Поэтому оставалось одно — прицелиться получше и стрелять, не мешкая. Даже если не видишь, что происходит снаружи поляризованного черного шлема.
Траск называл сумасшествием эти прыжки с безостановочной стрельбой. Каждый старается выпустить как можно больше очередей, прежде чем десантники распространятся по обшивке корабля, смешавшись с роботами противника.
Когда 92 — я полностью высадилась на корабль, на дисплее шлема Инглиша возникло поле боя, разбитое на квадраты.
Он бил по роботам, яростным хрипом встречая все новых железных чудовищ, выскакивающих из недр корабля. Эти адские создания, абсолютно нечувствительные к потерям, видимо, рассчитывали подавить десантников численным превосходством.
Трудно сказать, сколько роботов уничтожил Инглиш. Он давно сбился со счета. Полностью положившись на своего ИИ, капитан постоянно менял позицию, то мчась куда-то на полной скорости, то внезапно припадая к обшивке. Дельта Инглиша лучше командовал операцией, чем сам Инглиш. И оба чувствовали это — если, конечно, слово «чувствовать» применимо к Дельта.
Но когда Траск, ориентируясь по радиосигналам, наткнулся на пятерых роботов, пытавшихся удрать с телом Гинесса в полной экипировке Икс-класса, Инглиш взял командование на себя.
Изображение появилось одновременно на обоих визорах, и капитан даже задрожал от нестерпимого желания броситься на подмогу сержанту. Стрелять с такого расстояния было слишком опасно.
Но Две из трех его команд находились ближе к Траску, и разумнее было направить туда их.
Открывать огонь сверху, с Модуля, тоже было нельзя. Любое оружие, способное поразить роботов, одновременно выведет из строя систему связи и жизнеподдерживающие устройства десантников, а может и убить кого-нибудь из них. Стараясь сжечь электронно-оптические приборы противника, вы рисковали потерять и свои собственные. Получится стрельба по своим.
Переговорные устройства уже почти не работали. Чертов ИИ принял новое решение, и с дисплея исчезло поле боя, разбитое на квадраты. Теперь Инглиш видел лишь сигналы, подаваемые вручную, и отражения вспышек. У Инглиша было блокирующее устройство, позволяющее избавиться от опеки Дельта и действовать по своему разумению. Но капитан не решался это сделать — Дельта знал врага лучше.
Инглиш не слышал сейчас ничего, кроме собственного отрывистого дыхания.
Он снял показания с физиосканера и не поверил собственным глазам: пульс сто сорок, химические анализы выглядят так, как будто он — маньяк-насильник в состоянии экстаза. Организм потерял три литра воды. И это за четырнадцать с половиной метров пешего пути. Уровень потребления кислорода очень высокий — и слава Богу. Вообще удивительно, что после такого перенапряжения он до сих пор жив.
Но то, что он увидел, оглядевшись, повергло капитана в еще большее изумление: ни одного движущегося робота на обшивке вражеского корабля. Один ноль в пользу «Красной Лошади».
Инглиш включил запасное переговорное устройство, в котором раздался еле слышный голос Сойера.
— Наши потери, Сойер?
— Капитан, у меня один убит, двое ранены, но способны передвигаться, а трое уже внутри корабля.
— Завершаем операцию. — Инглишу так же мало хотелось спускаться внутрь синдикатовского судна, как лезть в берлогу хорьков. Или даже еще меньше: хорьки по крайней мере испытывают боль, когда умирают.
Он ненавидел эти проклятые войны с использованием искусственного интеллекта. Когда-то очень давно Инглиш мечтал убивать хорьков: косматых злобных чудовищ, живо интересующихся человеческой анатомией. Но он никогда не собирался воевать с электронными устройствами. И уж тем более с человеческими существами.
А теперь руководство решило, что флот и его пехотинцы будут бок о бок с хорьками сражаться против Синдиката. Инглишу это глубоко претило: убивать людей противоестественно.
Порой он просто сгорал от желания обнаружить человека из армии Синдиката в одной из тех цистерн, которые его рота вскрывала для СЕРПА, ОПСКОМ (Агентство космических коммуникаций), ИСА (Агентство Стратегической Разведки) и других шпионских ведомств со сложными аббревиатурами. Вытащить синдика оттуда и добиться у него ответа на больной вопрос: что, черт возьми, произошло и почему люди стали врагами людей.
Но потом Инглиш вспоминал, кто он такой и для чего здесь находится. Вспоминал, что он — капитан команды морских пехотинцев и что его роту с чьей-то легкой руки сделали диверсионным подразделением Флота, выполняющим задания особой сложности.
