– Девчонки, давайте-ка две крепкие доски найдите, по ним сгрузим. Ящики тяжелые.
«Золотого правила механики» он не знал, но своим умом до него допер.
Гулька с Тумбочкой были девчонки расторопные, они мигом нашли доски, приладили их к заднему борту. Шуруп с натугой начал толкать к доскам ящики.
– Т-тяжелые, блин!..
– Дай помогу. – Конопатая вскарабкалась наверх.
– Живее, живее, – торопил Костя.
– Взяли! – бодро скомандовал Шуруп, но Гулька почему-то не откликнулась на этот призыв. Она выпрямилась и застыла.
Шуруп удивился:
– Ну че встала, кастрюля?
– Тише ты! – отмахнулась та.
– Да чего такое?!
– Ты что, мелочь, не слышишь? Там кто-то шевелится!
Костя соображал быстро, как ЭВМ. Молнией мысль его промчалась по трем пунктам:
1. А вдруг там гоблин?!
2. Если б он там был, давно бы снес всех нас!
3. Значит, не гоблин.
Но не успел Костя и рта раскрыть, как Конопатая уже ринулась в глубь крытого кузова. Вот оттуда-то и раздался ее вопль:
– Эй! Сюда! Здесь человек! Живой!..
По ящикам, спотыкаясь, ринулся следом Шуруп, ломанулись в кузов и Костя с Бешеной. Костин автомат зацепился за что-то, сам Костя чуть не упал, чертыхнулся, схватился за ящики.
Девчонки и Шуруп толкались, мешали друг другу.
– Да погодите вы! – гаркнула Гулька. – Не лезьте! Его тут мешками завалило.
Там, дальше, были мешки с крупой.
– Что у вас?! Что там?.. – послышались снаружи встревоженные голоса.
Но им не ответили – не до того было.
– Сейчас, сейчас... – бормотала Конопатая. – А, у него рот заклеен!
Раздался краткий трескучий звук. И сразу хриплый голос:
– Руки развяжите. Затекли.
– Дай помогу! – рыпнулся Костя.
– Мешок развяжи, – велела Гулька.
– Да что там у вас?! – В кузов полезли любопытные.
– Человек, – как-то торжественно ответила Бешеная.
– Как! Чего?! Откуда?.. – Но вездесущий Гром мигом пресек бестолковщину:
– Тихо!.. Не толпитесь там – все равно толку нет. Если он связанный, так ему размяться надо. А ну назад!
Народ полез обратно. А голос из потемок, уже не хриплый, а звонко-мальчишеский, произнес:
– Спасибо! Я сейчас. В самом деле затекло... Разотру.
Тут и начальство подоспело, Бабай с Даней.
– Зачем они его везли, как думаешь? – вполголоса спросил Бабай.
Даня пожал плечами:
– Черт их знает. Чужая душа – потемки, а уж гоблинская... или что там у них вместо души.
– Смрад у них там, больше ничего. – Бабай сплюнул зло. – Ну не сожрать же они его хотели?
– Ну, это вряд ли. Хотели бы – сожрали. Тут другое что-то... Кстати, Очкарик ваш был совершенно прав. У них есть высшие ранги.
– Маги?
– Они.
– Ты их сам видел?
– Видел. И мочил тоже, друг. Много еще чего у них есть. Здесь их верховное правительство проживает. Каганат Раш, неужто не слыхал?
– Не-а.
– Ну и что там наш освобожденный пленник?
– Идет! – радостно крикнул Шуруп.
– Иду, – подтвердил спасенный, ступил на край борта и ловко спрыгнул. – Спасибо, парни!
– И девчонки, – ввернул Костя.
– И девчонки тоже. – Парень рассмеялся, и засмеялись все.
3
Даня с удовольствием разглядывал юношу. Всегда приятно смотреть на человека, которого ты спас.
А тот отряхивался, сбивал с рукавов и бортов куртки всякий мусор так беззаботно, словно бы не из лап погибели вырвали его только что.
– Силен ты брат, – заметил ему Даня.
