустарником.
Глава 49
Питер Смит и чародей Мирддин лежали на земле молча. Один раз Мирддин начал было что-то шептать, но Питер одарил его таким свирепым взглядом, что старик тут же отполз в сторону и замолчал.
Время тянулось мучительно медленно. Судя по внутреннему хронометру Питера, вот-вот должно было рассвести, но затянутое тучами, низко нависшее небо не становилось светлее, чем в полночь. Питер ждал восхода, надеясь, что тогда развиднеется, но общая видимость осталась нулевой и тогда, когда по всем расчетам Смита, солнце уже взошло.
Что-то шевельнулось в тумане. Питер облизнул пересохшие губы. Он затаился и ждал, словно волк; выслеживающий зайца.
Наконец Питер разглядел какого-то человека, невероятно медленно приближавшегося к шатру Артуса.
Человек шел, выпрямившись во весь рост, но при этом старался держаться в тени — точно так же, как до того Питер с Мирддином. «О Боже!» — мысленно воскликнул Питер. У него противно засосало под ложечкой. Он узнал силуэт этого человека. К шатру приближался тот самый, кого Питер видел ночью в покоях Dux Bellorum.
Анлодда вернулась, чтобы завершить работу — лживая принцесса все-таки явилась, чтобы убить Артуса.
Питер чуть было гневно не окликнул девушку, чуть не вскочил, хотя понимал, что поступи он так, в его действиях было бы желание удержать Анлодду от убийства.
Но тут злодей оглянулся через плечо и шагнул на открытое пространство. Свет фонаря, озарявший окрестности шатра Артуса, выхватил из тумана лицо злоумышленника: то был Медраут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Мирддин растерялся. Вид у него был крайне озабоченный. Питер протянул руку, и чародей неуверенно ступил на спину парнишки-конюшего, после чего поспешно вскарабкался на круп Эпонимуса и уселся позади Питера.
Раб встал и низко поклонился.
Питер повел коня по пустоши в сторону лагеря Артуса. Густой туман застилал землю, клубился у копыт Эпонимуса, качался вокруг океанскими волнами. Небо заволокло тучами. Звезд видно не было, и только тусклое пятно обозначало полную луну, клонившуюся к закату. До зари оставалось совсем немного времени. Питер бы сразу заблудился в тумане, но Эпонимус знал дорогу.
Мирддин молчал, он только цепко держался, обхватив Питера за пояс, а Питер старался свести их телесный контакт к минимуму. Мурашки бегали у него по спине вверх и вниз. «Решится она или нет? Если да — то когда?» Сердце его, немного было успокоившееся, снова бешено билось. Он ждал неотвратимого удара клинка.
Он надеялся, что сумеет по движениям Селли догадаться о том, что она сейчас ударит его, и тогда он успеет уклониться и прожить достаточно долго для того, чтобы разделаться с ней.., если Мирддин — это Селли Корвин, и если она не откажется от блестящей возможности избавиться от своего заклятого врага.
Эпонимус шел быстрой рысью, а время, казалось, ползло медленно. Питер в уме твердил «Отче Наш» и «Богородице, Дево, Радуйся!» — те молитвы, что помнил со времен катехизации. Дважды он поймал себя на том, что вытаскивает из чехла боевой топор… «У кого бродят мысли об убийстве — у меня или у Ланселота?» — гадал Питер.
От тумана промокла одежда Питера, он замерз. Но еще холоднее ему было от того, что за спиной у него сидел Мирддин, от которого исходил адский холод — холод девятого круга Дантова ада. Неужели так бывает — чтобы один человек высасывал из другого все тепло? Питеру казалось, что за спиной у него не живой старик, а дыра, отверстая в бездну, где томятся потерянные души. Хрупкое, бездушное тело» чародея излучало зло.
Питер покачал головой. «Просто я дал волю воображению», — решил он. Согреться возле этого старого шарлатана, конечно, и мечтать было нечего, но все-таки он же не один из жутких старикашек со страниц ужастиков Лавкрафта!
«Старик как старик, самый обыкновенный, и кровь у него течет еле-еле, короче — все нормально», — уговаривал себя Питер.
Но вдруг.., рука Мирддина осторожно скользнула по бедру Питера.