И все-таки, даже будучи десантником, Тоби Инглиш никогда не хотел убивать себе подобных. Он по-прежнему считал, что это не его дело. Собственного врага — например, шпиона по имени Грант — он, возможно, хотел бы застрелить. Но как можно уничтожать совершенно незнакомых людей, к которым не испытываешь личной ненависти? Преобразовав 92 — ю роту в спецподразделение технокоммандос. Грант и его дружки из команды Восьмого Шара отправили пехотинцев убивать. И Инглиш был бессилен этому воспротивиться.
Но если бы ему посчастливилось когда-нибудь захватить в плен человека Синдиката, если бы выдалась возможность побеседовать с таким человеком, он наверняка задал бы этот проклятый вопрос: как получилось, что они даже не пытаются вести переговоры по урегулированию.
Этого Инглиш никак не мог взять в толк, так же как и никто из его единомышленников. Ведь если Синдикат — человеческое сообщество, значит, с ним возможно договориться, вместо того, чтобы вести изнурительные войны за территории, имущество и сырьевые базы.
Такая бессмыслица просто в голове не укладывалась.
Но сейчас было не самое подходящее время размышлять на подобные темы. Прорвавшись через защитную решетку Фарадея, они снова обнаружили, что в темном, лишенном воздуха чреве огромного корабля, где можно было перемещаться, лишь включив приборы инфракрасного излучения, нет никого, кроме роботов. Роботов всех разновидностей — некоторых капитан прежде никогда не видел, и принцип их работы был ему непонятен.
Зато ИИ в них разбирался. Когда с роботами было покончено. Дельта Инглиша возглавил оставшихся в живых, и десантники занялись уничтожением автономных станций и боксов, переплавкой огромных мотков кабеля.
Во время поиска и уничтожения Инглиш должен был наблюдать за сетчатым изображением на командно-контрольном дисплее, следя, чтобы никто из ребят, ведущих неприцельную стрельбу невидимыми лучами, не попал по своим. Все это время в переговорном устройстве раздавался чей-то протяжный вой, кто-то неестественно глубоко дышал и заходился в надрывном, клокочущем кашле.
Пока они действовали внутри корабля Синдиката, Инглиш так и не смог установить связь с «Хэйгом».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Траск называл сумасшествием эти прыжки с безостановочной стрельбой. Каждый старается выпустить как можно больше очередей, прежде чем десантники распространятся по обшивке корабля, смешавшись с роботами противника.
Когда 92 — я полностью высадилась на корабль, на дисплее шлема Инглиша возникло поле боя, разбитое на квадраты.
Он бил по роботам, яростным хрипом встречая все новых железных чудовищ, выскакивающих из недр корабля. Эти адские создания, абсолютно нечувствительные к потерям, видимо, рассчитывали подавить десантников численным превосходством.
Трудно сказать, сколько роботов уничтожил Инглиш. Он давно сбился со счета. Полностью положившись на своего ИИ, капитан постоянно менял позицию, то мчась куда-то на полной скорости, то внезапно припадая к обшивке. Дельта Инглиша лучше командовал операцией, чем сам Инглиш. И оба чувствовали это — если, конечно, слово «чувствовать» применимо к Дельта.
Но когда Траск, ориентируясь по радиосигналам, наткнулся на пятерых роботов, пытавшихся удрать с телом Гинесса в полной экипировке Икс-класса, Инглиш взял командование на себя.
Изображение появилось одновременно на обоих визорах, и капитан даже задрожал от нестерпимого желания броситься на подмогу сержанту. Стрелять с такого расстояния было слишком опасно.
Но Две из трех его команд находились ближе к Траску, и разумнее было направить туда их.
Открывать огонь сверху, с Модуля, тоже было нельзя. Любое оружие, способное поразить роботов, одновременно выведет из строя систему связи и жизнеподдерживающие устройства десантников, а может и убить кого-нибудь из них. Стараясь сжечь электронно-оптические приборы противника, вы рисковали потерять и свои собственные. Получится стрельба по своим.
Переговорные устройства уже почти не работали. Чертов ИИ принял новое решение, и с дисплея исчезло поле боя, разбитое на квадраты. Теперь Инглиш видел лишь сигналы, подаваемые вручную, и отражения вспышек. У Инглиша было блокирующее устройство, позволяющее избавиться от опеки Дельта и действовать по своему разумению. Но капитан не решался это сделать — Дельта знал врага лучше.