– Чем же? – Паренек вскинул ярко-голубые глаза.
Он был совершенный блондин, волосы густые, вьющиеся, – правда, грязные, видно, что очень давно не мыл. Сам невысок и щупловат. Черты лица правильные, чуть мелковатые. Как-то сразу он располагал к себе – Даня это почувствовал, а он в таких делах не ошибался.
– Да тем, что на волосок от смерти был – а хоть бы хны. Другой бы на ногах не стоял.
– Э! – с великолепной небрежностью отмахнулся белокурый. – Что такое смерть? Пока мы живем, ее нет, а пришла она – нас уже нет. Вот и все!
Этой фразой он заставил остолбенеть всех, даже Шурупа. Такое никому прежде не приходило в голову.
Даня стряхнул столбняк первым.
– Силе-он... – повторил он с изумлением. – Ловко придумано!
– Ну, это не я, – заскромничал белокурый. – Это Эпикур придумал.
– Кто такой?
– Философ древний.
Бабай смотрел на паренька с симпатией – здорово напомнил ему он Очкарика, хотя внешне сходства никакого. Напомнил, и все тут... Однако, несмотря на сантименты, командир уфимцев головы не потерял.
– Вот что, философы, – сказал он, – мы здесь и так уж лишнего торчим. У вас база есть? – обратился он к Дане.
Тот лишь усмехнулся.
– Не глупее вас, господа пришельцы!.. Но поспешать надо, это ты верно сказал. Ты с нами? – спросил новенького.
– Если не возражаете.
– Ничуть. Звать тебя как?
– Сергей.
– Ладно. Ну, братцы, взялись поживее!
4
Через час все – москвичи, уфимцы и Сергей – сидели в логове Гвоздя и с аппетитом трескали варево из трофейной пшенки и тушенки. Светили два фонаря, сделанные Гвоздем, – они бросали резкий, грубый свет, где тени все перемешались в беспорядке: у кого, казалось, пол-лица нет, у другого вообще были видны рука и кусок туловища, и походило это на робота-миноискателя... Никто, впрочем, не замечал ничего, все были поглощены едой. Лишь Костя, наглотавшись месива, сунулся было к Бабаю.
– Слушай, – шепнул на ухо, – а наши-то там, Снежанка и малышня... С ними-то что будет?!
Бабая это слегка обозлило.
– Твою мать! Ты, Гром, сам, что ли, маленький? – сердито прошипел он в ответ. – Откуда я знаю! Нас кинуло хрен знает куда, за полмира!.. Что мы можем сделать, как ты думаешь?!
– Не знаю. – Костя поник.
– Ну вот. А я знаю, да? Волшебник, твою мать! Сердитое перешептывание от зорких глаз Дани не укрылось, но виду он не подал. Подождал, пока дожуют кашу, догрызут сухари.
– Ну что, воинство, наелись?..
Довольный смех, отрыжка и хлопанье по пузу были ответом.
– И отлично. А теперь... – Даня сделал эффектную паузу, – чай со сгущенкой!
Подвал дрогнул от восторгов. Кто-то зааплодировал, и подхватили все – только криков «бис» не хватало... Здравомыслящий Бабай, однако, не упустил спросить:
– А чай у вас откуда?
Даня заговорщически подмигнул:
– Умеем жить!
Чай, признаться, был плохонький, залежалый, но пили со смаком, с кряхтеньем, уханьем. Потели, утирались, смеялись... Один Немо был невозмутим. Ни малейшего чувства нельзя было прочесть на его лице.
Когда эмоции малость поутихли и чаепитие стало рутиной – прихлебывали, отдуваясь, кто третью, кто четвертую кружку, – Даня, как бы внезапно вспомнив, воскликнул:
– Да! Муха, послушай-ка. Муха оробел.
– Я, генерал... То есть это, слушаю.
– Ты стрельнул в тот предмет на асфальте – темный, скверный такой?
Федор оробел пуще.
– То есть... Что, не надо было?
