Или красотка-стюардесса, которая, проходя мимо, всякий раз дарит меня обольстительнейшей улыбкой? Я терпеливо ждал. И перебирал в уме все, что случилось со мной за последние недели и привело меня сюда, в этот раздрызганный самолет, в качестве представителя “Альбатроса”, посланца самого Мак-Харриса.
…Поначалу я не мог и вообразить, каким образом он установит связь с жрецом. А он избрал самый простой и надежный способ: выпустил меня из “Конкисты”, отослал домой без охраны, без слежки и, возможно, даже распорядился не прослушивать мой телефон. Этим он доказал, что хорошо знает человеческую природу, умеет влезть в шкуру своего противника и предугадать ход его мыслей.
Мак-Харрис не сомневался, что Доминго Маяпан имеет в “Альбатросе” сообщников, которые информируют его обо всем. Разумеется, они рассказали ему о кровавой расправе над персоналом лаборатории, а также о том, что я нахожусь в “Конкисте”. Те же люди наверняка сообщат ему и о том, что я на свободе. Более того, Мак-Харрис сделал так, чтобы о моем освобождении узнали газеты. Теперь он ждал ответных действий со стороны Двадцать второй улицы.
Первые дни после освобождения были для меня крайне неприятными. Журналисты осаждали мой дом, умудрились проникнуть даже в спальню. Однако обескураженные моим молчанием вскоре очистили территорию, и я мог спать спокойно. В целях конспирации я решил отпустить усы и бороду и теперь просиживал у телефона в ожидании нужного звонка. Как полагал Мак-Харрис, Доминго Маяпан непременно даст знать о себе. Ведь я был его единственной живой связью с “Альбатросом” и к тому же побывал в лапах Командора — следовательно, располагал важной информацией.
Расчет Мак-Харриса оправдался. На шестой день рано утром зазвонил телефон, и в трубке раздался мягкий, на этот раз мальчишески-восторженный голос жреца: — Сеньор Искров, вы? Рад, что вы целы и невредимы.
— Я тоже рад вас слышать, доктор Доминго Маяпан.
— О, вам уже известно мое имя? Похвально. Впрочем, не так уж и трудно было его узнать, верно?
— Да, доктор Маяпан, нетрудно, — не без горечи сказал я, вспомнив изуродованное лицо Бруно Зингера. — Хотя кое для кого это кончилось трагически…
— Да, да, — сочувственно отозвался он. — Мне бесконечно жаль… Я не допускал, что они посягнут на Бруно. Могли бы обойтись без этого.
Но вы не пострадали?
— Нет.
— Так я и думал… Ну, сеньор Искров, какие задачи возложил на вас сеньор Мак-Харрис на сей раз? — Маяпан негромко засмеялся. — Держу пари на коробку энергана, что он жаждет вступить в контакт со старым жрецом и сделать ему потрясающее предложение прежде, чем “Альбатрос” пойдет ко дну.
Один ноль в его пользу.
— Он и в самом деле хочет встретиться с вами, — подтвердил я.
— Хочет выяснить ваши намерения, чтобы знать, на какие ответные действия он может пойти в интересах народа.
— Какая трогательная забота о народе!
— У Мак-Харриса совершенно конкретные предложения.
— Его предложения всегда конкретны. Даже очень. Мак-Харрис человек деловой, он никогда не тратит время на пустопорожние разговоры и неосуществимые планы. — Маяпан помолчал. Послышались приглушенные голоса — должно быть, он переговаривался с кем-то, прежде чем продолжать: — Мне тоже хочется встретиться с вами, сеньор Искров. Не только потому, что буду рад поблагодарить вас за лестный портрет, которым вы удостоили меня в своей повести, и за услугу, которую вы этой повестью оказали “Энерган компани”, но еще и потому, не стану таить, что мы опять в вас нуждаемся… Что делать, волею судеб вы оказались свидетелем великого перелома в науке и, как мне кажется, в судьбе нашей страны. Вы нам нужны не менее, чем Мак-Харрису. В сущности, вы нужны Истории.
У меня по спине пробежал озноб: от торжественных слов о моей роли в Истории мне стало не по себе.
— Буду счастлив, если хоть теперь окажусь на высоте своего долга перед Историей, — сказал я, заставив себя усмехнуться. — Потому что до сих пор был лишь марионеткой в ваших руках.
— Вы сожалеете об этом?
— Смотря по тому, какая роль мне уготована.
— Убежден, что она придется вам по душе. Ваш телефон прослушивается?
— Меня заверили, что нет.