Инглиш не слышал сейчас ничего, кроме собственного отрывистого дыхания.
Он снял показания с физиосканера и не поверил собственным глазам: пульс сто сорок, химические анализы выглядят так, как будто он — маньяк-насильник в состоянии экстаза. Организм потерял три литра воды. И это за четырнадцать с половиной метров пешего пути. Уровень потребления кислорода очень высокий — и слава Богу. Вообще удивительно, что после такого перенапряжения он до сих пор жив.
Но то, что он увидел, оглядевшись, повергло капитана в еще большее изумление: ни одного движущегося робота на обшивке вражеского корабля. Один ноль в пользу «Красной Лошади».
Инглиш включил запасное переговорное устройство, в котором раздался еле слышный голос Сойера.
— Наши потери, Сойер?
— Капитан, у меня один убит, двое ранены, но способны передвигаться, а трое уже внутри корабля.
— Завершаем операцию. — Инглишу так же мало хотелось спускаться внутрь синдикатовского судна, как лезть в берлогу хорьков. Или даже еще меньше: хорьки по крайней мере испытывают боль, когда умирают.
Он ненавидел эти проклятые войны с использованием искусственного интеллекта. Когда-то очень давно Инглиш мечтал убивать хорьков: косматых злобных чудовищ, живо интересующихся человеческой анатомией. Но он никогда не собирался воевать с электронными устройствами. И уж тем более с человеческими существами.
А теперь руководство решило, что флот и его пехотинцы будут бок о бок с хорьками сражаться против Синдиката. Инглишу это глубоко претило: убивать людей противоестественно.
Порой он просто сгорал от желания обнаружить человека из армии Синдиката в одной из тех цистерн, которые его рота вскрывала для СЕРПА, ОПСКОМ (Агентство космических коммуникаций), ИСА (Агентство Стратегической Разведки) и других шпионских ведомств со сложными аббревиатурами. Вытащить синдика оттуда и добиться у него ответа на больной вопрос: что, черт возьми, произошло и почему люди стали врагами людей.
Но потом Инглиш вспоминал, кто он такой и для чего здесь находится. Вспоминал, что он — капитан команды морских пехотинцев и что его роту с чьей-то легкой руки сделали диверсионным подразделением Флота, выполняющим задания особой сложности.
И все-таки, даже будучи десантником, Тоби Инглиш никогда не хотел убивать себе подобных. Он по-прежнему считал, что это не его дело. Собственного врага — например, шпиона по имени Грант — он, возможно, хотел бы застрелить. Но как можно уничтожать совершенно незнакомых людей, к которым не испытываешь личной ненависти? Преобразовав 92 — ю роту в спецподразделение технокоммандос. Грант и его дружки из команды Восьмого Шара отправили пехотинцев убивать. И Инглиш был бессилен этому воспротивиться.
Но если бы ему посчастливилось когда-нибудь захватить в плен человека Синдиката, если бы выдалась возможность побеседовать с таким человеком, он наверняка задал бы этот проклятый вопрос: как получилось, что они даже не пытаются вести переговоры по урегулированию.
Этого Инглиш никак не мог взять в толк, так же как и никто из его единомышленников. Ведь если Синдикат — человеческое сообщество, значит, с ним возможно договориться, вместо того, чтобы вести изнурительные войны за территории, имущество и сырьевые базы.
Такая бессмыслица просто в голове не укладывалась.
Но сейчас было не самое подходящее время размышлять на подобные темы. Прорвавшись через защитную решетку Фарадея, они снова обнаружили, что в темном, лишенном воздуха чреве огромного корабля, где можно было перемещаться, лишь включив приборы инфракрасного излучения, нет никого, кроме роботов. Роботов всех разновидностей — некоторых капитан прежде никогда не видел, и принцип их работы был ему непонятен.
Зато ИИ в них разбирался. Когда с роботами было покончено. Дельта Инглиша возглавил оставшихся в живых, и десантники занялись уничтожением автономных станций и боксов, переплавкой огромных мотков кабеля.
Во время поиска и уничтожения Инглиш должен был наблюдать за сетчатым изображением на командно-контрольном дисплее, следя, чтобы никто из ребят, ведущих неприцельную стрельбу невидимыми лучами, не попал по своим. Все это время в переговорном устройстве раздавался чей-то протяжный вой, кто-то неестественно глубоко дышал и заходился в надрывном, клокочущем кашле.
Пока они действовали внутри корабля Синдиката, Инглиш так и не смог установить связь с «Хэйгом».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82