Даня успокаивающе повел рукой:
– Все нормально. Все правильно сделал. Как ты в него долбанул! Прямо чемпион.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
«Золотого правила механики» он не знал, но своим умом до него допер.
Гулька с Тумбочкой были девчонки расторопные, они мигом нашли доски, приладили их к заднему борту. Шуруп с натугой начал толкать к доскам ящики.
– Т-тяжелые, блин!..
– Дай помогу. – Конопатая вскарабкалась наверх.
– Живее, живее, – торопил Костя.
– Взяли! – бодро скомандовал Шуруп, но Гулька почему-то не откликнулась на этот призыв. Она выпрямилась и застыла.
Шуруп удивился:
– Ну че встала, кастрюля?
– Тише ты! – отмахнулась та.
– Да чего такое?!
– Ты что, мелочь, не слышишь? Там кто-то шевелится!
Костя соображал быстро, как ЭВМ. Молнией мысль его промчалась по трем пунктам:
1. А вдруг там гоблин?!
2. Если б он там был, давно бы снес всех нас!
3. Значит, не гоблин.
Но не успел Костя и рта раскрыть, как Конопатая уже ринулась в глубь крытого кузова. Вот оттуда-то и раздался ее вопль:
– Эй! Сюда! Здесь человек! Живой!..
По ящикам, спотыкаясь, ринулся следом Шуруп, ломанулись в кузов и Костя с Бешеной. Костин автомат зацепился за что-то, сам Костя чуть не упал, чертыхнулся, схватился за ящики.
Девчонки и Шуруп толкались, мешали друг другу.
– Да погодите вы! – гаркнула Гулька. – Не лезьте! Его тут мешками завалило.
Там, дальше, были мешки с крупой.
– Что у вас?! Что там?.. – послышались снаружи встревоженные голоса.
Но им не ответили – не до того было.
– Сейчас, сейчас... – бормотала Конопатая. – А, у него рот заклеен!
Раздался краткий трескучий звук. И сразу хриплый голос:
– Руки развяжите. Затекли.
– Дай помогу! – рыпнулся Костя.
– Мешок развяжи, – велела Гулька.
– Да что там у вас?! – В кузов полезли любопытные.
– Человек, – как-то торжественно ответила Бешеная.
– Как! Чего?! Откуда?.. – Но вездесущий Гром мигом пресек бестолковщину:
– Тихо!.. Не толпитесь там – все равно толку нет. Если он связанный, так ему размяться надо. А ну назад!
Народ полез обратно. А голос из потемок, уже не хриплый, а звонко-мальчишеский, произнес:
– Спасибо! Я сейчас. В самом деле затекло... Разотру.
Тут и начальство подоспело, Бабай с Даней.
– Зачем они его везли, как думаешь? – вполголоса спросил Бабай.
Даня пожал плечами:
– Черт их знает. Чужая душа – потемки, а уж гоблинская... или что там у них вместо души.
– Смрад у них там, больше ничего. – Бабай сплюнул зло. – Ну не сожрать же они его хотели?
– Ну, это вряд ли. Хотели бы – сожрали. Тут другое что-то... Кстати, Очкарик ваш был совершенно прав. У них есть высшие ранги.
– Маги?
– Они.
– Ты их сам видел?
– Видел. И мочил тоже, друг. Много еще чего у них есть. Здесь их верховное правительство проживает. Каганат Раш, неужто не слыхал?
– Не-а.
– Ну и что там наш освобожденный пленник?
– Идет! – радостно крикнул Шуруп.
– Иду, – подтвердил спасенный, ступил на край борта и ловко спрыгнул. – Спасибо, парни!
– И девчонки, – ввернул Костя.
– И девчонки тоже. – Парень рассмеялся, и засмеялись все.
3
Даня с удовольствием разглядывал юношу. Всегда приятно смотреть на человека, которого ты спас.
А тот отряхивался, сбивал с рукавов и бортов куртки всякий мусор так беззаботно, словно бы не из лап погибели вырвали его только что.
– Силен ты брат, – заметил ему Даня.
– Чем же? – Паренек вскинул ярко-голубые глаза.
