Аппарат зажужжал, приступая к работе. А ронин приступил к своей: быстро огляделся — хейворки неподвижны, тот, что ближе, действительно наймит: эпили-рованное лицо, щегольские усики, залитые кровью, квадратный подбородок. Ронин поискал оружие. Ого, «зауэр»! Не слабо. Разрядил и бросил на кушетку.
Вернулся к Граберу. Аптечка уже несколько улучшила его состояние, по крайней мере, дыхание хоть и неглубокое, но есть. А шок пройдет в течение получаса. Вот еще активные точки промассировать…
Наконец Грабер открыл глаза. Говорить он пока еще не мог, тела не чувствовал, зрачки медленно ощупывали все вокруг. Ронин удовлетворенно похлопал его по щеке, привалил спиной к той же кушетке. Потом без ложной брезгливости обыскал покойников. Крови у первого пролилось относительно немного — лучевое поражение способствует сворачиваемости крови и закупорке кровеносных сосудов. Никаких документов при них не оказалось, естественно. Интересно, кто это может быть? Бывшие «коллеги»? Не похоже. Их было бы как минимум две пары. Да и ждали здесь, похоже, только Грабера. Внешники? Может быть, но маловероятно. Иначе бы ни в борделе, ни в ресторане не было бы ни души. А там дым коромыслом. Так кто же?
Он переходил из комнаты в комнату, рассчитывая обнаружить хоть какую-то подсказку. И обнаружил ее, как и ожидал, в ванной комнате — хорошо прожаренная тушка, бывшая недавно сапиенсом, и характерный сладковатый душок. Видимо, это и есть агент Грабера. Стало быть, не внешники. Они так не убивают. Кто же?..
Не придя ник какому определенному выводу, вернулся к своему «другу». Здесь ничего особо не изменилось, вот разве что партнер наконец собрал зенки в кучу и уставился на покойников, словно представляя себя на их месте. На губах его пузырилась слюна в тщетной попытке протолкнуть какой-нибудь звук. Скорее всего заорать хочет. Ронин вошел в его поле зрения, и глазки Грабера заметались в смятении.
Ронин понимал, что засада была организована не бывшим помощником сволочи Силаева, но Граберу об этом говорить не стал — пусть помучается. Вместо этого он занялся одним из мертвых: разрезал карандашом на нем всю од'ежду: на теле никаких знаков, татуировок и новомодных жидкостных картинок. Только пара серьезных шрамов. Ладно. Если это не Гильдия и не внешники, то, значит, остается… Ну не шалая же Леди. Значит… Значит, , остается Левински. Очевидно, не все хвосты подчистил за собой лис Грабер.
Обернулся к Граберу и отцепил от него аптечку. Заодно убедился, что запас спецсредств уже на исходе. А пополнить негде. Всех поставщиков наверняка пасет с Гильдия. Скоро останется только карандашик да еще вот — мой синтезатор «Мидас». Много не навоюешь. Связался через коминс с Жен:
— Жен, девочка, мы скоро. Потерпи, пожалуйста, никуда не выходи. Все в порядке, но здесь нам не светит. Неудачное убежище выбрал себе господин Грабер. Он приносит свои извинения. Я целую тебя в щечку. Пока. — И отключился. Слишком давило нервное напряжение, чтобы не выдать себя перед ней. Много энергии он потерял в «броске». Клонило в сон. Лучшее средство — легкий, но питательный ужин и глоток коньяку. Он отправился в кухню.
Можно было уходить, но ронину хотелось подробнее проверить квартиру — вдруг найдется вожделенный «сердечник». Уже приступив к осмотру, он услышал вызов домашнего компьютера. Кто-то настойчиво рвался на связь.
Ронин вернулся к Граберу, который уже начал потихоньку двигаться и разговаривать.
— Кто это?
Грабер глянул на напарника и гулко сглотнул. Подковылял к монитору, послушал и обернулся:
— Это портье.
— Ответь, но без глупостей. Притворись пьяным. Звук выведи на динамик. Грабер нажал клавишу:
— Госьподинь! Госьподинь! Изьвените! Там про-верька! Там полисия, госьподинь. Есьли вы не хотить ихь видить, я могу вась и васего друга вывесьти чересь серни ходь. Госьподинь…
Грабер глянул на ронина вопросительно. Видно было, что любое движение доставляет ему сильную боль. Ронин быстро отжал клавишу:
— Слушайте, Грабер, хватит играть! Говорите, здесь сердечник?!! Я даже пальцем вас не трону! — И осекся. Пси-блокада не позволит Граберу вспомнить! Идиот! — Ладно. Пусть выводит. Скажите ему. А мне скажите, когда кончается действие вашей блокады. Это важно.
— Через двадцать часов, — послушно пробубнил Грабер и сглотнул набежавшую слюну.