— Возможно. Но если нас и подслушивают, тем лучше. Передайте Санто… Вам, конечно, известно, кого я имею в виду? Да, да, нашего общего знакомого, Командора. Так вот, передайте ему, что если мы обнаружим хоть какую-нибудь слежку, ни о каких контактах с Мак-Харрисом и речи не будет. Мы оставляем за собой право поступать по собственному разумению, невзирая на последствия.
— Я передам ему ваши слова.
— Рад, что с этим вопросом мы покончили. — В голосе Маяпана вновь послышались веселые мальчишеские нотки. — А теперь, сеньор Искров, с вами желает поговорить человек, известный вам по рассказам других людей и столь ярко описанный вами в повести.
Я навострил уши: мне впервые предстояло услышать еще одного представителя “Энерган компани”.
— Добрый день, сеньор Теодоро Искров, — прозвучал в трубке теплый, бархатный баритон. — Рад с вами познакомиться, хоть и заочно.
У меня бешено забилось сердце — этот голос с мягкими обертонами, которые придавали ему такой волнующий оттенок, я уже однажды слышал! Именно он в то роковое воскресенье оповестил по радио “Динамитеро” о том, что энерган поступает в продажу! Не знаю почему, возможно из-за многозначительного предварения Маяпана, я связал этот баритон с образом индейца с набережной Кеннеди: мне живо представился статный красавец с длинной черной гривой, огненным взором и величественной походкой толтекского вождя.
— Я тоже рад познакомиться с вами, — сказал я. — Видимо, я говорю с человеком по имени Белый Орел.
Обладатель приятного баритона засмеялся, от чего его голос зазвучал еще бархатистее, напомнив своими интонациями голос Маяпана: — Романтика, сеньор Искров, романтика… Белый Орел! Звучит героически. Мое настоящее имя гораздо скромнее. Впрочем, надеюсь, что вскоре у нас будет случай увидеться. А теперь выслушайте меня внимательно: способны ли вы предпринять довольно продолжительное и дальнее путешествие?
— Лишь бы не до созвездия Андромеды! Не выдерживаю космических скоростей. У меня морская болезнь.
— Мы знаем, как с ней справиться. Превратим вас в концентрат, поместим в коробку из-под энергана, и в таком виде вы отправитесь в путь. А когда прибудете на место, растворим концентрат в воде, и вы восстановитесь в прежнем обличье.
— Вот каких высот науки вы достигли!
— Почему бы и нет? При любезном посредничестве “Альбатроса”… Успокойтесь, вам не придется лететь на Андромеду. Ваша цель немного ближе…
— Куда же? — нетерпеливо спросил я, предвкушая увлекательный вояж.
— Узнаете позже. Я не настаивал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
…Поначалу я не мог и вообразить, каким образом он установит связь с жрецом. А он избрал самый простой и надежный способ: выпустил меня из “Конкисты”, отослал домой без охраны, без слежки и, возможно, даже распорядился не прослушивать мой телефон. Этим он доказал, что хорошо знает человеческую природу, умеет влезть в шкуру своего противника и предугадать ход его мыслей.
Мак-Харрис не сомневался, что Доминго Маяпан имеет в “Альбатросе” сообщников, которые информируют его обо всем. Разумеется, они рассказали ему о кровавой расправе над персоналом лаборатории, а также о том, что я нахожусь в “Конкисте”. Те же люди наверняка сообщат ему и о том, что я на свободе. Более того, Мак-Харрис сделал так, чтобы о моем освобождении узнали газеты. Теперь он ждал ответных действий со стороны Двадцать второй улицы.
Первые дни после освобождения были для меня крайне неприятными. Журналисты осаждали мой дом, умудрились проникнуть даже в спальню. Однако обескураженные моим молчанием вскоре очистили территорию, и я мог спать спокойно. В целях конспирации я решил отпустить усы и бороду и теперь просиживал у телефона в ожидании нужного звонка. Как полагал Мак-Харрис, Доминго Маяпан непременно даст знать о себе. Ведь я был его единственной живой связью с “Альбатросом” и к тому же побывал в лапах Командора — следовательно, располагал важной информацией.
Расчет Мак-Харриса оправдался. На шестой день рано утром зазвонил телефон, и в трубке раздался мягкий, на этот раз мальчишески-восторженный голос жреца: — Сеньор Искров, вы? Рад, что вы целы и невредимы.
— Я тоже рад вас слышать, доктор Доминго Маяпан.
— О, вам уже известно мое имя? Похвально. Впрочем, не так уж и трудно было его узнать, верно?
— Да, доктор Маяпан, нетрудно, — не без горечи сказал я, вспомнив изуродованное лицо Бруно Зингера. — Хотя кое для кого это кончилось трагически…
— Да, да, — сочувственно отозвался он. — Мне бесконечно жаль… Я не допускал, что они посягнут на Бруно. Могли бы обойтись без этого.
