— Как бы то ни было, Вещий после того случая обязан был загреметь в больницу. Вот и сравнить тех, кто угодил с диагнозом “психоэнергетическое истощение”, с нашим списком.
— И это я делал, — согласился Бондарчук. — Опять только твоя фамилия.
— Да что за чертовщина! — возмутился Илья. — Ну не может такого быть!
— Может, — развел руками Бондарчук. — Так что как ни крути, осталась одна надежда: на твою зрительную память. Просто выбрать из нашего списка тех, кого ты видел в зале, и отправить всех на тестирование.
— Ну понял, понял, — поморщился Илья. — Опять мне ночь не спать. А у меня, между прочим, сессия началась. Первый экзамен у Иосыча. И хрена он сделает мне скидку на работу в Службе. Так что Савельеву говорить станем?
Царев помялся:
— Илюх, мы тут подумали, — ничего. Пока не найдем, ничего не будем говорить. Потому что… в общем, мы все знаем, как Савельев к стихийникам относится. Лучше не нервировать его заранее. Вот найдем — тогда скажем.
* * *
28 декабря 2082 года, понедельник
Селенград
В голове мутно плескались мозги. Воспаленные от ночных бдений у Бондарчука глаза отказывались служить, подавая в зрительные центры разводы на матовом стекле вместо картинок. Приходилось терпеть, хотя внутри задавленная истерика исходила истошными воплями при мысли, что чертов Вещий так и не найден, а завтра экзамен.
Илья знал, что провалит его. Это и к бабке не ходи. Если не обладаешь достаточным везением, чтобы вытаскивать хорошие билеты, а времени на основательную подготовку нет, — жди провала. Времени у него не было, как и везения. Он же не Цыганков.
Вот ведь обидно, думал Илья, все восхищаются везунчиками, завидуют им… Пять тысяч лет восхищались и завидовали. Пока не появился академик Алтуфьев, получивший Нобелевку за какое-то открытие в области физики, всю жизнь положивший на разработку технологии холодной ядерной реакции, технологию так и не разработавший, зато случайно сделавший снимок информационного поля Земли. Впрочем, жизнь большинства от этого открытия так и не изменилась, люди так и не попали в рай обетованный. Вот и верь после этого науке, обещавшей светлое будущее. Хотя кто только его не обещал! И никто не подарил. Мало того, никто и не подарит.
С другой стороны, может, оно и хорошо, что большинство понятия не имеет про Поле. Потому что испокон веку люди надеются на Удачу, Судьбу, Везение… Если б они поняли, что им это не светит по причинам вполне прозаическим, в чем находили бы утешение? Опять вернулись бы к язычеству? А ничего другого и не остается. Нет уж, пусть верят, что мир таков, каким они его представляют. А немногие отдельные личности пусть мешают другим немногим отдельным личностям заполучить славу везунчика. При этом первые называются скучным словом “блокатор”, а вторые нехорошим термином “антикорректор”. Потому что классический везунчик — всего лишь человек, способный разрушать информационные потоки и присваивать себе их энергию. Реже — предсказатель, который просто знает, как делать НЕ надо, а потому не садится в обреченный на взрыв стратолет, задерживается на перекрестке вместо того, чтоб попасть под машину. Но сделать что-то большее, прихватить себе чужой успех предсказатель не может. Реально перенаправить или изменить информационный поток может только корректировщик.
Машка Голикова неуверенным голосом расспрашивала Иосыча на предмет совмещения машин с органическими и неорганическими носителями информации в локальных одноранговых сетях. Илья краем уха прислушивался, надеясь, что ему не выпадет этот донельзя нудный и запутанный билет. Лучше их не совмещать, это он знал по опыту. Лучше поставить сервер. Дешевле выйдет, чем два раза в неделю поднимать сеть. Потому что нет такой операционки, которая одинаково корректно работала бы с теми и с другими носителями. Если только самим драйвера дописывать… Так в конечном итоге сервер всяко дешевле обойдется.
Правда, есть еще более дурацкий билет: одноранговая сеть из аналоговых и дискретных машин. Ну нельзя их в одноранговую вязать! И никто не вяжет. Но считалось, что специалист по системам жизнеобеспечения должен быть готов ко всему. Академик Ромашин такие сетки собирал. У Ромашина все работало. Но, как Илья подозревал, не потому, что это возможно в принципе. Просто никто не додумался отправить этого умного злого мужика на тестирование. Сдается, у него и деревянная сетка заработала бы, потому что мужик явно был “рутом”.