Он был совершенный блондин, волосы густые, вьющиеся, – правда, грязные, видно, что очень давно не мыл. Сам невысок и щупловат. Черты лица правильные, чуть мелковатые. Как-то сразу он располагал к себе – Даня это почувствовал, а он в таких делах не ошибался.
– Да тем, что на волосок от смерти был – а хоть бы хны. Другой бы на ногах не стоял.
– Э! – с великолепной небрежностью отмахнулся белокурый. – Что такое смерть? Пока мы живем, ее нет, а пришла она – нас уже нет. Вот и все!
Этой фразой он заставил остолбенеть всех, даже Шурупа. Такое никому прежде не приходило в голову.
Даня стряхнул столбняк первым.
– Силе-он... – повторил он с изумлением. – Ловко придумано!
– Ну, это не я, – заскромничал белокурый. – Это Эпикур придумал.
– Кто такой?
– Философ древний.
Бабай смотрел на паренька с симпатией – здорово напомнил ему он Очкарика, хотя внешне сходства никакого. Напомнил, и все тут... Однако, несмотря на сантименты, командир уфимцев головы не потерял.
– Вот что, философы, – сказал он, – мы здесь и так уж лишнего торчим. У вас база есть? – обратился он к Дане.
Тот лишь усмехнулся.
– Не глупее вас, господа пришельцы!.. Но поспешать надо, это ты верно сказал. Ты с нами? – спросил новенького.
– Если не возражаете.
– Ничуть. Звать тебя как?
– Сергей.
– Ладно. Ну, братцы, взялись поживее!
4
Через час все – москвичи, уфимцы и Сергей – сидели в логове Гвоздя и с аппетитом трескали варево из трофейной пшенки и тушенки. Светили два фонаря, сделанные Гвоздем, – они бросали резкий, грубый свет, где тени все перемешались в беспорядке: у кого, казалось, пол-лица нет, у другого вообще были видны рука и кусок туловища, и походило это на робота-миноискателя... Никто, впрочем, не замечал ничего, все были поглощены едой. Лишь Костя, наглотавшись месива, сунулся было к Бабаю.
– Слушай, – шепнул на ухо, – а наши-то там, Снежанка и малышня... С ними-то что будет?!
Бабая это слегка обозлило.
– Твою мать! Ты, Гром, сам, что ли, маленький? – сердито прошипел он в ответ. – Откуда я знаю! Нас кинуло хрен знает куда, за полмира!.. Что мы можем сделать, как ты думаешь?!
– Не знаю. – Костя поник.
– Ну вот. А я знаю, да? Волшебник, твою мать! Сердитое перешептывание от зорких глаз Дани не укрылось, но виду он не подал. Подождал, пока дожуют кашу, догрызут сухари.
– Ну что, воинство, наелись?..
Довольный смех, отрыжка и хлопанье по пузу были ответом.
– И отлично. А теперь... – Даня сделал эффектную паузу, – чай со сгущенкой!
Подвал дрогнул от восторгов. Кто-то зааплодировал, и подхватили все – только криков «бис» не хватало... Здравомыслящий Бабай, однако, не упустил спросить:
– А чай у вас откуда?
Даня заговорщически подмигнул:
– Умеем жить!
Чай, признаться, был плохонький, залежалый, но пили со смаком, с кряхтеньем, уханьем. Потели, утирались, смеялись... Один Немо был невозмутим. Ни малейшего чувства нельзя было прочесть на его лице.
Когда эмоции малость поутихли и чаепитие стало рутиной – прихлебывали, отдуваясь, кто третью, кто четвертую кружку, – Даня, как бы внезапно вспомнив, воскликнул:
– Да! Муха, послушай-ка. Муха оробел.
– Я, генерал... То есть это, слушаю.
– Ты стрельнул в тот предмет на асфальте – темный, скверный такой?
Федор оробел пуще.
– То есть... Что, не надо было?
Даня успокаивающе повел рукой:
– Все нормально. Все правильно сделал. Как ты в него долбанул! Прямо чемпион.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84