Но вы не пострадали?
— Нет.
— Так я и думал… Ну, сеньор Искров, какие задачи возложил на вас сеньор Мак-Харрис на сей раз? — Маяпан негромко засмеялся. — Держу пари на коробку энергана, что он жаждет вступить в контакт со старым жрецом и сделать ему потрясающее предложение прежде, чем “Альбатрос” пойдет ко дну.
Один ноль в его пользу.
— Он и в самом деле хочет встретиться с вами, — подтвердил я.
— Хочет выяснить ваши намерения, чтобы знать, на какие ответные действия он может пойти в интересах народа.
— Какая трогательная забота о народе!
— У Мак-Харриса совершенно конкретные предложения.
— Его предложения всегда конкретны. Даже очень. Мак-Харрис человек деловой, он никогда не тратит время на пустопорожние разговоры и неосуществимые планы. — Маяпан помолчал. Послышались приглушенные голоса — должно быть, он переговаривался с кем-то, прежде чем продолжать: — Мне тоже хочется встретиться с вами, сеньор Искров. Не только потому, что буду рад поблагодарить вас за лестный портрет, которым вы удостоили меня в своей повести, и за услугу, которую вы этой повестью оказали “Энерган компани”, но еще и потому, не стану таить, что мы опять в вас нуждаемся… Что делать, волею судеб вы оказались свидетелем великого перелома в науке и, как мне кажется, в судьбе нашей страны. Вы нам нужны не менее, чем Мак-Харрису. В сущности, вы нужны Истории.
У меня по спине пробежал озноб: от торжественных слов о моей роли в Истории мне стало не по себе.
— Буду счастлив, если хоть теперь окажусь на высоте своего долга перед Историей, — сказал я, заставив себя усмехнуться. — Потому что до сих пор был лишь марионеткой в ваших руках.
— Вы сожалеете об этом?
— Смотря по тому, какая роль мне уготована.
— Убежден, что она придется вам по душе. Ваш телефон прослушивается?
— Меня заверили, что нет.
— Возможно. Но если нас и подслушивают, тем лучше. Передайте Санто… Вам, конечно, известно, кого я имею в виду? Да, да, нашего общего знакомого, Командора. Так вот, передайте ему, что если мы обнаружим хоть какую-нибудь слежку, ни о каких контактах с Мак-Харрисом и речи не будет. Мы оставляем за собой право поступать по собственному разумению, невзирая на последствия.
— Я передам ему ваши слова.
— Рад, что с этим вопросом мы покончили. — В голосе Маяпана вновь послышались веселые мальчишеские нотки. — А теперь, сеньор Искров, с вами желает поговорить человек, известный вам по рассказам других людей и столь ярко описанный вами в повести.
Я навострил уши: мне впервые предстояло услышать еще одного представителя “Энерган компани”.
— Добрый день, сеньор Теодоро Искров, — прозвучал в трубке теплый, бархатный баритон. — Рад с вами познакомиться, хоть и заочно.
У меня бешено забилось сердце — этот голос с мягкими обертонами, которые придавали ему такой волнующий оттенок, я уже однажды слышал! Именно он в то роковое воскресенье оповестил по радио “Динамитеро” о том, что энерган поступает в продажу! Не знаю почему, возможно из-за многозначительного предварения Маяпана, я связал этот баритон с образом индейца с набережной Кеннеди: мне живо представился статный красавец с длинной черной гривой, огненным взором и величественной походкой толтекского вождя.
— Я тоже рад познакомиться с вами, — сказал я. — Видимо, я говорю с человеком по имени Белый Орел.
Обладатель приятного баритона засмеялся, от чего его голос зазвучал еще бархатистее, напомнив своими интонациями голос Маяпана: — Романтика, сеньор Искров, романтика… Белый Орел! Звучит героически. Мое настоящее имя гораздо скромнее. Впрочем, надеюсь, что вскоре у нас будет случай увидеться. А теперь выслушайте меня внимательно: способны ли вы предпринять довольно продолжительное и дальнее путешествие?
— Лишь бы не до созвездия Андромеды! Не выдерживаю космических скоростей. У меня морская болезнь.
— Мы знаем, как с ней справиться. Превратим вас в концентрат, поместим в коробку из-под энергана, и в таком виде вы отправитесь в путь. А когда прибудете на место, растворим концентрат в воде, и вы восстановитесь в прежнем обличье.
— Вот каких высот науки вы достигли!
— Почему бы и нет? При любезном посредничестве “Альбатроса”… Успокойтесь, вам не придется лететь на Андромеду. Ваша цель немного ближе…
— Куда же? — нетерпеливо спросил я, предвкушая увлекательный вояж.
— Узнаете позже. Я не настаивал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82