В инкоминг свалилась записка. Цыганков просил после консультации задержаться, разговор у него есть, видите ли. Илья обернулся, отрицательно покачал головой. Цыганков сделал безразличное лицо. Интересно, чего ему надо? Проконсультироваться перед экзаменом? Чушь, Цыганков антикорректор и всегда учит только один билет. Двадцать первый. Его и вытягивает. Скорей всего, Цыганкову до чертиков интересно, кто ж его ухайдакал. Илье тоже было интересно, кто так качественно уделал антикорректора второй ступени и притом сам не очутился в больнице. Но, в отличие от Цыганкова, интерес был не праздный, а в прямом смысле слова жизненно важный.
Ч— черт, кто ж это такой? Илья тоскливо смотрел за окно. Иосыч что-то монотонно бубнил… Можно не прислушиваться. Во-первых, как раз это Илья знал, во-вторых, стоит ли напрягаться, если завтра -провал? А за окном валился снежок, вкрадчивый и непреклонный, и по фигу ему было, что Вещего Олега так и не нашли. Снежку даже ядерная зима — по фигу.
Савельев все-таки узнал и устроил конкретный разнос. Илья своего начальника таким еще ни разу не видал. Савельев орал, топал ногами, плевался от ярости и грозил уволить все отделение к матерной матери. Услыхал, что отобрали всего двадцать семь кандидатов, рассвирепел и приказал тестировать вообще всех ребят с первого и второго курсов. На всякий случай. И хорошо еще, что Фоменко когда-то доказал: женщина не может быть реал-тайм корректировщиком. Иначе вовсе труба настала бы, потому что на первых двух курсах девчонок было шестьдесят процентов.
Неделя. Савельев срывался в истерики. Лоханыч исступленно снимал тесты. Первокурсники обалдело просиживали штаны в очереди к психологу, потребовавшему немедленного освидетельствования на предмет “профпригодности”. В очередях удивлялись: отчего не проверяют баб? Ползли слухи, что в тайге опять маньяк засел, и академические врачи срочно изготавливают доказательства непричастности студентов к серии убийств.
И — ничего. Илья грешил на кого-то из двоих нежданных соратников. Особенно многообещающим выглядел чернявый Пашка. Ошибся. Нет, способности-то выявлены у обоих. У белобрысого Черненко — явные показания к работе в разведке, активная телепатия, телекинез. А Котляков показался перспективным блокатором, мог дотянуть до уровня Иосыча, половинная ступень пост-режима в потенциале… Но реал-тайм корректировщиком ни один из них не был.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
— И это я делал, — согласился Бондарчук. — Опять только твоя фамилия.
— Да что за чертовщина! — возмутился Илья. — Ну не может такого быть!
— Может, — развел руками Бондарчук. — Так что как ни крути, осталась одна надежда: на твою зрительную память. Просто выбрать из нашего списка тех, кого ты видел в зале, и отправить всех на тестирование.
— Ну понял, понял, — поморщился Илья. — Опять мне ночь не спать. А у меня, между прочим, сессия началась. Первый экзамен у Иосыча. И хрена он сделает мне скидку на работу в Службе. Так что Савельеву говорить станем?
Царев помялся:
— Илюх, мы тут подумали, — ничего. Пока не найдем, ничего не будем говорить. Потому что… в общем, мы все знаем, как Савельев к стихийникам относится. Лучше не нервировать его заранее. Вот найдем — тогда скажем.
* * *
28 декабря 2082 года, понедельник
Селенград
В голове мутно плескались мозги. Воспаленные от ночных бдений у Бондарчука глаза отказывались служить, подавая в зрительные центры разводы на матовом стекле вместо картинок. Приходилось терпеть, хотя внутри задавленная истерика исходила истошными воплями при мысли, что чертов Вещий так и не найден, а завтра экзамен.
Илья знал, что провалит его. Это и к бабке не ходи. Если не обладаешь достаточным везением, чтобы вытаскивать хорошие билеты, а времени на основательную подготовку нет, — жди провала. Времени у него не было, как и везения. Он же не Цыганков.
Вот ведь обидно, думал Илья, все восхищаются везунчиками, завидуют им… Пять тысяч лет восхищались и завидовали. Пока не появился академик Алтуфьев, получивший Нобелевку за какое-то открытие в области физики, всю жизнь положивший на разработку технологии холодной ядерной реакции, технологию так и не разработавший, зато случайно сделавший снимок информационного поля Земли. Впрочем, жизнь большинства от этого открытия так и не изменилась, люди так и не попали в рай обетованный. Вот и верь после этого науке, обещавшей светлое будущее. Хотя кто только его не обещал! И никто не подарил. Мало того, никто и не подарит.
