Но шипение, быстро усиливаясь, достигло такой пронзительной громкости, что она испугалась, что вот-вот оглохнет.
— Что это? — тревожно окликнула она сидевших за стеной у мониторов врачей.
При звуке ее голоса Марк и Том, заворачивавшие в первом изоляторе тело Дональдсена в черный пластик, оторвались от этого угрюмого занятия и разом оглянулись, уставившись на нее удивленными глазами. За стеклом палаты, где была установлена аппаратура, Энн и другие также в недоумении пожимали плечами, хором заверяя, что ничего не слышали.
— В ушах, наверное, звенит от усталости, — предположила Кендра.
— Давайте я вас сменю, доктор Клайн, — настаивал Том.
— Нет, не надо… Все в порядке, — отказалась Кендра, успокаиваясь, поскольку шипение прекратилось.
Взяв безжизненную руку Леонарда, она нащупала пульс, лихорадочно учащенный и все убыстряющийся у нее под пальцами. Кендра строго упрекнула Энн за то, что та не сообщила ей об этом, на что Энн обиженно ответила, что монитор ничего подобного не показывает. Кендра потрясенно подумала, неужели начались галлюцинации, может быть, действительно лучше перепоручить сделать инъекцию Тому или Марку… Оглянувшись через плечо, она наткнулась на встревоженные взгляды своих коллег. У них мелькнула та же самая мысль, поняла Кендра. Они все уверены, что она сама заразилась страшной болезнью и переживает ее первую стадию.
— Не приближайся ко мне, — раздался жуткий голос, заполнивший всю палату.
— А теперь, черт побери, вы слышали? Марк? Энн? Том? — спросила она их по внутренней связи.
— Что? — хором ответили они.
— Голос!
— Какой голос?! Мы ничего не слышали, доктор Клайн.
Они уставились на нее так, будто впервые увидели. Марк снова предложил сменить ее, ведь он, наверное, сможет справиться с такой нехитрой операцией, как укол, не хуже нее.
— Нет, нет… Не надо… Все в порядке… — опять отказалась Кендра.
Энн по ту сторону стеклянной перегородки неодобрительно хмыкнула и нахмурилась.
Кендра склонилась над Леонардом, и его веки внезапно поднялись, открывая зеленоватый отлив закатившихся под лоб глаз. Губы его задвигались двумя бесцветными червями, будто кто-то дергал их за ниточку. Откуда-то изнутри послышались гортанные звуки, словно басовитое бульканье кипящей лавы.
— Ну, и сейчас ничего не слышите?
— Слышим, — подтвердил Марк. — Какие-то шумы проходят.
— Ага, а голос тот мне просто почудился, — язвительно усмехнулась Кендра, и тело Леонарда затряслось судорожными толчками, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
— У него наступает шок! Как у Вайцеля перед смертью, — крикнула она в микрофон и вонзила иглу шприца в тощую руку Леонарда. В тот же самый момент он другой рукой вцепился в закрывавшую лицо Кендры маску, обрызгав все стекло зловонной бурой слюной.
Леонард безостановочно выкрикивал одну и ту же фразу то по-испански, то на арабском, иврите, китайском, английском:
— Я убью тебя! — но в исходившем из него звеневшем яростью голосе не было ничего человеческого.
Леонард колотился в судороге, которая буквально подняла его тело над койкой. Обвисли вырванные трубки капельниц, звякнул опрокинутый поднос, кольцами опустились оборванные провода датчиков, погас экран электрокардиографа, но сам пациент был весьма жив и активен, пинками отбрасывая мешавшие ему предметы, размахивая руками, он набросился на Кендру, свалив ее на пол. В изолятор ворвались Марк и Том. Но, чтобы удержать Леонарда, им пришлось усесться на него обоим. Перепуганная Кендра Клайн с трудом поднялась на ноги.
— Где я? Кто вы такие? Да отпустите же меня, пожалуйста, — вдруг услышали они с пола голос.
— Доктор Леонард… — Кендра опустилась на колени и, протиснувшись между Марком и Томом, все еще сидевшим верхом на поверженном пленнике, склонилась над археологом.
Из его ушей, ноздрей, рта, пузырясь, стекала бурая слизь. То же самое тягучее бурое вещество, которым исходил умирающий Вайцель.
— Ради всего святого, скажите, где я? — вновь спросил он, глядя на нее ясными чистыми глазами.
— Я доктор Кендра Клайн. Вы находились в коме, а теперь вернулись к нам. Отпустите же его, Том, Марк. Помогите встать. О, Боже! Мы ведь нащупали противоядие!
Доктор Леонард, иссохший и изможденный, был крайне слаб — в отличие от Штрауда, который очнулся бодрым, полным сил и энергии.
— Марк, соберите это вещество, пусть посмотрят под микроскопом, но только предельно осторожно!