В прихожей нарисовался давешний качок-портье, и первое, что попалось ему на глаза, был расчлененный труп в дверном проеме. Портье растерянно поднял глаза, и второе, что он увидел, — это отставленные мизинцы ронина. Интернациональный жест, означающий серьезность претензий.
— Значит, так, парень. Моего друга здесь чуть не порешили. Это серьезная проблема. Здесь ваша территория, вам и предъява. Я хочу разбора. — Он пропустил китаезу вперед. Тот вошел в комнату и увидел второго хейворка. Ронин, не переставая говорить, взял с кушетки «зауэр», зарядил. — Мы вошли сюда без оружия, на входе проверялись. А как эти пронесли с собой такую пушку? А?! — И, не давая китайцу опомниться, спокойно разнес хейворку башку. — Там в ванной помощник моего друга, поджаренный несколько часов назад.
Это тоже требует объяснений.
Ронин отлично понимал, что в сложившейся ситуации китайцам легче пришить по-тихому и его и Грабера. И сознательно тянул время, вгоняя себя, но и их в цейтнот. Облава-то близко, и если их сейчас накроют, то бизнес здесь им придется сворачивать. А претензии он предъявил и впрямь серьезные, и если они не выполнят его дальнейших условий, то московские кланы все равно заставят их свернуть бизнес, А показная демонстрация жестокости только на пользу — не успеют все просчитать.
Теперь пора и условия выставить:
— Значит, так. Вызывай старшего. — Полисия, госьподинь, — напомнил портье, но уже без поклонов.
— Зови.
Маленький китаец в строгом костюме неторопливо вошел в прихожую, участливо посмотрел на держащегося за стенку Грабера, с неменьшим сочувствием — на трупы. Потом на ронина. Глаза его казались спаренным лучеметом. Ронин собрался. Это и впрямь значительное лицо.
— Мои претензии вы знаете. Слово за вами. — Он не сомневался, что шеф слышал весь разговор. И надеялся, что он не видел предыдущего.
— Я понимаю ваше беспокойство, уважаемый. Китаец говорил на хорошем русском. — И в знак извинений позвольте мне лично проводить вас через черный ход. Пока мои люди будут заниматься уборкой помещения.
— Принимаю. — Ронин сунул «зауэр» за пояс. Китаеза отдает себя в заложники. Это убедительно. Но расслабляться рановато, сначала надо выбраться из этого гадюшника.
Когда они оказались на улице, китаец сказал:
— Если вы, уважаемый, оставите свои координаты, я мог бы сообщить вам о результатах нашего дознания — кто и почему пытался убить наших гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Вернулся к Граберу. Аптечка уже несколько улучшила его состояние, по крайней мере, дыхание хоть и неглубокое, но есть. А шок пройдет в течение получаса. Вот еще активные точки промассировать…
Наконец Грабер открыл глаза. Говорить он пока еще не мог, тела не чувствовал, зрачки медленно ощупывали все вокруг. Ронин удовлетворенно похлопал его по щеке, привалил спиной к той же кушетке. Потом без ложной брезгливости обыскал покойников. Крови у первого пролилось относительно немного — лучевое поражение способствует сворачиваемости крови и закупорке кровеносных сосудов. Никаких документов при них не оказалось, естественно. Интересно, кто это может быть? Бывшие «коллеги»? Не похоже. Их было бы как минимум две пары. Да и ждали здесь, похоже, только Грабера. Внешники? Может быть, но маловероятно. Иначе бы ни в борделе, ни в ресторане не было бы ни души. А там дым коромыслом. Так кто же?
Он переходил из комнаты в комнату, рассчитывая обнаружить хоть какую-то подсказку. И обнаружил ее, как и ожидал, в ванной комнате — хорошо прожаренная тушка, бывшая недавно сапиенсом, и характерный сладковатый душок. Видимо, это и есть агент Грабера. Стало быть, не внешники. Они так не убивают. Кто же?..
Не придя ник какому определенному выводу, вернулся к своему «другу». Здесь ничего особо не изменилось, вот разве что партнер наконец собрал зенки в кучу и уставился на покойников, словно представляя себя на их месте. На губах его пузырилась слюна в тщетной попытке протолкнуть какой-нибудь звук. Скорее всего заорать хочет. Ронин вошел в его поле зрения, и глазки Грабера заметались в смятении.
Ронин понимал, что засада была организована не бывшим помощником сволочи Силаева, но Граберу об этом говорить не стал — пусть помучается. Вместо этого он занялся одним из мертвых: разрезал карандашом на нем всю од'ежду: на теле никаких знаков, татуировок и новомодных жидкостных картинок. Только пара серьезных шрамов. Ладно. Если это не Гильдия и не внешники, то, значит, остается… Ну не шалая же Леди. Значит… Значит, , остается Левински. Очевидно, не все хвосты подчистил за собой лис Грабер.