Майор Смит затаил дыхание, гадая, не сбросить ли ему старого склеротика с коня, и немедленно. «Но я должен понять! Я должен узнать наверняка!» Он стиснул зубы, прищурился. Теперь удар мог быть нанесен в любой миг…
Прошла минута, другая… Украдкой покосившись вбок, Питер увидел, что Мирддин, оказывается, всего-навсего обернул руку полой плаща. Но когда друид подал голос, у Питера чуть сердце в пятки не ушло.
— Сюда бы мою старую полярную куртку да сапоги с электроподогревом, — проворчал Мирддин. — У этого старика кровь холодная, как у рыбы.
Питер не удержался от смеха, и смеялся слишком долго — шутка явно того не заслуживала.
— Может, мне стоит завязать с физикой, — продолжал Мирддин, — и попробовать посочинять для «Красного Карлика»?
Питер не понял, о чем речь. Скорее всего — о каком-то телешоу. Питер хранил молчание, а Мирддин остальную часть пути развлекал его болтовней о холограмматике «Феликсе Ангере» и его злоключениях с компьютером-маразматиком.
Но как только Эпонимус оказался на вершине холмистого кряжа, откуда открывался вид на лагерь Артуса, Мирддин крепко сжал плечо Питера. Питер вздрогнул — он этого не ожидал. Он понимал, как рискует. Перехватить удар — задумано, слов нет, неплохо, но ведь это все равно, что опередить звуковую волну летящей пули. Если Мирддин — Селли, и если она захочет, чтобы Питер отправился на тот свет, он туда отправится.
— Пора, — изрек Мирддин. — Ради всех людей доброй воли, и все такое прочее.
Питер пробурчал в ответ что-то неразборчивое, нагнулся к холке коня. Эпонимус послушно перешел в галоп. Питер приподнялся в седле, но скакать в таком положении без стремян было трудно, почти невозможно. Мирддин подпрыгивал у него за спиной, словно теннисный мячик над ракеткой.
Питер остановил коня неподалеку от шатра Артуса. Подбежал мальчишка-раб, взял у Питера поводья. Питер быстро спешился и строго-настрого запретил рабу кому-либо рассказывать об их с Мирддином появлении в лагере, а также попросил по возможности спрятать Эпонимуса от любопытных глаз.
«Хотя бы Медраут не узнает о том, что мы здесь», — утешал себя Питер. Опередить его и Мирддина не мог никто. Если им повезет, они сумеют оказаться в шатре Артуса до того, как там окажется Медраут (если Медраут на самом деле — Селли Корвин), и его лазутчики не успеют их выследить.
Они перебегали из тени в тень, прячась за шатрами, избегая встречи со случайными прохожими. Дозорных бояться не приходилось: как только они замечали Ланселота и Мирддина, они тут же давали им дорогу. В конце концов, немного не дойдя до высоченного командирского шатра Артуса, Питер и старый чародей залегли в тумане, скрытые ночными тенями и густым кустарником.
Глава 49
Питер Смит и чародей Мирддин лежали на земле молча. Один раз Мирддин начал было что-то шептать, но Питер одарил его таким свирепым взглядом, что старик тут же отполз в сторону и замолчал.
Время тянулось мучительно медленно. Судя по внутреннему хронометру Питера, вот-вот должно было рассвести, но затянутое тучами, низко нависшее небо не становилось светлее, чем в полночь. Питер ждал восхода, надеясь, что тогда развиднеется, но общая видимость осталась нулевой и тогда, когда по всем расчетам Смита, солнце уже взошло.
Что-то шевельнулось в тумане. Питер облизнул пересохшие губы. Он затаился и ждал, словно волк; выслеживающий зайца.
Наконец Питер разглядел какого-то человека, невероятно медленно приближавшегося к шатру Артуса.
Человек шел, выпрямившись во весь рост, но при этом старался держаться в тени — точно так же, как до того Питер с Мирддином. «О Боже!» — мысленно воскликнул Питер. У него противно засосало под ложечкой. Он узнал силуэт этого человека. К шатру приближался тот самый, кого Питер видел ночью в покоях Dux Bellorum.
Анлодда вернулась, чтобы завершить работу — лживая принцесса все-таки явилась, чтобы убить Артуса.
Питер чуть было гневно не окликнул девушку, чуть не вскочил, хотя понимал, что поступи он так, в его действиях было бы желание удержать Анлодду от убийства.
Но тут злодей оглянулся через плечо и шагнул на открытое пространство. Свет фонаря, озарявший окрестности шатра Артуса, выхватил из тумана лицо злоумышленника: то был Медраут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98