Тома она попросила подкрепить силы Леонарда, после чего ему предстояло пройти обследования по той же программе, что и Штрауд.
— Абрахам Штрауд тоже был в коме? — спросил Леонард, услышав знакомое имя.
Кендра подтвердила только сам этот факт, не вдаваясь в подробности. Да, Штрауд пришел в себя и был признан практически здоровым.
— Я сейчас же позвоню ему и обрадую, что с вами все в порядке, доктор Леонард, — пообещала она. — И еще, сэр, вот в эту минуту вы, может быть, спасли жизнь многих других людей. Мы вовсе не были уверены, что наша сыворотка подействует.
Он кивнул и молча смотрел ей вслед, оставленный на попечение человека, одетого в странный, будто у космонавта, костюм.
Во время скучной процедуры дезинфекции Кендра Клайн думала о том, что, вероятно, именно дезинфекция спасла Штрауда и других, но все же обычных мер, видимо, недостаточно для борьбы со страшной болезнью. Теперь она уже не была даже уверена, что имеет дело с болезнью. При каких же это болезнях пациенты кричат и бранятся на разных языках, интересно… И не странно ли, что ее случай с Леонардом почти до мельчайших деталей похож на то, что произошло между Штраудом и Вайцелем. Штрауд, например, утверждал, что, хотя Вайцель говорил с ним, на самом деле это был не Вайцель. Нечто говорило через Вайцеля. В точности как у нее с Леонардом, и никто, кроме нее, этого голоса не слышал…
— У нас прекрасные новости, доктор Вишневски! — Штрауд торопливо передал ему рассказ Кендры Клайн о выздоровлении Леонарда.
Вишневски, который до той минуты не отрывался от работы, расслабленно откинулся на спинку кресла и облегченно вздохнул.
— Слава Богу! Я уж начал думать, что мы навсегда потеряли нашего дорогого друга.
— Вам, наверное, пора немного отдохнуть, доктор. Вишневски не стал спорить.
— Да, сейчас нужна ясная голова…
— С чем бы мы ни столкнулись, доктор Вишневски, это очень грозная и могущественная сила.
— Вековое зло, — задумчиво подтвердил Вишневски. — Изначальное зло, источник всех наших бед и несчастий, Штрауд.
— Сатана?
— Сатана, если угодно… Имен ему столько же, сколько есть на пашей планете рас и религий. Этруски, скорее всего, называли его по-своему, но как именно? Этого мне в письменных источниках обнаружить пока не удалось.
— А что вы скажете о костях?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Что это? — тревожно окликнула она сидевших за стеной у мониторов врачей.
При звуке ее голоса Марк и Том, заворачивавшие в первом изоляторе тело Дональдсена в черный пластик, оторвались от этого угрюмого занятия и разом оглянулись, уставившись на нее удивленными глазами. За стеклом палаты, где была установлена аппаратура, Энн и другие также в недоумении пожимали плечами, хором заверяя, что ничего не слышали.
— В ушах, наверное, звенит от усталости, — предположила Кендра.
— Давайте я вас сменю, доктор Клайн, — настаивал Том.
— Нет, не надо… Все в порядке, — отказалась Кендра, успокаиваясь, поскольку шипение прекратилось.
Взяв безжизненную руку Леонарда, она нащупала пульс, лихорадочно учащенный и все убыстряющийся у нее под пальцами. Кендра строго упрекнула Энн за то, что та не сообщила ей об этом, на что Энн обиженно ответила, что монитор ничего подобного не показывает. Кендра потрясенно подумала, неужели начались галлюцинации, может быть, действительно лучше перепоручить сделать инъекцию Тому или Марку… Оглянувшись через плечо, она наткнулась на встревоженные взгляды своих коллег. У них мелькнула та же самая мысль, поняла Кендра. Они все уверены, что она сама заразилась страшной болезнью и переживает ее первую стадию.
— Не приближайся ко мне, — раздался жуткий голос, заполнивший всю палату.
— А теперь, черт побери, вы слышали? Марк? Энн? Том? — спросила она их по внутренней связи.
— Что? — хором ответили они.
— Голос!
— Какой голос?! Мы ничего не слышали, доктор Клайн.
Они уставились на нее так, будто впервые увидели. Марк снова предложил сменить ее, ведь он, наверное, сможет справиться с такой нехитрой операцией, как укол, не хуже нее.
— Нет, нет… Не надо… Все в порядке… — опять отказалась Кендра.
Энн по ту сторону стеклянной перегородки неодобрительно хмыкнула и нахмурилась.
Кендра склонилась над Леонардом, и его веки внезапно поднялись, открывая зеленоватый отлив закатившихся под лоб глаз. Губы его задвигались двумя бесцветными червями, будто кто-то дергал их за ниточку. Откуда-то изнутри послышались гортанные звуки, словно басовитое бульканье кипящей лавы.