Обернулся к Граберу и отцепил от него аптечку. Заодно убедился, что запас спецсредств уже на исходе. А пополнить негде. Всех поставщиков наверняка пасет с Гильдия. Скоро останется только карандашик да еще вот — мой синтезатор «Мидас». Много не навоюешь. Связался через коминс с Жен:
— Жен, девочка, мы скоро. Потерпи, пожалуйста, никуда не выходи. Все в порядке, но здесь нам не светит. Неудачное убежище выбрал себе господин Грабер. Он приносит свои извинения. Я целую тебя в щечку. Пока. — И отключился. Слишком давило нервное напряжение, чтобы не выдать себя перед ней. Много энергии он потерял в «броске». Клонило в сон. Лучшее средство — легкий, но питательный ужин и глоток коньяку. Он отправился в кухню.
Можно было уходить, но ронину хотелось подробнее проверить квартиру — вдруг найдется вожделенный «сердечник». Уже приступив к осмотру, он услышал вызов домашнего компьютера. Кто-то настойчиво рвался на связь.
Ронин вернулся к Граберу, который уже начал потихоньку двигаться и разговаривать.
— Кто это?
Грабер глянул на напарника и гулко сглотнул. Подковылял к монитору, послушал и обернулся:
— Это портье.
— Ответь, но без глупостей. Притворись пьяным. Звук выведи на динамик. Грабер нажал клавишу:
— Госьподинь! Госьподинь! Изьвените! Там про-верька! Там полисия, госьподинь. Есьли вы не хотить ихь видить, я могу вась и васего друга вывесьти чересь серни ходь. Госьподинь…
Грабер глянул на ронина вопросительно. Видно было, что любое движение доставляет ему сильную боль. Ронин быстро отжал клавишу:
— Слушайте, Грабер, хватит играть! Говорите, здесь сердечник?!! Я даже пальцем вас не трону! — И осекся. Пси-блокада не позволит Граберу вспомнить! Идиот! — Ладно. Пусть выводит. Скажите ему. А мне скажите, когда кончается действие вашей блокады. Это важно.
— Через двадцать часов, — послушно пробубнил Грабер и сглотнул набежавшую слюну.
В прихожей нарисовался давешний качок-портье, и первое, что попалось ему на глаза, был расчлененный труп в дверном проеме. Портье растерянно поднял глаза, и второе, что он увидел, — это отставленные мизинцы ронина. Интернациональный жест, означающий серьезность претензий.
— Значит, так, парень. Моего друга здесь чуть не порешили. Это серьезная проблема. Здесь ваша территория, вам и предъява. Я хочу разбора. — Он пропустил китаезу вперед. Тот вошел в комнату и увидел второго хейворка. Ронин, не переставая говорить, взял с кушетки «зауэр», зарядил. — Мы вошли сюда без оружия, на входе проверялись. А как эти пронесли с собой такую пушку? А?! — И, не давая китайцу опомниться, спокойно разнес хейворку башку. — Там в ванной помощник моего друга, поджаренный несколько часов назад.
Это тоже требует объяснений.
Ронин отлично понимал, что в сложившейся ситуации китайцам легче пришить по-тихому и его и Грабера. И сознательно тянул время, вгоняя себя, но и их в цейтнот. Облава-то близко, и если их сейчас накроют, то бизнес здесь им придется сворачивать. А претензии он предъявил и впрямь серьезные, и если они не выполнят его дальнейших условий, то московские кланы все равно заставят их свернуть бизнес, А показная демонстрация жестокости только на пользу — не успеют все просчитать.
Теперь пора и условия выставить:
— Значит, так. Вызывай старшего. — Полисия, госьподинь, — напомнил портье, но уже без поклонов.
— Зови.
Маленький китаец в строгом костюме неторопливо вошел в прихожую, участливо посмотрел на держащегося за стенку Грабера, с неменьшим сочувствием — на трупы. Потом на ронина. Глаза его казались спаренным лучеметом. Ронин собрался. Это и впрямь значительное лицо.
— Мои претензии вы знаете. Слово за вами. — Он не сомневался, что шеф слышал весь разговор. И надеялся, что он не видел предыдущего.
— Я понимаю ваше беспокойство, уважаемый. Китаец говорил на хорошем русском. — И в знак извинений позвольте мне лично проводить вас через черный ход. Пока мои люди будут заниматься уборкой помещения.
— Принимаю. — Ронин сунул «зауэр» за пояс. Китаеза отдает себя в заложники. Это убедительно. Но расслабляться рановато, сначала надо выбраться из этого гадюшника.
Когда они оказались на улице, китаец сказал:
— Если вы, уважаемый, оставите свои координаты, я мог бы сообщить вам о результатах нашего дознания — кто и почему пытался убить наших гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88