Затем бронированный лист отвалился, и Скайта ослепил яркий электрический свет, проникший в прямоугольное отверстие. Чьи-то руки схватили его и вытащили из разрушенного скафандра.
Щурясь от яркого света, Скайт огляделся. В сводчатом помещении с белыми стенами, одну из которых занимал огромный овальный иллюминатор из толстого стекла, а другую множество экранов и мониторов, в большом вращающемся кресле сидел Кен Чандлерс — адмирал синтетойдов. Несмотря на то что Скайт видел его всего один раз на экране монитора видеосвязи в рубке управления «Валруса», абсолютно лысая голова адмирала с мертвенно бледным лицом, на котором застыли холодные змеиные глаза, запомнилась ему очень хорошо. Чандлерс был одет в строгий белый френч с планками наград на левой стороне груди. На правой была прикреплена серебряная табличка с именем «Кен Чандлерс» и порядковый номер резервуара с биомассой, из которой данный экземпляр синтетойда был выращен «000344».
На полу рядом со Скайтом лежало то, что осталось от боевого скафандра. При взгляде на изуродованный и деформированный корпус с оторванными манипуляторами рук и ног Уорнера поразило то, что он чудом остался жив в этой груде искореженного металлолома. С двух сторон от Скайта стояли два похожих друг на друга, как близнецы, старших офицера военно-космических сил Империи. Они были широкоплечи, и, несмотря на то что Уорнер считал себя человеком большого роста, ему приходилось смотреть на них снизу вверх. Их белоснежные мундиры походили на халаты врачей, а яркое освещение и белые стены помещения еще больше усиливали ощущение того, что Скайт попал в больничную палату. Единственное, что отличало стоящих возле него от служителей медицины, так это армейские бластеры на поясе.
Скайт одернул свой черный капитанский мундир и посмотрел в глаза своим стражам. Но ничего не смог прочесть в лишенных всякого выражения, красных, как у альбиносов, глазах на бледных лицах, больше похожих на маски. К какому из «врачей» на прием попал Скайт, к «психиатру» или «хирургу»? Это он скоро узнает. Единственное, что успокаивало, — времени на «процедуры» осталось совсем немного. Скоро сработают заложенные на корабле бомбы, и его будет ожидать другой разговор, в высшей инстанции, неподвластной простым смертным.
Тот момент, когда его ударили, Скайт не заметил, а лишь почувствовал ужасную боль в области солнечного сплетения, заставившую его со стоном согнуться пополам.
— Какое удивительное стечение обстоятельств? — произнесли губы на каменном лице Кена Чандлерса. — «Валрус» уничтожен, а его капитан, за которым я гонялся по всему космосу столько лет, у меня в гостях. Жаль у нас мало времени для разговора. Мне было бы интересно узнать вас получше, Браен Глум, но в краткости нашей беседы вы виноваты сами, установив атомные заряды на наших реакторах.
Чандлерс, не зная, что капитан «Валруса» погиб в катакомбах на планете Дран, принял Скайта за Браена Глума. Уорнер попытался разрешить это недоразумение, но не успел восстановить дыхание после первого удара, как офицер слева вновь нанес ему резкий удар в живот. У Скайта возникло такое чувство, что он проглотил пушечное ядро, которое бешено завращалось в его желудке, грозя вырваться наружу.
— До взрыва ваших зарядов осталось пять минут, — бесстрастно произнес Чандлерс. — Знаменательные дни в истории космоса. Великий Император исчез, и скорее всего навсегда, наверное, дьявол забрал его обратно к себе. Пират, причинивший Империи столько хлопот во время войны, скоро отправится следом. А именно, через четыре минуты. И отправится он туда вместе со всем населением Плобоя и всеми экипажами кораблей адмирала Армора, чья эскадра только что вышла из гиперпространства. Я не ошибся, сказав четыре минуты, — заметив удивленный взгляд Скайта, продолжил Чандлерс. — Вы и ваш человеческий мир отправитесь в ад на минуту раньше взрыва атомных зарядов в трюме «Голубой крови». — С этими словами Чандлерс встал со своего кресла и, подойдя к сейфу, замаскированному под монитор на пульте управления, достал два совершенно одинаковых, небольших металлических кейса. Он открыл один из чемоданов.
— Здесь то, что принесет смерть Плобою и кораблям адмирала Армора. Чандлерс достал из кейса небольшой черный, блестящий странным внутренним светом, цилиндр. — Это эпидетермическая бомба, — пояснил синтетойд. — Самое страшное оружие во всей вселенной. Оружие, которое Великий Император запретил использовать. И если бы не этот запрет, мы давно выиграли войну с Союзом. Но Император — отец всех синтетойдов, наш создатель, наш бог. Как можно ослушаться бога? Тем более что в генетический код каждого синтетойда заложена команда беспрекословно повиноваться ему. — В этих словах синтетойда Скайту послышался сарказм. — Мы — совершенные создания, умственный потенциал которых в полтора раза превосходит средний показатель «человека обыкновенного», должны были подчиняться тому, кто стоит ниже нас по развитию.
Он, — имея в виду Императора, продолжал Чандлерс, — называл нас своими детьми, но на самом деле мы были его рабами, рабами-солдатами, на чьих штыках держалась его власть над себе подобными. И вот наконец его не стало, и мы оказались теми, на кого обрушился гнев недоразвитой толпы. Люди, с которыми мы вместе служили Императору и которые проявляли не меньшую жестокость по отношению к простым гражданам Империи, и те убивали нас прямо на улицах, проявляя при этом большую жестокость, чем кто-либо другой. И этих перебежчиков люди не трогали. Они были вмиг прощены только из-за того, что являлись натуралами! А в репрессиях виноваты одни лишь синтетойды. Толпы биологических уродов под названием «люди» уничтожали инкубаторы, где выращивались синтетойды. Что ими двигало? Месть за годы гнета? Ничего подобного! Зависть — вот что движет ими! Они никак не могут смириться с тем, что их место в этом мире займут более совершенные создания, неподверженные болезням и ненужным эмоциям. Старое никогда не уходит само, давая дорогу новому. Его приходится выжигать огнем. — С этими словами Кен Чандлерс подошел к овальному иллюминатору на противоположной стене и уставился в стекло. Холодный взгляд его змеиных глаз был устремлен туда, где рос, незримо увеличиваясь и закрывая собой черноту космоса, сине-голубой шар планеты Плобой. Правой рукой Чандлерс едва заметно поглаживал блестящую поверхность цилиндра эпидетермической бомбы. — Но теперь Император умер! — отвернувшись от картины, открывавшейся за иллюминатором, воскликнул Чандлерс. И Скайт вновь увидел на бледном лице синтетойда какое-то подобие эмоций. По-видимому, синтетойды не так совершенны, как думал сам Чандлерс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92