С другой стороны, может, оно и хорошо, что большинство понятия не имеет про Поле. Потому что испокон веку люди надеются на Удачу, Судьбу, Везение… Если б они поняли, что им это не светит по причинам вполне прозаическим, в чем находили бы утешение? Опять вернулись бы к язычеству? А ничего другого и не остается. Нет уж, пусть верят, что мир таков, каким они его представляют. А немногие отдельные личности пусть мешают другим немногим отдельным личностям заполучить славу везунчика. При этом первые называются скучным словом “блокатор”, а вторые нехорошим термином “антикорректор”. Потому что классический везунчик — всего лишь человек, способный разрушать информационные потоки и присваивать себе их энергию. Реже — предсказатель, который просто знает, как делать НЕ надо, а потому не садится в обреченный на взрыв стратолет, задерживается на перекрестке вместо того, чтоб попасть под машину. Но сделать что-то большее, прихватить себе чужой успех предсказатель не может. Реально перенаправить или изменить информационный поток может только корректировщик.
Машка Голикова неуверенным голосом расспрашивала Иосыча на предмет совмещения машин с органическими и неорганическими носителями информации в локальных одноранговых сетях. Илья краем уха прислушивался, надеясь, что ему не выпадет этот донельзя нудный и запутанный билет. Лучше их не совмещать, это он знал по опыту. Лучше поставить сервер. Дешевле выйдет, чем два раза в неделю поднимать сеть. Потому что нет такой операционки, которая одинаково корректно работала бы с теми и с другими носителями. Если только самим драйвера дописывать… Так в конечном итоге сервер всяко дешевле обойдется.
Правда, есть еще более дурацкий билет: одноранговая сеть из аналоговых и дискретных машин. Ну нельзя их в одноранговую вязать! И никто не вяжет. Но считалось, что специалист по системам жизнеобеспечения должен быть готов ко всему. Академик Ромашин такие сетки собирал. У Ромашина все работало. Но, как Илья подозревал, не потому, что это возможно в принципе. Просто никто не додумался отправить этого умного злого мужика на тестирование. Сдается, у него и деревянная сетка заработала бы, потому что мужик явно был “рутом”.
В инкоминг свалилась записка. Цыганков просил после консультации задержаться, разговор у него есть, видите ли. Илья обернулся, отрицательно покачал головой. Цыганков сделал безразличное лицо. Интересно, чего ему надо? Проконсультироваться перед экзаменом? Чушь, Цыганков антикорректор и всегда учит только один билет. Двадцать первый. Его и вытягивает. Скорей всего, Цыганкову до чертиков интересно, кто ж его ухайдакал. Илье тоже было интересно, кто так качественно уделал антикорректора второй ступени и притом сам не очутился в больнице. Но, в отличие от Цыганкова, интерес был не праздный, а в прямом смысле слова жизненно важный.
Ч— черт, кто ж это такой? Илья тоскливо смотрел за окно. Иосыч что-то монотонно бубнил… Можно не прислушиваться. Во-первых, как раз это Илья знал, во-вторых, стоит ли напрягаться, если завтра -провал? А за окном валился снежок, вкрадчивый и непреклонный, и по фигу ему было, что Вещего Олега так и не нашли. Снежку даже ядерная зима — по фигу.
Савельев все-таки узнал и устроил конкретный разнос. Илья своего начальника таким еще ни разу не видал. Савельев орал, топал ногами, плевался от ярости и грозил уволить все отделение к матерной матери. Услыхал, что отобрали всего двадцать семь кандидатов, рассвирепел и приказал тестировать вообще всех ребят с первого и второго курсов. На всякий случай. И хорошо еще, что Фоменко когда-то доказал: женщина не может быть реал-тайм корректировщиком. Иначе вовсе труба настала бы, потому что на первых двух курсах девчонок было шестьдесят процентов.
Неделя. Савельев срывался в истерики. Лоханыч исступленно снимал тесты. Первокурсники обалдело просиживали штаны в очереди к психологу, потребовавшему немедленного освидетельствования на предмет “профпригодности”. В очередях удивлялись: отчего не проверяют баб? Ползли слухи, что в тайге опять маньяк засел, и академические врачи срочно изготавливают доказательства непричастности студентов к серии убийств.
И — ничего. Илья грешил на кого-то из двоих нежданных соратников. Особенно многообещающим выглядел чернявый Пашка. Ошибся. Нет, способности-то выявлены у обоих. У белобрысого Черненко — явные показания к работе в разведке, активная телепатия, телекинез. А Котляков показался перспективным блокатором, мог дотянуть до уровня Иосыча, половинная ступень пост-режима в потенциале… Но реал-тайм корректировщиком ни один из них не был.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136