— Ну, и сейчас ничего не слышите?
— Слышим, — подтвердил Марк. — Какие-то шумы проходят.
— Ага, а голос тот мне просто почудился, — язвительно усмехнулась Кендра, и тело Леонарда затряслось судорожными толчками, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
— У него наступает шок! Как у Вайцеля перед смертью, — крикнула она в микрофон и вонзила иглу шприца в тощую руку Леонарда. В тот же самый момент он другой рукой вцепился в закрывавшую лицо Кендры маску, обрызгав все стекло зловонной бурой слюной.
Леонард безостановочно выкрикивал одну и ту же фразу то по-испански, то на арабском, иврите, китайском, английском:
— Я убью тебя! — но в исходившем из него звеневшем яростью голосе не было ничего человеческого.
Леонард колотился в судороге, которая буквально подняла его тело над койкой. Обвисли вырванные трубки капельниц, звякнул опрокинутый поднос, кольцами опустились оборванные провода датчиков, погас экран электрокардиографа, но сам пациент был весьма жив и активен, пинками отбрасывая мешавшие ему предметы, размахивая руками, он набросился на Кендру, свалив ее на пол. В изолятор ворвались Марк и Том. Но, чтобы удержать Леонарда, им пришлось усесться на него обоим. Перепуганная Кендра Клайн с трудом поднялась на ноги.
— Где я? Кто вы такие? Да отпустите же меня, пожалуйста, — вдруг услышали они с пола голос.
— Доктор Леонард… — Кендра опустилась на колени и, протиснувшись между Марком и Томом, все еще сидевшим верхом на поверженном пленнике, склонилась над археологом.
Из его ушей, ноздрей, рта, пузырясь, стекала бурая слизь. То же самое тягучее бурое вещество, которым исходил умирающий Вайцель.
— Ради всего святого, скажите, где я? — вновь спросил он, глядя на нее ясными чистыми глазами.
— Я доктор Кендра Клайн. Вы находились в коме, а теперь вернулись к нам. Отпустите же его, Том, Марк. Помогите встать. О, Боже! Мы ведь нащупали противоядие!
Доктор Леонард, иссохший и изможденный, был крайне слаб — в отличие от Штрауда, который очнулся бодрым, полным сил и энергии.
— Марк, соберите это вещество, пусть посмотрят под микроскопом, но только предельно осторожно!
Тома она попросила подкрепить силы Леонарда, после чего ему предстояло пройти обследования по той же программе, что и Штрауд.
— Абрахам Штрауд тоже был в коме? — спросил Леонард, услышав знакомое имя.
Кендра подтвердила только сам этот факт, не вдаваясь в подробности. Да, Штрауд пришел в себя и был признан практически здоровым.
— Я сейчас же позвоню ему и обрадую, что с вами все в порядке, доктор Леонард, — пообещала она. — И еще, сэр, вот в эту минуту вы, может быть, спасли жизнь многих других людей. Мы вовсе не были уверены, что наша сыворотка подействует.
Он кивнул и молча смотрел ей вслед, оставленный на попечение человека, одетого в странный, будто у космонавта, костюм.
Во время скучной процедуры дезинфекции Кендра Клайн думала о том, что, вероятно, именно дезинфекция спасла Штрауда и других, но все же обычных мер, видимо, недостаточно для борьбы со страшной болезнью. Теперь она уже не была даже уверена, что имеет дело с болезнью. При каких же это болезнях пациенты кричат и бранятся на разных языках, интересно… И не странно ли, что ее случай с Леонардом почти до мельчайших деталей похож на то, что произошло между Штраудом и Вайцелем. Штрауд, например, утверждал, что, хотя Вайцель говорил с ним, на самом деле это был не Вайцель. Нечто говорило через Вайцеля. В точности как у нее с Леонардом, и никто, кроме нее, этого голоса не слышал…
— У нас прекрасные новости, доктор Вишневски! — Штрауд торопливо передал ему рассказ Кендры Клайн о выздоровлении Леонарда.
Вишневски, который до той минуты не отрывался от работы, расслабленно откинулся на спинку кресла и облегченно вздохнул.
— Слава Богу! Я уж начал думать, что мы навсегда потеряли нашего дорогого друга.
— Вам, наверное, пора немного отдохнуть, доктор. Вишневски не стал спорить.
— Да, сейчас нужна ясная голова…
— С чем бы мы ни столкнулись, доктор Вишневски, это очень грозная и могущественная сила.
— Вековое зло, — задумчиво подтвердил Вишневски. — Изначальное зло, источник всех наших бед и несчастий, Штрауд.
— Сатана?
— Сатана, если угодно… Имен ему столько же, сколько есть на пашей планете рас и религий. Этруски, скорее всего, называли его по-своему, но как именно? Этого мне в письменных источниках обнаружить пока не удалось.
— А что вы скажете о костях?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69